– Вы вовсе не беспокоите меня, сир, – заверила его Екатерина, потянулась к нему и положила ладонь на его руку. – Вам станет легче. Дайте срок.
Он не убрал свою руку, а просто сидел и думал о том, как она добра и привлекательна.
– Вы хорошая женщина, леди Латимер, и к тому же очень милая. Будь я лет на десять моложе, то стал бы ухлестывать за вами. Увы, каким я кажусь вам теперь? – Он вдруг невольно улыбнулся.
– Я вижу глубоко опечаленного человека, которому нужно хорошенько взбодриться, – ответила Екатерина, убирая свою руку.
– И вы станете той, кто поможет мне в этом? – спросил Гарри и снова взял ее руку.
– Думаю, сир, у вас хватит сил справиться самостоятельно. Должно быть, иногда чувствуешь себя очень одиноким, когда нужно принимать сложные решения, которые непременно окажут влияние на тебя самого. Вашей милости следует найти утешение в том, что вы поступили так, как считали правильным.
Гарри вздохнул:
– Я не казнил бы Кэтрин, будь на то только моя воля. Меня убедили, что она должна умереть, сказали, что я не должен проявлять снисхождение, когда других постигла смерть за меньшее, что личные чувства не должны лишать меня твердости, и я не могу демонстрировать слабость, так как королю полагается всегда быть сильным. И я проявил силу. Но это не защитило меня от горьких сожалений.
Лицо Екатерины выражало сочувствие.
– Мне очень жаль, что вашей милости пришлось делать такой тяжелый выбор, когда не вы сами стали тому виной. Я видела вас с королевой, видела, как вы любили ее. Она поступила ужасно, предав эту любовь. Это невероятно.
– Мой шут говорит, она сама напросилась.
– Ваш шут?
Гарри улыбнулся:
– Да, Уилл Сомерс. Ему известны все тайны моего сердца. Со мной он не стесняется в выражениях. Не дает мне утратить связь с действительностью. – Король помолчал. – Мне не нравится быть вдовцом, леди Латимер. Иметь жену – это естественное состояние для мужчины. Господу было угодно, чтобы меня постигли многочисленные несчастья в браках, но винить в этом, разумеется, есть кого. Тем не менее я по-прежнему убежден, что когда-нибудь обрету истинное счастье в союзе с дамой, которая будет любить меня и никогда не предаст. Вроде моей дражайшей королевы Джейн. И на этот раз я выберу ее сам, не возьму ту, что подсунут мне фракции, которые рвут на части мой двор.
– Ваша милость, вы непременно встретите такого исключительного человека, – сказала леди Латимер. – Молюсь, чтобы вы нашли ее.
– Это будет нелегко. – Гарри мрачно усмехнулся. – Я не возьму в жены ни твердую католичку, ни ту, что слишком сильно склоняется к ереси. Вообще, я не против серьезной теологической дискуссии, хотя не многие женщины достаточно образованны, чтобы принять в ней участие, а некоторые слишком упрямы. – Он сделал паузу. – Разговоры о религии интересуют вас, леди Латимер?
– Споры в доброжелательном тоне меня очень радуют, – ответила Екатерина.
– И вам нравится обсуждать религиозные доктрины?
– Да, когда я хочу, чтобы мне объяснили какую-нибудь идею. Я большая сторонница реформ вашего величества. Меня восхищает ваш разрыв с папой. Он преследует всех истинных христиан более жестоко, чем фараон, истреблявший детей Израиля.
Эти слова произвели на Гарри большое впечатление.
– Честное слово, миледи, вы зрите в корень!
Гарри заметил, что она дрожит. Уже наступили сумерки, и вечер был прохладный.
– Ваша милость, с вашего позволения, я хотела бы вернуться к своему мужу.
– Конечно, – сказал Гарри, с трудом поднимаясь на ноги; Екатерина тоже поспешила встать. – Такая супружеская преданность делает вам честь. – Он поднес к губам ее руку и поцеловал. – Разговор с вами стал для меня целительным. Надеюсь, вскоре мне доведется вновь испытать это удовольствие.
– Мне это тоже будет очень приятно, сир. Я рада, что смогла вам помочь.
Гарри даже не думал, что женится еще раз после того, что случилось с Кэтрин. Пять жен – этого достаточно для любого мужчины, и в этих браках ему хватило проблем, чтобы навлекать на себя новые. Но вот он опять размышлял о супружеском союзе и ясно сознавал, что леди Латимер будет для него тихой гаванью. Он больше не хотел иметь рядом с собой сногсшибательных красавиц или иностранных принцесс, ему нужна была спокойная, добродетельная женщина, которая станет его компаньонкой и утешительницей на склоне лет. И Екатерина Парр – он это нутром чуял – именно такая.
Гарри отправил ей несколько великолепных придворных платьев, годных для королевы, в итальянском, французском и голландском стилях, с подходящими к ним французскими капорами. Когда она прочтет приложенное к подарку письмо, у нее не останется сомнений в его честных намерениях. Но больше Гарри ничего сделать не мог, пока жив супруг Екатерины.
