– Парни, такой настрой не годится. Я не для того вытащил вас сюда, чтобы выслушивать унылые речи. Я не хочу слышать ваши «не сможем», «они сильнее», «мы играем только месяц». Я хочу видеть в глазах каждого мотивацию и стремление сделать лучше для команды. Иначе нам придется распрощаться с некоторыми. – Сергей Петрович встал со стула. – А теперь доедайте и собирайтесь.
Выехать ровно в двенадцать не удалось. Выселение из палаток заняло чуть больше времени, чем все предполагали. Хозяин кемпинга прибыл на место с опозданием, а осмотр палаток и всего, чем они пользовались, отсрочил отъезд. Вдобавок к этому возникли неполадки с клубным автобусом: барахлил двигатель. Водитель суетился, и его озадаченное лицо вызывало нервозность у Сергея Петровича, который постоянно поглядывал на наручные часы.
– Что-то серьезное? – уточнил Звягинцев.
– Немного барахлит двигатель. Решение проблемы потребует времени, – ответил водитель, почесав затылок.
– Надеюсь, эта проблема не воспрепятствует тренировке.
Заслышав, что выезд откладывается, «Барсы» вышли из автобуса и собрались на поляне. Николай этому не обрадовался по нескольким причинам. Во-первых, если они не выедут хотя бы через полчаса, то тренировочное время сократится. А во-вторых, он боялся снова столкнуться с Костенко. С ее пронзительным взглядом, невинной улыбкой и… наивностью. Особенно его настораживало последнее. Опрометчиво с ее стороны было полагать, что между ними что-то может получиться. Весь месяц Аня приближалась к Коле семимильными шагами. Изучала его при каждом удобном случае. А этой ночью подобралась слишком близко. Настолько, что Николай на мгновение сам поверил в существование «того самого».
– Коль, с тобой все в порядке? – хлопнув его по плечу, поинтересовался Миронов.
Литвинов вышел из задумчивости и растерянно посмотрел на Лешу. Парень обогнул автобус с другой стороны и оперся о голубой металлический корпус. Руки по обычаю скользнули в карманы спортивных штанов. Оглянувшись по сторонам, низким голосом Коля выпалил:
– Не знаю.
Леша насупился и непонимающе уставился на друга. Таким он Литвинова не видел никогда.
– Утром мы не могли тебя найти.
Николай сглотнул.
– Да. Я повел себя нетипично. И теперь мне очень неловко.
Леша хитро улыбнулся и с прищуром посмотрел на Литвинова. Наклонившись к нему, он не постеснялся высказать свои предположения.
– Неужто догадки всей команды оказались правдой? Эту ночь ты провел с нашим пресс-секретарем?
Николай закашлялся, будто подавился чужими словами. Жар пробил все тело, а волнение растеклось по венам. Болван. Теперь об этом знает вся команда. Осталось засунуть голову в песок, как страус, и ждать, пока все уляжется.
– Не молчи, иначе моя фантазия примет неожиданные формы, – язвил Миронов. Его забавляла реакция Литвинова, который краснел, как школьник.
– Т-ш-ш, – зашипел Коля и уперся ногой в автобус. – Ничего между нами не было! То есть… Там все так неожиданно вышло. Сначала она выскочила с криками из палатки, потом мы много говорили, а потом… Я почему-то почувствовал себя должным остаться рядом с ней в палатке…
– Почему?
– Оказывается, она жутко боится насекомых. Не знаю, как объяснить, потому что сам ничего не понимаю. Но все нутро твердило о том, что мне нужно остаться с ней.
– Для тебя это ново?
– Ново и катастрофично! Мне теперь неловко перед всей командой и в особенности перед Сергеем Петровичем!
– Тебе нечего стыдиться, Коль. Между мужчиной и женщиной часто возникает влечение, – успокаивал его Миронов и в душе радовался тому, что Костенко впустила в мрачный замок Николая тонкий луч белого света.
– Нет ничего такого, о чем ты говоришь, – сухо выпалил Литвинов. – Ты же знаешь, что всякие чувства мне чужды. Единственное, что меня заботит, – это хоккей. А это…
– Ты сам уже сомневаешься. Это видно по твоим глазам и поведению. Не отрицай очевидного.
– Между нами нет «того самого»! – возразил Литвинов.
– Пока нет, – отчеканил Леша.
Слова, вылетевшие из уст Миронова, попали в сердце. Острие правды сделало в сердце прорезь, отчего колющая боль пронзила внутренности. Николая будто бы перетряхнуло. Как бы ему ни хотелось, отрицать слова Леши не имело смысла.
– В команде все заметили, какая химическая реакция происходит, когда вы рядом. Взять хотя бы сегодня. Знаешь, как сильно был наэлектризован воздух, когда она села рядом с тобой?
– Леш, прекрати, прошу… – Николай запустил пятерню в волосы и поднял голову к небу, будто на девственно-чистом сером полотне был ответ.
– Почему ты не хочешь впустить в свою жизнь то, что так стучится в твою дверь?
– Потому что я похож на того, кто не умеет любить, – повторил он слова Феди и, отпрянув от автобуса, развернулся.
Водитель как раз сообщил об исправности двигателя Звягинцеву, и Сергей Петрович приказал всем рассаживаться по местам. «Снежные Барсы» друг за другом попа́дали на сиденья. Рев мотора оповестил о готовности к отправлению.
