Слова комом встали в горле, и Николай не мог ничего сказать. Выдавил из себя улыбку и пробежался взглядом по ее образу.
– Может, все-таки пройдем в зал? – спросила она, наконец, посмотрев ему прямо в глаза.
– Я думал, что ты не придешь.
– Я здесь только потому, что фильм по мотивам моей любимой книги будет транслироваться на большом экране, – суховато ответила Аня и подошла к двери в кинозал. Она вдруг набралась решимости, которой ей не хватало пару минут назад.
– Да, конечно.
– Федя об этом ничего не знает, поэтому прошу сохранить это в тайне. Он оторвет тебе голову.
Николай выдохнул с облегчением. Ненависть Феди и его гиперопека не имела ни малейшего значения в тот момент, когда они зашли в просторный кинозал и присели на серые кожаные кресла. На подлокотниках лежали клетчатые пледы холодных оттенков, и Коля поспешил расправить один из них, чтобы укрыть Ане колени, осторожно, боясь задеть в специальной нише горячий шоколад и стакан попкорна, которые принесли по их запросу.
Пальцы застыли на коленной чашечке, словно это легкое прикосновение могло быть последним. Грудная клетка Ани тяжело поднялась вверх, а губы слегка приоткрылись. Касание стало для нее неожиданностью, и она растерялась.
– Прости, не хотел тебя смущать, – уловив ее замешательство, сказал Николай. – Я искал способ поговорить с тобой.
Свет в зале погас, зажегся большой экран. Поползли титры. Внимание Ани сконцентрировалось на фильме, и она не проронила ни слова. Качнув головой, она отбросила подкрученные локоны назад и откинулась на спинку удобного кресла. Николай осознал, что разговор дастся обоим непросто, но на период просмотра решил отключить все мысли.
Однако, как бы он ни пытался сосредоточиться на фильме, у него ничего не выходило. Даже в романе Джейн Остин Коля нашел отсылку к непростой ситуации, пустившей корни несколько дней назад. В тот вечер, когда Аня отчаянно хваталась за него и за их любовь, Николай не просто отказал ей. Он задел ее гордость, как это сделал мистер Дарси по отношению к Элизабет. И, попеременно поглядывая то на Аню, то на экран, он сомневался, что она сможет его простить. Вряд ли она захочет разделить его участь.
Плавая в бассейне собственных мыслей, Коля упустил момент, когда мистер Дарси и Элизабет успели помириться. По экрану поползли титры с фамилиями актеров, а в кинозале поочередно зажглись лампочки.
– Спасибо за сеанс, – проговорила Аня. Она смотрела перед собой, пытаясь ровно сложить плед. – Провожать не нужно: поеду на такси.
Аня накинула маленькую сумочку с металлическим ремешком на плечо и поспешила выбежать из кинозала, но Николай нагнал ее на ступеньках и остановил, их пальцы переплелись, и легкая дрожь пробила его тело.
– Не нужно, прошу, – зажмурив глаза, молила Аня.
– Прости меня, – прошептал он, вплотную приблизившись к ней. Он уткнулся носом в ее волосы и вдохнул их аромат. Они по-прежнему пахли лавандой. – Я вел себя так из-за отца. Оттолкнув тебя, я думал, что смогу тебя уберечь. Я готов сделать все десять шагов навстречу к тебе, не затрагивая болезненную для тебя тему. Все, что было в прошлом, там и останется. Есть только настоящее. И я не хочу проживать это настоящее без тебя, Аня.
В абсолютной тишине Николай слышал, как бьется ее сердце. Стоя за ее спиной, он продолжал сжимать ее руку так, словно она может раствориться. Ну же, дай мне ответ, который я так хочу услышать.
– Но ведь любовь – это неоправданный риск, – она развернулась к нему лицом и заглянула в глаза, которые тянули ее на дно морской бездны. – Разве не ты это говорил?
Черт бы побрал тот вечер и те воспоминания, отголоски которых Коля улавливал сейчас. Она помнила каждое слово, которое срывалось с его уст, и высказываниями вонзала стальной кинжал в его сердце.
– Даже если и так, я готов рискнуть, – осмелился Николай. – Не могу жить во тьме. Ты уже изменила некоторые моменты моей жизни, и я хочу, чтобы твое присутствие скрашивало каждый мой день, даже когда он не может быть ярким.
– Я не могу тебя понять, – произнесла Аня, выдернув пальцы из его руки. – То ты желаешь держать меня на расстоянии, то снова приближаешься ко мне.
Николай замялся. Настал тот миг, когда ему нужно рассказать про отца, иначе следствием сокрытия станет ее потеря. А потерять Аню он не мог. Не сейчас, когда полон решимости взять на себя ответственность и противостоять отцу. Не сейчас, когда осознал, что значит любить.
– Потому что у меня непростые взаимоотношения с отцом и я вынужден подчиняться ему, чтобы он не влезал в некоторые аспекты моей жизни. – Признание вызвало в нем дрожь, ведь не всегда приятно сознаваться в том, что сокрыто от всего мира. Набрав в легкие побольше воздуха, он продолжил: – После гибели матери он возненавидел меня и делал все, чтобы держать меня в строгости. Когда я стал гореть хоккеем, отец понял, что допустил ошибку. Он думал передать мне свое дело, но я не получал от этого удовольствие. Мы заключили сделку: пока я чего-то стою как хоккеист, он меня не тронет. Когда я вырос, он выдвинул второй ультиматум: я не должен заводить отношения, пока он того не захочет. Точнее, пока не найдет мне достойную партию. Он узнал про нас и сказал, что может тебе навредить. Потому я оттолкнул тебя в тот вечер.
