Невозможно изгнать из воображения лица двух жен щин, которых он любил — Элли и Корал. Элли, над которой безжалостно надругались, ее потемневшие от пережитого оскорбления глаза. Она, конечно, в руках врагов. Будь она на свободе, непременно позвонила бы. Корал одна в сказочном коттедже Барри Слейда. Пленница без цепей. Ей грозит смерть, если ее муж выполнит свой долг. И часы, тикая, приближают время вынесения приговора по делу Клингера. А может, дело прекратят, если Стронг заявит, что оснований предъявить обвинение нет.
Какую выбрать контратаку? Как закрутить гайки на «агентстве убийств», чтобы отвязались они? У них численный перевес, никакой этики и покров тайны, который не сумели разорвать лучшие полицейские страны. Стоит только «Ньюсвью» обнародовать, что на Стронга давят, и мгновенно последует ответный удар: убийство Элли или Корал, если не обеих. Безликий, безымянный наемный убийца из отдаленного штата, не зарегистрированный в полиции, напомнит Фрэнку Девери, что в «Ньюсвью» перестарались.
В памяти Питера всплыла круглая ухмыляющаяся физиономия Томпсона Клингера. И вспомнилась нелепая детская песенка:
Жил да был на свете кривой, Он пошел по дорожке кривой…
Томми Клингер давно пустился в путешествие по кривой дорожке ради империи Клауда. Где‑то в пути ои набрел на опасную зону. Проследить бы петли кривой дорожки и определить опасную зону, тогда, может, и сыщется правда, страшная для Бракстона Клауда и наемных убийц «агентства». Шантажировать шантажистов. «Ньюсвью» и его сотрудники известны врагу, малейшее их движение стережет невидимое око, каждый шаг угроза для них самих.
Едва хлебнув, Питер отставил стакан. Трубка у него затухла. А в одиночку? Если уйти в подполье? Ускользнуть из‑под их наблюдения? Вдруг удастся выйти на след?
Питер потянулся к телефону на боковом столике и набрал личный номер Девери.
— Отрабатываем Клингера, — сообщил Девери, когда Питер назвался. — У Джейка много чего набралось из его личной жизни.
— Хорошо. Теперь послушай, Фрэнк, и не кричи, дай до конца сказать. Наш журнал печатается завтра. Тисни в номер маленькое интригующее сообщение.
— Какое это?
— О моем увольнении.
— Ну, Питер…
— Слушай, Фрэнк, я только что вернулся из Греции. Там война. Вот я и ухожу из «Ньюсвью» — писать книгу о положении на Кипре. «Ньюсвью» выражает сожаление. Хочешь, дай краткий очерк моей журналистской деятельности. Но должно быть совершенно ясно, что я не имею больше никакого отношения к «Ньюсвью». Я уволился, я пишу книгу.
— И не подумаю, пока…
— Тисни, тисни. В девять утра все объясню. И еще, Фрэнк…
— Ну?..
— Попроси какую‑нибудь нашу блондиночку купить тебе флакончик краски для волос.
— Какого черта?..
— Не хочу покупать сам — увидят.
— Что за чушь! — взорвался Фрэнк. — Что ты, черт возьми, задумал?
— Выполни все, Фрэнк. Утром объясню.
— Нет, сейчас! — потребовал Девери.
Питер улыбнулся про себя.
— Отправляюсь, Фрэнк, прогуляться по кривой дорожке. Пока, в девять увидимся!
Через несколько минут, поставив будильник на восемь, Питер заснул.
Девери, небритый, с красными глазами, уставился на Питера. Джейк Джекобе, пепельница у его локтя была забита окурками, пристроился за столиком с пишущей машинкой. За дымчатыми стеклами сверхвозбужденно поблескивали его глаза. Он, похоже, догадался, что задумал Питер.
— Сообщение в журнале даст мне время все приготовить, — развивал свой план Питер.
— И?.. — без энтузиазма поинтересовался Девери.
— Ия уйду. Глубоко в подполье. Материала хватит, есть от чего оттолкнуться, — он указал на папку с бумагами на столике Джейка.
— А смысл?
— Мы пересеклись с гангстерами, для них закон — так, потеха. Я как сотрудник «Ньюсвью» вынужден играть по правилам. И это тормоз, да еще какой. Вот заявление об увольнении на всякий пожарный. — Он достал из кармана конверт и положил перед Девери. — Подонков побеждают их же методами. Закон не закон, двигай напролом.
— И попадешь в тюрьму или убьют, — сказал Девери.
— А можно еще спокойно посиживать, а потом пустить слезу на похоронах Элли. «Риск мой, Фрэнк. И я рискну, по вкусу тебе или нет.
Девери, любивший Питера, медленно покачал головой.
— Спятил, совсем спятил.
— Итак, перейдем к Томми Клингеру, — сказал Питер.
Джейк основательно перелопатил жизнь президента «Синего неба».
— Начать с компании, — приступил он. — «Синее небо» — компьютерная служба. Самая совершенная в стране. Ну, к примеру, «Ньюсвью» дает репортаж о новой знаменитости. Требуется месяц, чтобы собрать нужный материал. «Синее небо», нажав кнопку, выдаст вам его за тридцать секунд — во всех подробностях: образование, деловые связи, все — вплоть до бородавки на шее. Желаете знать о его предприятии? Извольте. Тридцать секунд — и вы знаете, сколько стоит его компания, размеры ее фонда, ее масштабы, ее долги и доходы.
— Ну а если у них нет человека или компании, которая интересует клиента? — осведомился Питер.