В автобусе Николай занял последние четверные кресла. После недавнего разоблачения ему хотелось побыть наедине со своими мыслями. Он откинулся на спинку кресла и открыл роман Толстого. Первые минуты чтения были бессмысленными. Как бы Коля ни пытался собрать буквы в слова, а слова – в целые предложения, он никак не мог уловить суть повествования. Он был сконцентрирован на собственных мыслях, а не чтении. Разум периодически отключался и отсылал Николая в воспоминания прошедших суток. Внутренний конфликт давил на него с нарастающей силой.
Захлопнув книгу, Коля прошелся пальцами вдоль шероховатого корешка, а затем уставился на обложку коллекционного старинного издания. Красиво выгравированные буквы золотистого цвета ненадолго привлекли его внимание. Однако навязчивые мысли продолжали лезть в голову вместе с отголосками фраз Леши.
Догадки всей команды оказались правдой? Эту ночь ты провел с нашим пресс-секретарем?
Литвинов сжал книгу пальцами, а затем резко распахнул ее. Закладка улетела куда-то вниз. Но ему все равно.
Между мужчиной и женщиной часто возникает влечение.
Ложь. Произошедшее ничего не меняет. Это не влечение, а обязательство, присущее правильному воспитанию. Точно. Это что угодно, но не влечение.
Николай стиснул челюсти и, разгладив ладонью страницы, вновь принялся читать. На этот раз ему удалось сосредоточиться. В голове нарисовался пейзаж Лысых Гор: аллея на подъезде к дому, каменная дорожка, сторожка, сад со сливами и липами, оранжерея, лавочка, на которой любит сидеть старый князь Болконский. От имения веяло уютом, и на короткий миг Коле захотелось того же: оказаться на той лавочке среди кустов роз и магнолий и без умолку болтать с матерью об обыденных вещах. Мне хотелось бы, чтобы ты научила меня обычным вещам, мама.
Страница перелистывалась за страницей. Погрузившись в чтение, Литвинов не заметил, как на сиденье перед ним оказалась Костенко. Стоя на коленях, Аня перекинулась через спинку, облокотившись на нее, и пристально изучала обложку старинного издания. Не получив никакого внимания, она протянула руку и указательным пальцем коснулась корешка книги.
– Эй, ты теперь будешь меня избегать? – полушепотом спросила Аня.
Николай оторвался от книги, прижал ее к груди и наклонился вперед.
– Я чувствую себя очень неловко. – Его щеки снова порозовели.
Костенко улыбнулась и смерила его удивленным взглядом, будто бы никак не могла взять в толк, почему Коле неловко от заурядной ночевки.
– Ночевать со мной в палатке было вполне прилично и… героично! Ты ведь знал, что я боюсь насекомых.
– А команда не знала! – Литвинов посмотрел на «Барсов», которые активно обсуждали кемпинг. – И теперь все на нас косо смотрят. А то, что ты сейчас здесь, только подпитывает их догадки.
– Да брось ты! – Аня оглянулась.
– Бросить? – удивился Коля. – Выдержать напористый взгляд твоего друга было непросто! Он отчитал меня как школьника после того, как увидел нас вместе. Это в твоих глазах ночевка со мной оказалась приличной. А Федя так вовсе не считает.
– Ты забавный, – сказала вдруг Аня вместо оправданий. Уголки ее губ вздернулись вверх.
– Ты ведь просто мой друг, – сделав акцент на последнем слове, сказала Костенко. Она знала, что «Барсы» их слушали, и хотела, чтобы услышали. – Я же могу так считать? – уже спокойно спросила она.
– Пожалуй.
Такая формулировка Коле вполне нравилась. По крайней мере, с таким убеждением ему будет проще: роящиеся в голове мысли не будут давить на него. Дружба не встанет между ним и хоккеем. В конце концов, Александр Юрьевич не вправе выбирать Николаю друзей.
– Не думала, что «Война и мир» еще в моде. Мне казалось, это давно наскучивший роман, который навязывают в школе, – сказала Аня, присев по левую сторону от Николая.
– Классика всегда в моде, – спокойно ответил Литвинов и перелистнул страницу. – Особенно если герои откликаются у тебя в сердце.
– И чем же роман Толстого привлек тебя? – В ее глазах виднелось очевидное любопытство.
– В нем гораздо больше смысла, чем в современном мире.
Аня, сложив руки на груди, откинулась на спинку сиденья, обитого мягкой черной тканью. Посмотрела на проход между рядами и следы от кроссовок, оставленные на серебристом покрытии, и уставилась в одну точку. На миг она смолкла, обдумывая слова Литвинова. Затем улыбнулась, вообразив, насколько богат и интересен внутренний мир Николая, который пока не поддавался изучению, словно был покрыт стальным куполом.
За месяц Костенко составила себе его портрет, однако деталей в нем все же не хватало. Моментами Николай казался черствым, что он оправдывал сдержанностью, а иногда слишком чувствительным. Он был умен во многом и мог разобраться в самом неподатливом обычному разуму вопросе, но наивен в простых вещах. Он кружился во взрослом и серьезном мире, но ни разу не сидел под ночным небом и не обсуждал с девушками нелепые истории. Вчерашний разговор в кругу ко