– Не понимаю, о чем речь. Но вам лучше замолчать и покинуть этот дом. У вас больше нет права находиться здесь.
Однако эти слова никак не повлияли на Павла Петровича. Он не злился, а только веселел с каждой секундой, будто то, что происходит сейчас, – цирковое представление, и они с Колей в главной роли.
– А знаешь ли ты, что твоя драгоценная девушка, с которой ты пылинки сдуваешь, находится в лапах Морозова? И причина этому – твой отец, – сказал Казанцев без доли колебания в голосе. Он уже не фильтровал речь, потому что больше не подчинялся семье Литвиновых.
– Если это шутка ради мести, то не очень-то смешно, – ответил Коля. – Это подло с вашей стороны, Павел Петрович, вымещать гнев на меня и Аню. Мы не виноваты в том, что произошло между вами и моим отцом.
– Месть – это, конечно, лекарство, но платить тебе той же монетой я не собираюсь. Я уже отомстил твоему отцу сполна, – злобно процедил Казанцев. – Все эти годы Александр Юрьевич держал меня на коротком поводке, как ручного пса. Он безусловно доверял мне. Я долго мирился с положением его подручного и с тем, как он перекрывал мне карьерный рост, которого я был достоин, и думал, как отомстить. И как удачно же мне подвернулся господин Морозов! Он заплатил мне круглую сумму за то, чтобы забрать свое.
Николай с недоумением посмотрел на Павла Петровича, абсолютно не понимая, о каком «своем» идет речь. Однако перебивать не стал.
– Я слил информацию о домашнем насилии в прессу, – без стыда и особого сожаления продолжал Казанцев. – Я так долго ждал подходящего случая, и тут ты выкинул то, что не понравилось Александру Юрьевичу, и оказался запертым в погребе. Твое отсутствие на матчах и эта новость произвели фурор, – он наигранно жестикулировал, пытаясь показать, какой была шумиха в СМИ. – Это я назвал Морозову сумму, которая была заявлена твоим отцом в тендере. Спросишь, для чего? Для того чтобы Вадим Александрович подал заявку в последний момент с пониженной стоимостью проекта.
Злость внутри разрасталась сильнее и прочными корнями цеплялась в душе. Не то чтобы Коле было жалко отца или компанию. Нет. Вовсе нет. Александр Юрьевич поймал бумеранг, который летел в его сторону столько лет и пошатнул покой в выстроенной на лжи империи. Отец заслужил это, и Николай не пытался встать на его защиту. Просто с детства не любил предателей.
– Фотографии матери от анонима – это тоже ваших рук дело? – осведомился Николай, пристально рассматривая Павла Петровича.
– Моих, – четко ответил тот и отчего-то потер лоб. – Как-то ваш доктор упивался горем в одном из баров и выболтал мне секрет гибели Веты Литвиновой. Сначала я хотел обнародовать информацию в прессе, однако счел своим долгом поставить в известность тебя. Точнее, я хотел, чтобы ты проникся недоверием и презрением к отцу, узнав все от него, еще больше разочаровался в нем и не принимал участие в войне с Морозовым.
– Проявили благородство, значит?
– Можно и так сказать, – парировал Казанцев, пожимая жилистыми плечами. – И сейчас проявляю.
Николай прошелся ладонью по лицу, пытаясь скрыть то ли накатившую на него истерию, то ли что-то еще. Во взгляде Павла Петровича читалась недосказанность, потому Коля спросил:
– Насчет Ани вы лжете, да?
– Отнюдь. Твой папаша отправил ее на завтрак с Морозовым, зная правду.
Николай напрягся и дернул плечами.
– Какую?
– Ах, жаль, что не только твой отец, но и твоя девушка не поставили тебя в известность, – нагло расплывшись в улыбке, твердил Казанцев. – Что ж, я исправлю это упущение.
Терпение Коли иссякло. Он понимал, что Павел Петрович играет на его чувствах, но все равно поддался порыву и прижал его к стене, мертвой хваткой вцепившись в лацканы дорогого пальто. Сквозь сжатые зубы, Николай процедил:
– Говорите.
– А ты с характером, как и твой отец, – отшутился Павел Петрович, покашливая.
– Выкладывайте правду, – бросил Литвинов. – Я жду.
– Я и не собираюсь от тебя ничего скрывать, – признался тот. – Покрывать грехи твоего отца мне больше ни к чему, – сквозь сбившееся дыхание говорил Казанцев. Николай так сильно вцепился в него, что воздуха не хватало. Даже покраснело лицо. – Только отпусти меня.
Николай разжал пальцы и отступил. Еще не зная правды, он чувствовал, как его начинает трясти от того, что Аня наедине с Морозовым. Это была не ревность, а страх.
– Говорите, не медлите.
Павел Петрович кивнул.
– Я все расскажу.
Коля закатил глаза и выдохнул.
– Морозов, как ты уже знаешь, – владелец не только строительной компании, но и сети элитных казино в Нижнем Новгороде. Он построил на этом целое состояние, привлекая в казино богатеньких клиентов. Причем не только умелых, но и невезучих. В числе тех самых несчастных когда-то оказался Алексей Алексеевич Костенко.
Знакомая фамилия заставила Николая сглотнуть. Он прикусил нижнюю губу, чтобы сохранить спокойствие.