— Тысяча против одного, что есть. «Синее небо» существует пятнадцать лет. У них огромный штат, который занимается сбором сведений о людях и фирмах. У них даже есть информация о промышленных процессах, химических формулах. Чего только у них нет! Громадная энциклопедия жизни Соединенных Штатов. Да вдобавок деятели и фирмы зарубежных стран, хоть как-то связанные с американскими. Требуется тебе информация, платишь кругленькую сумму — и получай. Ты воображаешь, наше правительство располагает секретной информацией о гражданах? По сравнению с «Синим небом» это крохи.
— А кто же клиенты?
— Крупные корпорации и компании страны. Большинство платит за информацию вполне официальную.
— Официальную?
— Например, ты намечаешь кого‑то па руководящую должность. «Синее небо» дает тебе обычные сведения о его прежней службе. Они нажимают, ну, скажем, синюю кнопку. Но, — улыбка Джейка стала язвительной, — если ты готов заплатить побольше, нажимают уже красную кнопочку, и ты узнаешь, с кем он спит, и вообще все, что скрывают от чужих глаз. Короче, Питер, плати по прейскуранту — и приобретешь богатую информацию. Шантажируй себе на здоровье человека как тебе вздумается. И пожалуй что только из‑за цены — очень уж высока! — клиенты в основном из мира политики. Президент, и вниз по служебной лестнице — сенаторы, конгрессмены, губернаторы, Пентагон, чиновники. Тебе понадобилась помощь в мире юриспруденции, или контракты, или правительственные дотации? Шагай в «Синее небо», плати за красную кнопку, и тебе выдадут тепленьким требуемого человека. Сам понимаешь, краснокнопочная информация хранится за семью печатями. Не сунешься. Дело против Клингера связано с информацией, которую использовали, чтобы притормозить введение закона, означающего крах для большого нефтяного синдиката в Венесуэле. Как‑то все просочилось. Может, Клингер сболтнул лишнее, перепив мартини. Но как бы там ни было, под угрозой оказалось все краснокнопочное отделение «Синего неба». А значит, и Бракстон, владелец компании. Осуждение Клингера и компании — конец этого компьютерного заведения, произойдет грандиознейший скандал в нашей политической истории и истории корпораций. Речь идет о компьютерной грязи чуть ли не на миллиард долларов.
— Да, по крупной ведут игру, — заметил Девери.
Джейк заулыбался еще шире.
— Иной раз прямо удивление берет, как эти пареньки там, на самой верхушке, на мешках с деньгами, ухитряются оттяпывать этакие кусищи. Ну Клауд получил все через «Синее небо». Волей — неволей вспомнишь телевизионные дешевки: «Как вы думаете, каким образом такой человек, как я, стал таким, каков я есть?» Томми Клингер вывеска для Клауда. Положение в обществе, элегантная и богатая жена топчется как раз с теми, кого «Синее небо» не прочь присоединить к своей красной кнопочке. Умом Томми не блещет. Возможно, вообще не участвует в делах компании. Знает многое, однако из него ничего не вытянешь: не болтать хватает ума. Понимает — опасно.
— А чего не кончат с ним, вместо того чтобы грозить Стронгу и «Ньюсвью»?
— Хм, исчезни он или кончи самоубийством, или с ним произойдет несчастный случай — начнутся толки, расспросы. Их самая верная ставка — его судят и выносят оправдание. Но оправдать Клингера должны во что бы то ни стало.
— Так нажми свою красную кнопку и расскажи о Клингере, — попросил Питер.
— О тайнах его, что ли? — засмеялся Джейк. — Заурядная грязь заурядной личности. Самое приятное время для нашего Томми — лето. На лето его жена — урожденная Флоренс Тейлор — уезжает в Ист — Хэмптон, на дачу. Томми ездит туда только на уик — энды. А будни проводит с любовницей. Некой Мэри Льюис. Ее он содержит в шикарной квартире на 63–й; Клингеры живут на Парк-авеню. Но летом он пропадает у Льюис. У него имеется телефонная служба, и, если звонит жена, ему перезванивают в другую квартиру. Верь не верь, больше на него ничего нет. Такой уж он простак. — Джейк протянул Питеру листок бумаги. — Его распорядок дня. В десять — работа; спортклуб в двенадцать. Там он каждый день играет в бадминтон. После сауны и массажа пьет мартини. Столько, что набирает опять все, что сбросил. Завтракает или в клубе, или в каком шикарном ресторане. В «21» или «У Уилларда Бэкъярда». Кейфует до трех, до полчетвертого. Потом идет в контору. Так, показаться. К пяти он уже у Мэри Льюис. Обед им готовит прислуга — француженка, зовут ее Ивонпа Шартье. Для француженки видеть такое сожительство — вопроса нету. Они редко куда выходят. На публике Томми не рискует показываться со св9ей Мэри. Летом выезжают на машине за город. Ночи Томми проводит у Мэри, а утром является в контору. В десять.
— Вот уж ей осточертел наверняка. Разве что любовник необыкновенный, — заметил Питер.
— Хоть на деньги не скупится. Ну а зимой Томми затевает настоящий маскарад. Ночи он с Мэри проводить не может — Флоренс в городе, и его любовные игры ограничиваются двумя часами — с четырех до шести. К семи надо домой, одеваться к обеду или в театр. Но он выдумал фокус, не поверишь! Существует некий Эрик Траск. Известен как биржевой маклер. Парень не промах. У Томми что‑то есть на Эрика. Или он ему хорошо платит. И Эрик этот водит Мэри на обеды, куда приглашены