Хоккеисты обтирали лбы от пота полотенцами и обливали себя водой, чтобы остыть. В этом матче они играли на износ, и изнурительная боль ощущалась в забитых мышцах. Николай присел рядом с Лешей, который был в рамке все три периода, и похлопал его по плечу.
– Ты как? Держишься? – спросил он.
– Для Сергея Петровича я всегда держусь, хотя на самом деле готов лечь в гроб, – отшутился Миронов, отпив немного воды из бутылки. – Не понимаю, почему тренер не чередует нас с Федей в этом матче.
Николай пожал плечами и взглянул на Любимова, который взглядом буравил стену. Он выглядел крайне опустошенным, и Коля догадывался о причине такого поведения. Последний разговор между ними закончился не на самой приятной ноте, и Федя смешивал чувства и работу, хотя Литвинов просил разграничить личное и профессиональное. Вероятно, Сергей Петрович не мог положиться на Любимова в этом матче, поэтому, крупно рискуя, доверил защиту ворот Миронову.
– Кажется, он на тебя злится, – произнес Леша, от внимания которого не ускользнул этот взгляд.
– У него есть на то основания. Вопреки его запретам я встречаюсь с его лучшей подругой, – ответил Коля.
Леша довольно ухмыльнулся, но не проронил ни слова, так как в этот момент Сергей Петрович обратился к команде.
– Парни, впереди овертайм, и каждый из вас должен осознавать ответственность. Там не будет права на ошибку. Любая оплошность увеличивает шансы противника. Одно промедление или одна ошибка нападающего и защитника – шайба в наших воротах. Вам нужно защитить Миронова, который целый час исправлял ваши недочеты.
– Но почему бы не поставить в рамку Федю? Он свеж, – обмолвился нападающий из второй пятерки.
– Потому что сегодня он рассеян и невнимателен. Для нас это обременение. Поэтому в рамке будет стоять Леша. От вас я прошу максимальной концентрации. Знаю, что вы устали. Но соперник утомлен не меньше вашего. Тем не менее «Пантеры» не упустят момент, чтобы показать, кто хозяин в этом дивизионе. Значит, тактика на овертайм такова…
В последующие минуты Звягинцев озвучивал установку, опираясь на заметки из блокнота, которые делал на протяжении трех периодов. Из позиции наблюдающего Сергей Петрович подметил, что опекун Литвинова выдохся и вряд ли будет энергично гоняться за ним по льду. Кроме того, было сделано несколько предложений по тому, как пробить защиту противника и как обороняться самим в случае жесткого нападения. Главное, что нужно было понять «Барсам», – это действие на опережение.
– Ни в коем случае не тянем время. В нашей ситуации этот прием будет работать против нас. Больше будете тянуть время – больше устанете.
Эти слова стали последними перед началом овертайма. После того, как прогудела сирена, первые пятерки сошлись на разграничительной красной линии в центре. Арбитр просвистел и подбросил шайбу. Накал начался с первых секунд, на розыгрыше шайбы, когда пантеровец толкнул центрального нападающего «Снежных Барсов» и судья едва успел отскочить в сторону.
Каждая секунда ускользала от «Барсов», как и их энергия. Постоянные толчки, падения на спину, погоня за шайбой – все это тянулось две минуты, за которые они не смогли взять ворота противника. Мышцы в ногах сводило в болезненном спазме, жар в теле нарастал. Они устали быстрее, чем предполагал Сергей Петрович, в отличие от соперников, которые перешли в зону «Барсов» и готовы были нанести сокрушительный удар по воротам. Николай, желая перехватить шайбу, протянул руку вперед. Но, осознав тщетность перехвата, обогнал пантеровца и упал прямо перед оппонентом, схватив шайбу в области диафрагмы.
В миг соприкосновения с шайбой Коля закашлялся, ощутив, как диафрагма сжалась. Резкая боль пронзила его изнутри, но он едва ли обратил на это внимание. Кровь из носу, камни с неба, нам сегодня нужна победа, проскочило у него в голове, когда Федоров подъехал к нему и помог подняться. Николай принял помощь и в положении полусогнутого корпуса покатился к борту.
– Ты чем думал? – набросился на него Звягинцев, когда Коля присел на скамью.
На выдохе Литвинов проговорил:
– Сергей Петрович, в противном случае был бы гол.
– Если твоя боль – плата за несостоявшийся гол, то мне это не нужно, – буркнул тренер.
– Но я готов ее заплатить, – ответил Коля.
Сергей Петрович промолчал, не поощряя его самоотверженность. Он переживал за Николая больше, чем за кого-либо. Попади шайба в кадык – случилось бы непоправимое. И Звягинцев бы не простил себе этого.
Овертайм закончился для «Снежных Барсов» благоприятно. После самоотверженного поступка капитана в глазах команды загорелся огонь. Силы прилили к их телам вместе с боевым духом. Вторая пятерка ступила на лед и сразу же пошла в атаку, результатом которой стала четвертая шайба. В дивизионе Боброва «Барсам» нужно было сыграть еще пять матчей, четыре из которых – выездные. И как бы им не хотелось встречаться с «Пантерами» на льду, сыграть один матч с ними придется.