– Так что же изменилось сейчас? – вопрошающе проговорила Аня, с сочувствием глядя на Николая.
– Оттолкнув тебя, я ощутил внутри пустоту. Я опустошен, когда ты напускаешь на себя ледяную холодность и так смотришь на меня. Позволь мне любоваться твоей улыбкой, касаться твоих нежных рук, болтать под луной ночами напролет. Пожалуйста, – последнее слово Николай произнес с мольбой в голосе.
Аня заколебалась. Его история тронула душу, от признания все внутри ликовало, а суровая реальность препятствовала тому, чтобы принять дар, именуемый любовью.
– Извини, но я не могу дать тебе то, что ты так рьяно просишь.
Отказ мощным ударом отозвался где-то в левой части грудной клетки. Облизнув пересохшие губы, Николай сжал пальцы. Он так сильно разнервничался, что сердце готово было выпрыгнуть из груди.
– Ты бы простила меня, не задень я твою гордость? – спросил Николай.
Аня резко замотала головой и выдохнула, прижав ладонь ко лбу:
– Дело не в этом.
– А в чем тогда? – с непониманием Коля уставился на нее.
– В том, что я не хочу стать препятствием в отношениях между тобой и отцом. Вы крутитесь в мире больших денег. Там все работает иначе. Я этому миру не принадлежу. – Деньги не всегда определяют качество личности. Да, есть подлые богачи, как мой отец. Но я не он. В наших отношениях целая пропасть, а из общего – только фамилия.
– При всем этом мне никак не заполучить его одобрение. Он будет одаривать меня укоризненными взглядами и насмехаться при каждом удобном случае. Социальное неравенство всегда будет стоять между нами. Ты должен меня понять…
В ее глазах стояли слезы, а голос предательски дрожал. Будучи не в силах оставаться, Аня развернулась и без оглядки поднялась по трем ступеням, отделявшим ее от выхода. Это конец. Николай отчетливо это понимал. На задворках сознания промелькнула мысль, что пусть это и будет тщетной попыткой, но он должен ее остановить.
Николай снова нагнал ее и прошептал, приблизившись:
– Подари мне поцелуй на прощание.
Он аккуратно провел рукой по ее щеке, заправляя волосы за уши. Пальцы нащупали уголок ее губ и застыли на месте. Николай смотрел в ее глаза и не видел сопротивления. Значит, она желала того же. Она может говорить все, что угодно, но ее тело не будет лукавить.
Медленно, будто бы боясь спугнуть, Николай приблизился к ее лицу, горячим дыханием опаляя ее кожу. Когда их губы слились, Николай ощутил, насколько он напряжен. Каждый мускул был натянут, как тетива. Нервные окончания посылали импульсы от пальцев до макушки, и всеми фибрами души Николай желал, чтобы этот момент тянулся как можно дольше. Он растворялся в этом поцелуе и терял контроль над своим разумом, который уже затянуло дымкой. Мыслить ясно было невозможно, как и оторваться от ее губ.
– Я попрошу тебя подумать, – наконец отстранившись, прошептал Коля. – Неважно, сколько времени на это уйдет. Я не буду давить. Если ты примешь решение проститься, то я отступлю, а этот поцелуй вовек отпечатается в моей памяти как самое яркое воспоминание.
Он отнял руку от ее щеки, а сам отступил назад. Коля ждал от Ани ответа, но она молчала.
– А теперь позволь мне отвезти тебя домой. Не хочу доверять тебя в руки таксистов в столь поздний час, – сделал Николай предложение, от которого невозможно отказаться, и они вышли в холл.
Черная «мазерати» плавно остановилась у бордюра. Приглушенный свет фар очертил полукруг на серой дороге. Опустевший к ночи двор сиял в желтом свете фонарей.
Тонкие саженцы деревьев колыхались то вправо, то влево, будучи неустойчивыми к дуновению ветра. В этом году октябрь выдался прохладным и дождливым, солнце выглядывало из-за туч крайне редко. И жители столицы ощутили на себе суровость изменившихся погодных условий.
Николай по-прежнему держал руки на руле и смотрел перед собой. Он остановился у соседнего дома, чтобы Федя не видел его машину и не предъявил Ане за то, что она снова вошла в ту же реку. Молчание царило несколько минут после того, как двигатель затих, но потом Аня отстегнула ремень безопасности и, робко поглядывая на Колю, сказала:
– Спасибо.
Николай повернулся в ее сторону, краешек его губ дрогнул. Он провожал ее взглядом, стараясь запомнить этот образ. Каждый шаг приближал ее к подъезду и отдалял от Коли. Каждое движение дарило ей свободу, а ему – заключение. Провожая ее взглядом до подъезда, он осознавал, насколько прикипел к ней. Он обещал отступить, если она примет такое решение, но не понимал, исчезнут ли воспоминания о ней.
Когда Аня скрылась за дверью, Коля откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Ему необходимо было перезагрузиться и собраться с мыслями: впереди тендер и важная игра. Его разум должен быть чист, а воля собрана в кулак. Пальцы машинально нажали на кнопку – водительское окно плавно опустилось. В разгоряченное лицо ударил поток свежего воздуха.