Коля приподнял девичьи ноги, уложив их к себе на колени и подложив под них кожаный ролл. Евгения Александровна налила на вату нашатырный спирт и, подойдя к изголовью, сделала пару движений рукой вокруг носа. От резкого запаха Аня поморщилась, голова ее повернулась сначала влево, а затем вправо. Через секунду веки девушки распахнулись. Через нос неприятный запах пробрался в горло, отчего в нем дико запершило. Аня закашлялась.
– Ты в порядке? – посмотрев на нее, поинтересовался Коля.
Аня, прижав подбородок к груди, всмотрелась в его встревоженное лицо.
– Да…
Евгения Александровна, отойдя от кушетки, выбросила использованную вату в мусорное ведро и вернула пузырек с нашатырным спиртом в шкаф.
– Что же такое произошло, что ты отключилась? – поинтересовалась Ковалева, пряча ключ от шкафа с медикаментами в карман белого халата.
– Немного переволновалась. Но сейчас я чувствую себя лучше, – ответила Аня, приподнявшись на локтях.
– Благодари Николая.
– Спасибо, – сказала Костенко, накрыв его руку своей ладонью, отчего алый румянец поселился на его лице.
– Сейчас я осмотрю тебя на всякий случай, а потом поедете домой. Николай, можешь пока погулять, – сказала Евгения Александровна, потянувшись за тонометром.
Литвинов кивнул и вышел в коридор. Находиться в медкабинете стало слишком душно. То ли жар обдал его бледную кожу из-за теплой одежды, то ли нарастал из-за прикосновения Ани. Николай приткнулся к холодной серой стене, спрятав руки за спиной, и опустил взгляд в пол, будто бы там были написаны ответы на его вопросы. Почему меня бросает в жар в ее присутствии? Кто тот мужчина, заставивший Аню так волноваться? И почему я все еще здесь, а не дома? Ответы так и не посетили его голову.
Спустя десять минут дверь приоткрылась. Николай поднял взгляд с пола и перевел его на Аню, которая прощалась с Евгенией Александровной. Выглядела она лучше, бледность спала, в бирюзовых глазах больше не читался страх: они сияли. Коля отпрянул от стены и подошел ближе к Ане.
– Я подвезу, тебе нужен отдых.
– Разве ты не устал за сегодня? Думаю, тебе самому не помешало бы набраться сил.
Николай проигнорировал сказанное. Оставлять ее он был не намерен, так как в какой-то степени чувствовал ответственность за нее. Если бросит ее сейчас, то всю ночь не сможет уснуть и будет вертеться на кровати из-за чувства вины.
– Забери свои вещи из тренерской, а я подожду тебя на парковке.
– Но…
– Без возражений. Мы слишком устали, чтобы тратить на это силы.
Аня пожала плечами и направилась к тренерской.
Николай вышел на улицу. Сумерки уже сгустились. Фонари один за одним зажглись ярко-желтыми огнями. Коля вяло зашагал к машине. От разыгравшегося ветра его немного раскачивало из стороны в сторону. Но вопреки создавшемуся сопротивлению он все же дошел до черной «мазерати» и оперся на капот. Вытянув шею и воззрившись на темно-синее небо, замер в ожидании. Он не ведал, сколько так простоял.
– Поедем? – подойдя к машине, сказала Аня.
Николай качнул головой и, приоткрыв дверь, помог ей сесть в машину. Обогнув «мазерати», он сел в водительское кресло. Из-за плохо прикрытой двери в салоне продолжал гореть теплый желтый свет. Коля, пристегивая ремень безопасности, случайно коснулся Аниной руки, которая покоилась на краю кожаного кресла. Из уст автоматически вырвалось:
– Извини.
Но Аня не дрогнула. Лишь мягко улыбнулась и отвернулась к окну.
– Кто тот мужчина, от вида которого ты потеряла сознание? – плотно прикрыв дверь со своей стороны, спросил Коля. Он надеялся получить ответ хотя бы на один свой вопрос.
– Неважно, – даже при выключенном свете Николай заметил, как Аня изменилась в лице. – Вероятно, я спутала его с одним человеком.
– Снова прошлое?
Аня кивнула.
– Тот, кого я боюсь, не может знать о моем местоположении. Извини, но я не хочу об этом говорить.
Николай поджал губы. Он больше не стал расспрашивать Аню. Даже такого короткого ответа ему было достаточно для того, чтобы понять, что ее прошлое – это ящик Пандоры. Если его открыть, то загадки посыплются на его голову. Возможно, какая-то его часть хотела знать правду. Но другая препятствовала. Если Аня не желает приоткрывать завесу, то и он не станет. В молчании Коля вырулил с парковки.
– Может, включим музыку? – облокотившись на дверцу, предложила Аня.
– Зачем?
– Музыка не только смягчает боль, но и позволяет избежать неловкого молчания.
Николай нажал на кнопку и включил радио. Заиграла песня Imagination канадского певца Shawn Mendes.
Oh, there she goes again,
Ты снова приближаешься,
Every morning it’s the same
Так бывает каждое утро —
You walk on by my house,
Ты проходишь мимо моего дома,
I wanna call out your name
А мне хочется тебя окликнуть.
