Adieu, vous diz per grand tristesse.
Прощайте, мадам и моя любовь.
Прощайте, радость моя и отрада!
Прощайте, дождусь ли вашего взгляда,
Прощайте, грущу, мы увидимся вновь?
Глава 35
К марту жизнь при дворе стала возвращаться в нормальное русло. Гарри устроил еще один банкет для дам. А накануне утром лично осмотрел приготовленные для них комнаты, ходил из одной в другую и проверял, какие там повешены шторы, чем застланы постели, желая убедиться, что использовано все самое лучшее. Когда прибыли гости, король встретил их очень весело, приветствовал радушно, но постарался не выделять никого, хотя среди них была Анна Бассет и она усиленно строила ему глазки.
Однако женщин было совсем мало. Акт о лишении Кэтрин Говард прав и состояния объявлял изменой замужество нецеломудренной женщины с королем, если она прежде не сообщила ему о своем прошлом. Казалось, что судьба последней королевы отвратила остальных дам от притязаний на выпавшую той честь, печально думал Гарри, хотя едва ли это хорошо сказалось на добродетели обретавшихся при дворе женщин.
Месяц проходил за месяцем. Печаль и злость короля утихли, но он знал, что никогда уже не будет прежним. В июле двор развлекло известие, что неугомонный Суррей вызвал на дуэль одного из слуг короля. Это вынудило Гарри засадить наглеца в тюрьму Флит. Две недели спустя, после того как Суррей написал покаянное письмо в Совет, где признавал, что ярость беспокойной молодости взяла над ним верх, и замечал, что он не первый молодой человек, совершающий поступки, о которых впоследствии сожалеет, Гарри отпустил его. Сказать по правде, он любил Суррея. Признавал достоинства его поэзии, сам будучи поэтом и немного разбираясь в этом искусстве, хотя муза, казалось, покинула его, что было печально.
Суррей уже превзошел сэра Томаса Уайетта как самый выдающийся придворный поэт. Уайетт теперь редко появлялся при дворе, он начал уставать от бесконечных дипломатических миссий за границу, куда его то и дело отправляли. Поэт дал понять, что хочет удалиться на покой и жить в своем замке в Кенте, но той осенью Гарри потребовал, чтобы он поехал в Фалмут в Корнуолле, где нужно было встретить императорского посла и проводить его ко двору.
Короля опечалило известие, что Уайетт не добрался до Фалмута, умер по пути туда, в Шерборне, в графстве Дорсет. Как скоротечна жизнь! Всего двадцать лет назад Уайетт ухаживал за Анной Болейн и вызывал у Гарри ревность, а кажется, что с тех пор прошла целая вечность. Они все тогда были молодыми, пылкими и не представляли, какие трагедии ждут их впереди.
В ноябре король пригласил Марию, чтобы она вместе с ним принимала гостей на пиру, и обрадовался, увидев, что его дочь выглядит хорошо и держится более уверенно. Однако сам Гарри опасался, что не станет для нее приятной компанией, так как был сильно встревожен ухудшением отношений с Шотландией. Его племянник Яков угрожал вторжением, вынуждая Гарри отправить на север войско под предводительством Норфолка, чтобы тот не позволил шотландцам пересечь границу. Норфолк ухватился за шанс вернуть доверие короля, и они с юным Сурреем, который впервые попал на военную службу, очень постарались.
В начале декабря пришла весть о великой победе англичан над шотландцами при Солуэй-Моссе, воспламенившей сердца придворных. Норфолк хвастливо заявлял, что это произошло благодаря его умелому руководству, но Гарри подозревал, что и Хартфорд, тоже направлявший войска, заслужил похвалы. Сам король ликовал, сбросив с себя остатки меланхолии, и при дворе царило веселье, какого не бывало с момента падения Кэтрин.
Затем победу англичан увенчало известие о кончине короля Якова. Гарри оно не опечалило, племянник долгие годы не давал ему покоя, постоянно угрожая границам королевства. Вместо этого он радовался вместе со своими людьми: Шотландия оказалась в руках единственной наследницы Якова, королевы Марии Шотландской, которой была всего неделя от роду. Северное королевство ждало очередное регентство, а значит, оно больше не доставит Англии проблем.
Гарри созвал Совет.
– Мой предок, Эдуард Первый, тщетно пытался завоевать Шотландию и подчинить ее Англии. Я же задумал сделать то же самое мирными средствами. Брак принца Эдуарда и принцессы Марии объединит оба королевства под моей властью.
За столом поднялся одобрительный гул голосов. Лорды, воодушевленные этой идеей, не могли сдержать радости. Однако шотландцы, когда им сделали такое предложение, яростно воспротивились. Гарри понимал, что его ждут очень сложные переговоры, но маленькую королеву нужно выдать замуж, она не могла править Шотландией одна. Кто подходит на роль жениха лучше юного Эдуарда? Этот союз положил бы конец распрям и войнам, тянувшимся не одно столетие.
В феврале Суррей вернулся на юг и снова опозорился: празднуя недавнюю победу, он, пьяный в стельку, вместе со своими дружками буянил на улицах Лондона. Они вызвали возмущение горожан тем, что разбивали окна в церквах и в домах олдерменов, швыряли камни в прохожих. Следующим вечером шалопаи взяли лодку на Темзе и устроили охоту из арбалетов на шлюх в Бэнксайде.
