Николай пропустил Аню вперед, предоставив возможность осмотреться. Она медленно шла по кафелю, цокая каблуками, и, кружась, рассматривала небольшое сферическое пространство с прозрачными стеклами и огромным телескопом. Справа от нее находилась дверь, ведущая на мини-балкон, с противоположной стороны – тянущийся во всю длину стол с техникой, а в самом центре – мощный агрегат, разрешение которого позволяло без искажений смотреть на звезды.
– Вставай сюда, – сказал Коля, указывая на металлическую ступеньку у телескопа.
Аня забралась на нее, и Николай, встав сзади, протянул руки к телескопу. Находясь в непозволительной близости от девушки и чувствуя ее замедленное дыхание, он ощутил, как забилось собственное сердце, как будто их лица соприкасались впервые. Он принялся настраивать искатель, который увеличивает поле видимости, и вены с сухожилиями заиграли на его руках. Аня хотела что-то спросить и, неловко повернувшись, задела губами его щеку.
– Зачем же ты сбиваешь меня с толку? – спросил Николай, когда она взглядом пробежалась по его лицу. – Твои хитрые уловки мешают мне сосредоточиться. Теперь я хочу тебя поцеловать.
Аня хихикнула, приложив ладонь ко рту, и только потрепала его по волосам.
– Прости, давай сосредоточимся на звездах.
– Посмотри сюда. – Аня заглянула в трубу телескопа. – Что видишь?
Перед ней открылся синий мерцающий небосвод. Она стала двигать корпусом, чтобы лучше рассмотреть, и чуть не упала. Хорошо, что Николай придерживал ее за талию, будучи надежной страховкой от падений.
– Так красиво, – изрекла она. – Ты только посмотри. Мы так близко к космическому небосводу, но в то же время так далеко от него.
Аня подвинулась в сторону, позволив Коле заглянуть в трубу телескопа. Он что-то подкрутил, чтобы увеличить видимость, и звезды стали еще ближе. Они загорались одна за другой, будто бы знаменовали начало новой эпохи. Эпохи, в которой Николай возрождался из пепла.
– Я никогда не испытывала такого счастья, – тихо сказала Аня, плавно повернув голову вбок.
– Неужели ты никогда не ходила на свидания? – прошептал Коля. Его голос был проникновенным, отчего по телу Ани пробежали мурашки. Они находились слишком близко. И эта телесная близость сводила с ума. – Однажды ты сказала, что у тебя был парень.
– Он не водил меня смотреть на звезды, только писал стихи, которые я потом сожгла.
На миг Коля помрачнел. Почему-то мысль о том, что кто-то мог писать ей стихи и прикасаться к ее пухлым губам, злила его. Он никогда не испытывал чувства ревности. Наверное, потому, что никогда не знал любви. Холодным разумом он осознавал, что ревновать девушку к парню из прошлого – это довольно-таки глупо и бессмысленно. Но сердцем он ощущал иначе. Он убрал руки с ее талии себе за спину, скрепив пальцы в замок, и сделал пару шагов назад. – Ты сильно любила его? – спросил Коля, и Аня уловила неожиданную перемену в нем.
Костенко слезла со ступеньки и подошла к Николаю вплотную, положив ладони ему на грудь. Она не хотела, чтобы этот вечер был затемнен парнем из Нижнего Новгорода, однако игнорировать вопрос не могла. Хотелось быть честной.
– Это была подростковая любовь, как обычно бывает, – непринужденно выдала Аня. – Мы просидели за одной партой добрых одиннадцать лет и были лучшими друзьями, а в старших классах, повзрослев, вдруг почувствовали, что нас тянет друг к другу. Одним утром я обнаружила в почтовом ящике стихи от анонима, а позже выяснилось, что это был он. Вскоре мы начали встречаться. Поначалу все было романтично, на выпускном мы даже встретили рассвет. Он твердил о том, что не хочет меня отпускать, а я глупо верила в это. Я наивно полагала, что после поступления в институт ничего не изменится, но глубоко ошибалась. – Она выдохнула, заглянув ему в глаза, чтобы понять, огорчает Николая этими словами или нет. – Первый курс сильно изменил его: посвящение, студенческие вечеринки и симпатичные одногруппницы. Все это начало интересовать его больше и сильнее вытеснять меня из его мира. Когда мы в очередной раз ссорились, он заявил о нашем расставании.
Мысли о подлости того парня распалили внутри Николая огонь. Познав любовь, он никак не мог взять в толк, как можно было так поступить. Аня, такая светлая, добрая, искренняя, с открытой душой и трепетным сердцем, не заслужила такого отношения. Ему хотелось найти этого парня, взять за ворот и хорошенько встряхнуть, чтобы выяснить причину такого поступка. Как же так холодно можно обойтись с человеком, в глаза которого смотрел с любовью столько лет? Но он подавил в себе это желание и просто спросил:
– И ты перестала верить в любовь?
– Еще как перестала. Я тогда много проплакала и выстроила вокруг себя неприступную крепость. Дала себе обет никогда не влюбляться, но потом в моей жизни появился один хоккеист, и я не смогла сопротивляться. – Она уткнулась носом ему в грудь, сжимая лацканы пальто, а затем, подняв голову, поинтересовалась: – А ты?