You walk on by my house,
I wanna call out your name
А мне хочется тебя окликнуть.
I wanna tell you
Я хочу сказать тебе,
How beautiful you are
Какой красивой ты кажешься
From where I’m standing
Из той точки, в которой я стою.
Руки Коли намертво вцепились в руль. Краем глаза он взглянул на Аню, которая, откинувшись на спинку кожаного сиденья, продолжала наблюдать за меняющимся пейзажем за окном. Уголки ее губ отчего-то поднимались вверх.
Песня, раздававшаяся из динамиков, вконец спутала мысли Николая. Резко затормозив на светофоре, он зажмурил глаза, пытаясь отогнать подальше иллюзии, выстроенные его воображением. Этот вечер и эта ночь никогда не станут моментом их первого поцелуя. Свершиться этому точно невозможно. Извини, но ты похож на того, кто не умеет любить. Машина с рокотом рванула вперед, когда загорелся зеленый.
– Приехали, – произнес Коля, остановившись у ее подъезда и убавив звук на минимум.
– Спасибо тебе за все.
Аня, отстегнув ремень безопасности, открыла дверцу и вышла из машины. Коля вздохнул с облегчением. На сегодня терзания его души окончены, подумалось ему. Но Аня не уходила, продолжив стоять возле «мазерати». Николай наклонился вперед и повернул голову вправо, чтобы посмотреть, в чем дело.
Заправив локоны за ухо, Костенко выдула теплый воздух изо рта на окно, протянула указательный палец правой руки и коснулась им стекла. В следующую секунду Аня начала рисовать силуэт полумесяца. Медленно, словно разыгравшийся ветер не имел для нее никакого значения. Ее глаза даже не смотрели на узор. Они были устремлены на Николая.
Опустив окно на пару сантиметров вниз, Коля спросил:
– Что это значит?
Аня улыбнулась.
– Послание для тебя. Разгадай его, если тебе любопытно.
Она пожала плечами и с заливистым смехом скрылась за подъездной дверью. Что же это за символ, который она рисует не в первый раз, Николай не знал. От усталости шестеренки в мозгу крутились все медленнее и нерасторопнее. Он обязательно разгадает послание. Если не сегодня, то как-нибудь потом.
– Ты видел заголовки утренних газет? – спросил Литвинов-старший, с нажимом разрезая яичницу. Лопнувший желток окрасил белую тарелку и пару кусочков бекона, сдвинутого к краю.
Николай едва переступил порог столовой, как снова вместо обычного пожелания доброго утра услышал вопрос с упреком. Вопрос был скорее риторическим. Коля еще вчера знал, что СМИ вопреки его просьбам опубликуют статьи с пестрыми заголовками. И утром, сразу после пробуждения, полез изучать сводки. Заголовки, конечно, впечатляли. «Сын Литвинова завел роман с пресс-секретарем», «Грубость Николая Литвинова или сила любви?», «Наследник „НИС-групп“ и выдающийся хоккеист – и дама без приданого». Грязные статьи дополняли фотографии, где Николай был крупным планом и держал на руках Аню без сознания. Вдобавок к приписанному роману интернет обсуждал статью о домашнем насилии в семье Литвиновых. Провокационные вопросы журналиста не остались без внимания.
Вальяжной походкой Николай зашел в столовую и смерил отца изучающим взглядом. Он заметил, что Александр Юрьевич пребывал в бешенстве от того, как его сын вчера обошелся с журналистами. Накануне тендера любая, даже самая мелкая оплошность может сыграть конкуренту на руку. Коля осознавал это. Однако не он заварил эту кашу. Николай не чувствовал себя виноватым. Поэтому терпеливо выдержал паузу, взявшись за столовые приборы, а затем безразличным тоном сказал:
– Уже осведомлен. Если планируешь меня отчитать, вперед.
– Эта девушка! – вспылил Александр Юрьевич, бросив столовые приборы. Вилка и нож разлетелись по тарелке. – Ты появился с ней на брифинге, а потом нес ее на руках! СМИ раздули из этого сенсацию и твердят о вашем романе. Я запретил тебе какие-либо отношения, пока не найду достойную партию!
Николай закатил глаза. Он не понимал отца. То Александр Юрьевич запрещает ему любовные отношения, чтобы Коля был сконцентрирован только на хоккее, то говорит о том, что сыну нужна достойная партия. Глупо и бессмысленно.
– Ни слова об Ане. Ты не имеешь права судить меня за то, что я помог ей. В каких бы отношениях с ней я ни был, тебя это не касается. Лучше подумай над тем, откуда журналисты получили информацию о физическом насилии надо мной.
– Уже подумал, – снова взявшись за вилку и нож, сказал Литвинов-старший. – Казанцев ищет этого подставного журналиста, чтобы выбить из него всю информацию. Хотя я с уверенностью могу сказать, что без Морозова дело не обошлось. А ты, – он направил вилку на Николая, – вспомни о том, что игра в хоккей и отношения взаимосвязаны. Сделав выбор в пользу одного, ты несомненно потеряешь другое.