Гарри узнал об этом после того, как лорд-мэр пожаловался в Совет, и Суррея опять отправили во Флит, чтобы он научился контролировать свой неуправляемый нрав. Короля все это вывело из себя.
– Суррей – самый глупый и заносчивый юнец в Англии! – кричал он на смущенного Норфолка.
Однако любовь к Суррею одолела гнев, и вскоре молодой граф снова был свободен и старался как мог вернуть себе расположение государя.
Той зимой Гарри приметил леди Латимер. Он видел ее при дворе – она приезжала навестить своего брата Уильяма Парра, одного из его джентльменов, всякий раз, как ей удавалось оставить на кого-нибудь мужа, лежавшего при смерти в их лондонском доме. Она была не головокружительной юной красоткой, а взрослой, хорошо образованной женщиной лет тридцати. Гарри привлекали ее ум и миловидность: миниатюрная, полная достоинства, изящная, она всегда ходила с легкой улыбкой на лице. Многие придворные хвалили ее за добродетель.
Гарри помнил рождение леди Латимер, поскольку ее отец, сэр Томас Парр, служил ему, а ее мать, чрезвычайно эрудированная женщина, была одной из придворных дам Кейт, которая стала крестной матерью Екатерины Парр, получившей имя в честь королевы. Брат Екатерины Уильям был одним из любимых придворных Гарри, а ее сестра Анна имела должность при дворе Кэтрин Говард. Парры давно и верно служили короне.
Однако у Гарри имелись веские основания не доверять второму мужу Екатерины, лорду Латимеру, который присоединился к мятежникам во время Благодатного паломничества, хотя впоследствии утверждал, что его принудили к этому. Кромвель держал Латимера под наблюдением. После подавления восстания Латимер долгие годы усердно трудился, чтобы вернуть себе милость короля. Но теперь он был тяжело болен, и Екатерина скоро станет вдовой – бездетной вдовой, что неудивительно, ведь в первый раз ее выдали замуж за не отличавшегося крепким здоровьем юношу, а во второй – за старика.
Гарри издали наблюдал за леди Латимер и восхищался, рассуждая про себя: стоит ли ему начать ухаживать за ней, пока ее супруг еще жив? Вопрос решился сам собой. Однажды в феврале, когда в воздухе повеяло весной, Екатерина внезапно появилась в его личном саду.
Худшего момента она выбрать не могла.
У Гарри был трудный день – первая годовщина смерти Кэтрин. Не в силах выдержать оживленную компанию, собравшуюся в его личных покоях, король удалился в маленький банкетный дом, где наконец дал волю слезам, которые подавлял с раннего утра. Плакал он не только о глупой Кэтрин, жизнь которой оборвалась из-за ее легкомыслия и распущенности, но и о себе, о тяготах неумолимо подступающей старости. Вдруг Гарри услышал, как хрустнула ветка под чьей-то ногой.
Всегда державшийся настороже, король поднялся на ноги и, обхватив рукоять кинжала, вышел наружу. В саду стояла женщина, такая же напуганная, как и он.
– Миледи Латимер? – запинаясь, произнес Гарри.
– Ваша милость, простите меня! Я заблудилась, а тут просвет в живой изгороди… – Она присела в реверансе, заметно дрожа. – Прошу извинить меня за вторжение.
– Ничего, – сказал Гарри. – Я молился, пусть что-нибудь поднимет мне настроение, и появились вы. Счастливое совпадение. Встаньте, прошу вас.
Екатерина неуверенно поднялась:
– Рада, что случайно оказалась полезной вам. А теперь я оставлю вашу милость в покое.
– Нет, не уходите, – задержал ее Гарри. – Побудьте со мной немного, утешьте одинокого старого человека.
На лице Екатерины отразилось удивление.
– Чем я могу вам помочь, сир?
– Составьте мне компанию ненадолго, – ответил Гарри, взял леди Латимер за руку и отвел в банкетный дом. – Садитесь, прошу вас. Мне нравится приходить сюда, когда у меня есть время насладиться уединением, потому что я редко остаюсь один. Хотите вина? – (Она с опаской приняла у него бокал.) – Надеюсь, у вас все благополучно, миледи, – продолжил Гарри.
Она печально улыбнулась:
– Со мной все в порядке, сир, но моему супругу недолго осталось жить. Поэтому в последнее время я редко появляюсь при дворе.
– Мне очень жаль, – отозвался король. – Смерть забирает всех, кого мы любим. Если вы любите, то тем привлекаете к себе боль.
– Я бы предпочла познать боль, чем не знать любви, – сказала Екатерина.
Гарри глубоко вдохнул и смахнул со щеки предательскую слезу.
– Сегодня исполнился год, – произнес он, – и я не могу забыть ее.
– Время исцелит вас, сир.
– Простите меня. – Гарри вытер глаза. – Иногда мне кажется, я сойду с ума. Часть меня ненавидит ее за предательство, другая же отчаянно нуждается в ней. Простите, мадам, я не должен беспокоить вас своими горестями. – Он попытался улыбнуться.