– К слову, отец твоей ненаглядной девушки – в прошлом успешный бизнесмен. Даже интересно, что его потянуло на азартные игры. Может, нервы сдали. Как знать… – Казанцев пожал плечами. – В январе этого года он зачастил в казино к Морозову, видя в нем приятеля. Выигрывал он редко. Чаще на нем висели крупные долги. Сумма задолженности была настолько велика, что…
– Он переписал «СтройНижВет» на Морозова, – закончил за него Николай.
– Костенко вынужден был отдать ему не только дом и компанию, но и дочь, – сказал суровую правду Павел Петрович.
– Ч-что? – недоуменно переспросил Коля.
– Аня много раз приходила в казино, чтобы забрать оттуда отца. Наверное, сильно любила. А Морозов, хоть и взрослый, питает страсть к молодым красавицам. Твоя девушка оказалась не в то время не в том месте. Алексей Костенко проиграл дочь вместе с домом и компанией. Потому и покончил жизнь самоубийством. А твоя Аня, чтобы не быть с ненавистным, сбежала со своим другом.
Говорят, невозможно ощутить невесомость. Но Николай познал это чувство, когда понял, о каком «своем» велась речь. Морозов затеял все это ради нее. Она его собственность. От горького осознания происходящего закружилась голова, а земля будто уходила из-под ног. Коля не чувствовал опоры и пошатнулся, однако вовремя схватился за стену, оставив там полоску от ногтей.
– И вы с отцом все это время знали об этом? – хрипло осведомился Николай сквозь собравшийся в горле ком.
– Я знал об этом с самого начала, а Александр Юрьевич узнал после проигрыша, – признался Павел Петрович. – Видимо, твой отец никого не ценит в своей жизни, раз обрек твою девушку на погибель. Для Морозова это не просто завтрак. Это отличный повод увезти ее обратно и заточить в башне.
– Где они? – глухо отозвался Коля. Он не смог ее защитить, отчего чувствовал себя виноватым.
– Спроси лучше у своего отца, – бросил напоследок Казанцев.
Дверь захлопнулась. Павел Петрович испарился так же мгновенно, как и появился в таунхаусе, оставив после себя пустоту. Точнее, огромную дыру в душе. Николай чувствовал себя так паршиво, как никогда ранее. То, что поведал ему Казанцев, никак не укладывалось в голове. Почему же Аня раньше ничего не говорила? Если бы он только знал правду, то представлял бы серьезность сложившейся ситуации и ни за что бы не оставил ее в таунхаусе.
Отпрянув от стены, парень подорвался с места и направился к отцу. По дороге он встретил встревоженную Екатерину Андреевну, которая накрывала на стол, и чуть не сбил ее с ног. Однако ничего его не волновало на данный момент так сильно, как открывшаяся правда. Яростно распахнув дверь отцовского кабинета и застав его в кресле со сложенными у подбородка руками, Николай переступил порог.
– С утра не в духе? – спросил Александр Юрьевич, ничего не подозревая.
– Как ты можешь сохранять спокойствие, когда снова вонзил нож мне в спину? – фыркнул Николай, рукой смахнув папки со стола.
– О чем ты? – Литвинов-старший недоуменно изогнул бровь, однако дернувшийся левый глаз выдал его.
– В каком заведении сейчас завтракают Морозов и Аня? Говори быстро!
– Откуда ты… – начал было отец, но, поразмыслив, все понял. – Казанцев тебе все рассказал. Вот подлец! Напоследок подложил мне свинью. – Старческая рука ударилась о колено.
– Да, он питает дикую неприязнь к тебе. Но он хотя бы был честен со мной, когда мы столкнулись в коридоре. Как ты посмел это сделать, зная правду? Ненавижу тебя!
– Успокойся, пожалуйста, и позволь мне все тебе объяснить. Это не то, что ты думаешь, – принялся оправдываться Александр Юрьевич.
– Звучит как в дешевых мелодрамах! И что же ты мне объяснишь?
– Я отправил ее на обычный завтрак, после которого она вернется домой. Мне нужно выбить из него все признания. А сделать это может только твоя девушка. – Александр Юрьевич встал из кресла и подошел к сыну. – Вчера вечером Морозов позвонил мне со странным предложением. Он согласился отдать мне проект взамен на то, что я организую ему завтрак с Аней. Я согласился, но попросил ее об одолжении: она запишет их разговор на диктофон на случай, если Морозов решит дать заднюю. Вот и все.
Тон Литвинова-старшего был предельно спокойным, будто он действительно верил в честность и благие намерения своего оппонента. И Николай не верил своим ушам. Наивность отца убивала его.
– Ты на самом деле настолько глуп? – сжав челюсти, спросил Коля. – Наивно полагаешь, что Морозову был нужен только завтрак? Ты до сих пор не понял, что все это время принимал участие в спектакле, который тот решил разыграть? – с каждым вопросом он заводился сильнее и был готов проломить стену кулаком из-за возрастающего гнева. – Он просто хотел забрать то, что принадлежит только ему, понимаешь? И ты легко отдал ему желаемое. – Последние слова прозвучали с отчаянием.
Литвинов-старший тяжело сглотнул. Он все прекрасно понимал и намеренно отправил Аню на этот завтрак, предугадывая последствия, но надеясь на лучшее. Александр Юрьевич был готов разбить любовь сына вдребезги ради коммерческой прибыли. Ведь девушка в его понимании – уходящее и приходящее, а деньги – то благо, с помощью которого можно приобрести все: счастье, друзей, роскошную жизнь и даже любо