Музыка из раздевалки слышалась издалека. Басы сотрясали стены, а танцы на коньках – пол. Праздновать победу танцем – традиция, которая прижилась у «Барсов» еще со времен МХЛ. Каждое поражение сопровождалось молчанием, а каждый выигрыш – танцем под громкие басы. По обычаю, на стол забирался игрок, особо отличившийся в матче, и сегодня это должен был быть Литвинов, но диафрагма по-прежнему болела, поэтому он передал честь Леше, который по праву заслужил почетное место в центре.
Миронов, не снимая вратарских щитков, с помощью сокомандников залез на стол, откинув волосы назад.
Прирожденным или профессиональным танцором он не был, но выкручивал руки и корпус так, будто бы он и музыка – единое целое. Леша прикрыл карие глаза и заиграл густыми бровями, полностью отдавшись танцу. Вопреки тому, что он стоял в рамке весь матч, на благое дело силы у него остались. Он что-то выкрикивал под музыку, но под топотом шестнадцати пар коньков его слова были едва уловимыми.
«Снежные Барсы» смаковали победу, вырванную у «Пантер», которая казалась дорогой на вкус, и не заметили, как к их танцу присоединился Сергей Петрович. Звягинцев знал об этой традиции, но еще ни разу не принимал в ней участие. Обычно он подпирал стену и терпеливо ждал, когда парни успокоятся. Но сегодня, ко всеобщему удивлению, исполнил победный танец вместе с «Барсами». Они рассредоточились по всей раздевалке, когда заметили тренера.
– Простите, Сергей Петрович, – выключив музыку, пропел Федоров. – Мы вас немного не заметили, потому что…
– Потому что праздновали победу, – закончил Звягинцев. – Имеете на это полное право, парни.
«Снежные Барсы» были с этим согласны.
– Я не буду озвучивать ваши недочеты сегодня, чтобы не портить настрой. Просто хочу поблагодарить каждого за игру. Какие бы ошибки вы ни делали, победа все равно в ваших руках. Однако этот матч не обошелся без потерь, – тренер вспомнил Ильина, которого отправили в медпункт из-за вывихнутого плеча, – и самоотверженности.
На последнем слове тональность Сергея Петровича изменилась, и Коля закусил щеку, ощутив недовольство главного тренера. Ему хотелось бы оправдаться и сказать, что он осознавал, что делал, когда ложился под шайбу. Но смолчал.
– За вами немало побед. Но не стоит полагаться на случай, ведь иногда он может отнять победу. Прежде чем совершить что-то, подумайте, каковы риски вашего поступка, – говорил тренер. – Отдыхайте пока, но так, чтобы завтра прийти на тренировку.
Прежде чем ретироваться из раздевалки, Сергей Петрович посмотрел на Литвинова. Он заметил, что тот прижимает ладонь чуть ниже грудной клетки. Евгения Александровна уже успела его осмотреть и направила на рентген, хотя Николай не видел в простой гематоме ничего устрашающего. Эта боль пройдет через пару дней, как обычно, но командный врач и Сергей Петрович всегда страховались.
– Задержишься ненадолго? – спросил Коля у Леши, когда тот снимал оставшуюся экипировку и собирался пойти в душ. – Нужно поговорить.
– Без проблем, – ответил Миронов.
Через двадцать минут раздевалка опустела. «Снежные Барсы» никогда не задерживались после матча в ледовом дворце, направляясь по своим делам. Кого-то ждали близкие, кого-то – друзья. Они редко собирались после матча в кафе, чтобы отпраздновать победу, поскольку считали, что выигрыш поединка в турнире – лишь маленький шаг к тому, чтобы покорить вершину. А вершиной была победа в плей-офф, до которого оставалось четыре месяца или двадцать четыре матча. И, если «Барсы» присвоят лавры победителя и смогут подержать в руках Кубок Гагарина, тогда уж директор клуба лично профинансирует празднование.
Молчание повисло в воздухе, когда Коля и Леша остались одни. Миронов прервал его первым, иронично восклицая:
– Как друг, хочу сказать, что с твоей стороны было очень неправильно утаить тот факт, что вы с Аней теперь вместе! Надеюсь, именно об этом ты и хочешь поговорить.
Краска прилила к лицу Николая. Он планировал поведать Леше все, что касалось его взаимоотношений с Аней, но не при таких обстоятельствах.
– Нет, не совсем.
Николай вытащил из бокового кармана спортивной сумки белый конверт и протянул его Леше.
– В общем, здесь фотографии, компрометирующие твоего отца. Даже после твоего разоблачения он не перестал быть кобелем. – Коля окинул друга сочувствующим взглядом. – На снимках он ужинает с женщиной, держит ее за руку. Потом они оказываются в номере элитного столичного отеля. Думаю, не стоит объяснять, что происходило за теми дверьми.
На покрасневшем лице Миронова заиграли желваки. Он очень злился. Не только на отца, но и на себя самого. Ведь Леша все знал и до этого, но никак не мог повлиять на отца и защитить мать. Положение долгой безысходности удручало его. Он никогда не любил обман: ни в романтических, ни в дружеских отношениях. Считал, что сокрытие фактов от партнера рушит доверие. И в этом он был прав.
– Уж не знаю, примет ли такие доказательства мать, – сжимая в пальцах запечатанный конверт, говорил Леша. Смотреть на снимки не было желания. – Отец может снова притвориться невинным и сказать, что это монтаж.