– Что – я? – Николай в изумлении изогнул бровь.
– Ты любил кого-нибудь до меня?
Николай замолчал и сделал шаг назад. Цепкие девичьи пальцы отпустили лацканы пальто, и Аня не распознала причину молчания. Внутри зародилась тревога, будто бы сейчас Коля откроет для нее страшную правду, о которой она и подумать не могла. Но вместо этого Литвинов засунул руку во внутренний карман пальто и достал синюю продолговатую коробочку. Аня осторожно взглянула на синий футляр, медленно переводя взгляд на Николая. Сердце замерло. Коля неспешно открыл коробочку, и она охнула от неожиданности. Внутри лежал серебряный кулон в виде полумесяца, на котором косыми буквами было выгравировано «You took my heart»[19].
– Ты первая, кому я открыл свое сердце, – бархатистым голосом отозвался Коля. – Ты так стремительно ворвалась в мою жизнь, перевернув все вверх дном и установив свои распорядки… Я так привык к тебе, что мне не хочется, чтобы рядом со мной была другая. Мне нужна ты.
Николай достал кулон из футляра и, когда Аня повернулась к нему спиной, раскрыл застежку и надел кулон на ее шею.
– Значит, я забрала твое сердце? – улыбнувшись уголком губ, она развернулась к нему лицом и обвила руками его шею.
– Забрала. Поэтому знай, что я никогда не отпущу тебя.
– Никогда-никогда?
– Если мне придется возвращаться в этот мир бесконечное количество раз, я всегда буду выбирать тебя, – признался Коля и провел губами по ее щеке, словно спрашивая разрешение.
В этот вечер он был поистине счастливым, потому что научился балансировать между двумя страстями: любимой девушкой и хоккеем. Целуя ее нежные губы, Николай даже позабыл о ее бывшем парне, потому что сейчас Аня всецело принадлежала ему.
Глава 20
But wait
Постой.
You tell me that you’re sorry
Ты в сожалениях таешь,
Didn’t think I’d turn around and say
Но не представляешь, что со мной
That it’s too late to apologize, it’s too late
Так поздно кричать «Прости», так поздно…
На следующее утро Николай проснулся в приподнятом настроении. Вопреки тому, что за окном снова шел дождь, а над таунхаусом собрались грозовые тучи, он ощущал внутри теплоту. На душе была весна, вчерашнее свидание отпечаталось в сознании как нечто масштабное и прекрасное, потому недомолвки с отцом отошли на второй план. К тому же сегодня они должны поехать на просмотр съемной квартиры, а это значило, что их Вселенная расширяется, а призраки прошлого остаются в черной дыре.
Ранним утром, до тренировки, Николай на время покинул таунхаус. Но вернулся так же быстро, как и пропал. Нотки романтика росли в образе подкаченного спортсмена с каждым днем, и он не мог не сделать Ане сюрприз, зная, как она восхищается любой мелочью, которая многим покажется незначительной. Держа в руках ярко-алую розу и крошечную записку, Николай постучал в дверь. Но в гостевой комнате стояла тишина, и Коля предположил, что Аня еще спит.
Аккуратно, без скрипа, он приоткрыл дверь, просовывая голову в проем. Его глаза расширились, внутри зародилось щемящее чувство тревоги. Толкнув ладонью дверь, Николай переступил порог и огляделся. Обрушившееся на спальню гнетущее затишье, сопровождавшееся опрятно заправленной постелью и отсутствием Ани, давило на черепную коробку. На лбу проступила пульсирующая вена, брови сошлись у переносицы. Ощущение непонятной тревоги не покидало Колю, потому он, оставив розу с запиской на кровати, поспешно спустился вниз, столкнувшись в общем коридоре с Казанцевым.
Коля не сразу обратил внимание на присутствие Павла Петровича в доме, но потом удивился, вспомнив разговор с отцом. Брови сдвинулись к переносице. Он помнил, что отец подозревал Казанцева в подлом предательстве, и призадумался, застыв на месте, как и Павел Петрович.
– Желаешь меня о чем-то спросить? – поглядев на Николая сверху вниз, поинтересовался Казанцев. На лице сверкнула нахальная улыбка, по которой Коля понял, что произошло.
Николай машинально засунул руки в задние карманы джинсов и немного приосанился. От Казанцева веяло презрением, отчего Коля начал раздражаться.
– Не понимаю, как после того, что вам дал мой отец, вы цинично предали его, – отозвался Николай. – Из вас взрастили профессионала, дали высокооплачиваемую престижную работу. Стало вдруг интересно, чего же вам не хватало?
Павел Петрович лишь усмехнулся и прошелся ладонью по каштановым волосам. Он высокомерно посмотрел на Колю, демонстрируя свое превосходство, и немедля выдал:
– А мне интересно, как быстро ты встал на защиту своего отца? Ты ведь должен его ненавидеть после того, что он сделал. И дело не только в твоей матери, но и в твоей девушке.
Когда Казанцев упомянул Аню, Николай нахмурился и, высунув ладони из карманов, сжал пальцы в кулаки. Костяшки побелели, желваки заиграли на лице. Стиснув зубы, он прорычал: