— Нечего ждать милостей от природы, — двинем на станцию, авось к какой дрезине прицепимся.
— Но Петьке я кости переломаю, — флегматично говорит Леша, — на нас наплевать, девку бы пожалел.
До станции километров 6, но мы так измучены, что еле плетемся. Когда, наконец, замаячили огни Лосевки, уже почти стемнело.
— Гляньте, есть все же Бог! — кричит Леша.
На путях готов к отправке длиннющий товарняк, груженный лесом.
— Без паники, — приказывает Валя. — Идем в обход, чтобы с платформы никакая сволочь нас не засекла.
Мы обогнули состав с хвоста и вскарабкались на площадку. Вскоре с платформы раздались свистки, — с лязганьем и скрипом поезд тронулся.
— Ну, не везуха ли? — ликует Леша, устраиваясь поудобнее, — едем, как короли!
Часа через полтора, проскочив два полустанка, товарняк замедлил ход.
— Ребята, нас доставили в Шелтозеро, — крикнул Валя. — Платформа будет справа, готовься к десанту слева.
Поезд дернулся и замер. Наш вагон, кажется, последний, — огни платформы маячат далеко впереди. Вокруг кромешная тьма…
…И вдруг приближающийся топот, нас ослепляет свет фонарей:
— Руки вверх!
С обеих сторон вагон окружен солдатами с автоматами наперевес. Мы ошалело топчемся на площадке.
— Руки вверх!
Неуклюже, как кули, сваливаемся на землю. Кто-то саданул мне прикладом в спину, наши руки поднялись.
— Снять оружие и положить к ногам! — пролаял офицер.
Леша стоял, обвешанный своими приборами, и растерянно таращил глаза.
— Лейтенант Курочкин, переведите.
Вперед выступил тощий очкарь и внятно и медленно произнес что-то на абсолютно неизвестном языке. Валя прыснул, Леша по-прежнему не шевелился.
— Леха, сними свою сбрую, — сказал Валя.
Леша начал медленно растегивать ремни.
— Понимаете по-русски? — резко повернулся к Вале капитан.
— Вполне… хотя с таким языком мы сталкиваемся впервые.
Леша бережно положил приборы на землю. Трое солдат, наклонившись, принялись рассматривать датчик и зонд.
— Что это!
— РП-1, геофизический прибор для поисков урана, — пришел в себя Леша. — Он не стреляет.
— Разберемся, — рявкнул офицер, — следуйте за мной.
И нас повели вдоль состава. Впереди, почти впритык к паровозу стояли два военных «козла». Из паровозной кабины пялились черномазые машинист и помощник. Я успела показать им язык. Нас впихнули в машину, на подножку лихо вскочили четыре охранника. Через минуту машина остановилась перед длинным бараком, метрах в 300 от станции.
— Это что за учреждение? — простодушно спросил Леша.
— Железнодорожный отдел КУКГБ, — буркнул офицер.
— КУ — чего? — не расслышал Леша.
— КУ — того! — прошипел сзади Валька.
Нас ввели в комнату со стенами зеленого цвета, двумя сейфами и письменным столом, над которым, словно семейные портреты, увеличенные в соответствии с размерами семьи, строго глядели на нас Владимир Ильич и Феликс Эдмундович. Предчувствуя свою недолговечность, напротив одиноко скучал Никита Сергеевич. Нам приказали встать у стены. Трое солдат вытянулись у входной двери. Офицер, скинув шинель и фуражку, уселся за стол.
— Капитан Дёмин, — наконец представился он и, вытащив из ящика какие-то бланки, обратился к Вале. — Фамилия, имя, отчество…
— Я не отвечу ни на один ваш вопрос, — тихо сказал он, — пока вы не объясните, за что нас схватили.
— Вас не схватили, а задержали. Пока что за проезд в товарном поезде А18-462, следующим со станции Лосевка. Вы сели в 18 ч. 20 мин. и были сняты на станции Шелтозеро в 20 часов 03 минуты.
— Ни черта мы не были сняты, мы просто приехали. Наша база тут недалеко, мы геологи из Ленинграда.
— И где же ваша база? — прищурился капитан.
— За Гаврилино, километров 12 отсюда.
— Гаврилино отсюда в 18 километрах по большаку и в 16, если лесом, так что с этими данными у вас неувязочка.
— Ну, это еще не повод, чтобы тащить нас в КГБ.
— Это более, чем повод, — назидательно сказал Дёмин. — И если вы и правда геологи, то почему прятались и крались? Почему не ехали как нормальные люди, пассажирским?
— Да где он был, — пассажирский?
— Пассажирский 311 и скорый 46 проходят через Лосевку в 8.05 и в 11.16 утра, — тоном справочного бюро отчеканил капитан и обвел нас орлиным взором.
— Но сейчас же ве-чер! — закричал Валька, — вечер, понимаете? Свяжитесь сейчас же с нашей базой!
— А ну, — не орать, сопляк! — рыкнул капитан и обнажил желтые клыки, — надо будет — свяжемся. Фамилия, имя, отчество и… документы.
Валька молчал, у него дрожали губы.
— Откуда в лесу документы, — мирно сказал Леша, — документы на базе.
— Какой телефон вашей базы, позвольте полюбопытствовать? — клыки спрятались.
— На базе нет телефона, — вмешалась я. — Мы в палатках живем, но это правда близко. Давайте сейчас поедем вместе…
— Надо будет — поедем, — отрезал Дёмин. — А сейчас я в последний раз повторяю: фамилия, имя, отчество…
Ознакомившись с нашими биографиями до пятого колена, Дёмин велел подписать показания.
— Ну что, можно нам идти? — двинулся к дверям Валя.
Капитан взглядом пригвоздил его к месту.
— До выяснения ваших личностей вы останетесь здесь. Абдулаев, уведите задержанных.
Кривоногий узбек повел нас в конец коридора и отомкнул дверь с амбарным замком. Мы очутились в клетушке с четырьмя голыми нарами и крошечной лампочкой под потолком. Нестерпимо хотелось в уборную, хотелось есть и пить.
— Как насчет пожрать? — кротко поинтересовался Леша.
Абдулаев не ответил. Он вышел, закрыл дверь и щелкнул замком.
— Да ты глухой, что ли? — взорвался Валька, — чучмек проклятый, косая рожа! — и он со всей силы пнул ногой дверь.
— Тише ты, — шикнул Леша, — а то еще антисемитизм пришьют.
Но Валька прямо взбесился, — он колотил в дверь и орал: «В уборную, в уборную веди!»
Загромыхал замок, на пороге появился «желтолицый брат».
— Поведу по одному, — невозмутимо сказал он и ткнул в меня пальцем, — ты — первая.
Когда с уборной было покончено, узбек снова запер дверь и затих в коридоре. Мы улеглись на нары и, как это ни странно, быстро уснули.
В шесть часов утра на пороге появился рыжий солдатик.
— Подъем! — весело крикнул он и внес кружки с кипятком и три куска хлеба.
— Привет, друг! Тебя как зовут?
— Рядовой Булкин. Павел Булкин.
— Слушай, Паша, чего там слыхать? На базу нашу съездили?
— А шут его знает, — пожал плечами Булкин.
— А в Ленинград, в Управление звонили?
— Кажись, звонили, да никто не отвечает. Капитан говорит, врут они все, нет такого телефона.
— Господи, — застонал Леша, — так ночь же была, а сегодня суббота, — нет там никого.
— А с базой почему не связались?
— А фиг их знает, — радостно сказал Паша, — да не расстраивайтесь, жуйте.
Днем он принес вареную картошку иссине-черного цвета и уселся рядом на нары.
— Павлуша, — задушевно начал Валька, — я вижу — ты человек нормальный, не то, что… некоторые… — он выставил нижнюю челюсть и оттянул пальцами глаза у висков.
Булкин понимающе хохотнул.
— Наверно, ты в курсе, друг, чего ваш Дёмин к нам прицепился? Неужели за то, что зайцем проехали?
Солдатик покачал головой. На его глуповатом лице происходила свирепая борьба воинского долга, гуманизма и просто желания посплетничать.
— Видишь, какое дело… — наконец не выдержал Паша, — шпионов ищем.
Валька так и присвистнул:
— Шпионов?! А мы-то причем?..
— А при том, что шпионов трое: двое мужчин и баба с ними. И приметы в аккурат сходятся, — один мужик усатый, да рябая женщина лет сорока.
— Что-о? Это я-то рябая? Это мне сорок лет?
Булкин смутился.
— Чего орешь? Почем я знаю, я в твой паспорт не заглядывал.
Валька с хохотом повалился на нары.
— Паулино, выпусти нас сейчас же, чтоб не срамиться.
— Ты, никак, сдурел! — разозлился Булкин. — Сиди и затихни.
— Затихну, затихну, — успокоил его Валька, — но откуда шпионы-то взялись?
— Из Фильяндии, откуда же еще… Позавчера наш лесник Захаров прискакал весь в мыле. Шпионов, говорит, обнаружил. Перешли в районе 7-й заставы и углубились. А тут вы как раз у Лосевки из лесу выползли и тишком в товарняк забрались.
— Да нас разве в Лосевке кто видел?
— А ка-ак же! — расцвел Булкин, — все видели, да спугнуть боялись.
— И заметили даже, что баба рябая?
— Угу… И радировали по всем станциям по ходу, а снимать вас решили в Шелтозере. Сергеевку и Углино проскочили, потому что лес близко, уйти можно.
— Ах ты, елки-моталки! — восхитился Валя, — то- то я удивился, что быстро доехали. Ну вы и молодцы! И что же, вас наградят за поимку или отпуск дадут?
— Да уж не без этого, — важно ответил Паша и вдруг опомнился. — Наградят — не наградят, а службу свою несем. Так что отдыхайте.
Он забрал миски и заторопился уйти, смущенный своей откровенностью.
— Ребята!.. — Леша явно встревожился, — это же бред какой-то. Давайте требовать Дёмина.
Но на наши крики и стуки никто не отозвался. Вечером нас снова караулил молчаливый Абдулаев. Все попытки вступить с ним в дружеский контакт потерпели фиаско. А наутро вновь появился Булкин.
— Пашунчик, — ласково сказал Валя, — какие новости?
— Каки тебе еще новости? — пробурчал Булкин. Он был не в духе.
— Позови Дёмина, поговорить надо.
— Где я тебе его возьму в такую рань? И вообще до завтрева капитан тут не ожидаются.
— Так что же, — нам и сегодня сидеть? — вскинулся Леша?
— Люди по двадцать лет сидят… и ничего, — назидательно сказал юный Булкин, закрывая за собой дверь.
— Мистика какая-то, — Леша хрустнул по очереди всеми десятью пальцами. — Так и впрямь можно сгинуть на двадцать лет.
— Не нагнетай атмосферу, старик, — не те времена.
— Может, объявим голодовку? — предложила я.
— Блестящая мысль! — откликнулся Валя. — Когда Дёмин узнает, что мы отказались от шашлыков, он смертельно испугается.