Она довольно долго не появлялась при дворе, и король испугался, не обидел ли ее, но потом узнал о кончине лорда Латимера.
Следовало бы удержаться и подождать, пока не пройдет положенный период траура, но ему было уже почти пятьдесят два, он страдал ожирением, да и другие немочи донимали его, время поджимало. Гарри пригласил Екатерину ко двору и начал искать ее общества. Она выказывала ему почтение, как подобает, и, казалось, радовалась его вниманию и постепенно открывала ему свою нежную душу. А королю все больше нравились добронравие Екатерины, ее мудрость, ученость и преданность Евангелию. Он почувствовал, что в груди этой женщины бьется горячее сердце, хотя внешне она казалась серьезной и сдержанной. Именно такая жена ему нужна!
Однажды утром в марте Мария, придя к отцу, застала его за игрой в шары. Она дождалась окончания партии и вместе с ним пошла к дворцу. Кат и Бол вились у их ног.
– Мне кажется, сир, вы заинтересовались моей подругой леди Латимер, – начала она.
Смело! – подумал Гарри, так как Мария обычно стыдилась заводить речь о таких вещах.
– Да. – Король улыбнулся. – Но это не просто интерес.
– Именно поэтому, милорд отец, мне и нужно поговорить с вами. Вам известно, что сэр Томас Сеймур ухаживал за ней еще до того, как умер ее супруг, и хвастался моим дамам, что они поженятся?
Гарри застыл на месте, у него перехватило дыхание. Томас Сеймур! Не может быть… Этот бахвал недостоин Екатерины. И все же, все же… Как ему состязаться с таким блестящим молодым мужчиной? Что он может предложить ей?
Ответ явился сразу: корону. Но захочет ли она?
Конечно захочет! Только действовать нужно быстро. Сеймура нетрудно убрать с дороги: можно отправить его в море, пусть попрактикуется в морском деле, или послать с дипломатической миссией за границу. Тогда поле битвы будет свободно, и он одержит победу!
Не успел Гарри ничего предпринять, как к нему в кабинет явился Гардинер. Они с Ризли безжалостно выискивали еретиков среди служителей королевского двора, изо всех сил стараясь уничтожить реформистов. Только в этом месяце было обнаружено гнездо раскольников среди музыкантов часовни Святого Георгия в Виндзорском замке, а это уже слишком близко к дому, чтобы Гарри мог сидеть сложа руки. Под обвинение попал даже фаворит короля Джон Марбек, талантливый глава хора, в доме у которого нашли еретические сочинения. Гардинер и его прихвостни собирали доказательства против других подозреваемых.
Гарри поднял взгляд и увидел на лице епископа встревоженное выражение, а не обычное для него воинственное. Что еще? – подумал король.
– Ваша милость, я заметил, вы оказываете знаки внимания леди Латимер, и чувствую, что обязан высказать вам свои опасения.
Еще одно поучение?! Гарри про себя застонал. Сперва Мария, теперь Гардинер. Можно поклясться святым Георгием, путь истинной любви всегда тернист!
– В чем дело? – резко спросил король. – Говорите, любезный!
– У меня есть основания полагать, что она держится радикальных, если не еретических религиозных взглядов. Говорят, она привечает в своем доме реформистов.
– Честное слово, я тоже это делаю! – взорвался Гарри. – И моя дочь, которая правоверна, насколько это возможно, тоже часто бывает там. Вы считаете, она стала бы водиться с еретичкой?
Гардинер удалился, бормоча извинения за то, что напрасно побеспокоил своего государя. Гарри попытался отдать ему справедливость. Гардинер, может, и чрезмерно усердствует в искоренении ереси, но он верен ему, всегда был добрым сыном Церкви и часто оказывал неоценимую помощь.
Однако епископ не желал сдаваться без боя! В апреле он явился снова и на этот раз обвинил в ереси Кранмера. Гарри устало выслушал его, зная, что тот жаждет стать архиепископом Кентерберийским, но при этом в его обвинениях, вероятно, много правды. Он и сам давно подозревал Кранмера в тайных симпатиях к протестантской религии. Но Гарри любил этого человека и всегда питал к нему благодарность за то, что тот помог ему избавиться от союза с Кейт. Пока Кранмер не переступает пределов, начертанных королем для своей Церкви, а он никогда этого не делал, ему обеспечена защита от врагов.
– Я сам допрошу его, – твердо заявил король. – Попросите, чтобы для меня приготовили барку, я поеду в Ламбетский дворец.
Гардинер как будто испугался и хотел что-то возразить, но сдержался и быстро удалился.
У Ламбетского дворца Гарри не сошел на берег, а послал Кранмеру записку с приглашением на прогулку по Темзе. Архиепископ вышел к нему, явно взволнованный. Гарри позвал его в каюту и предложил сесть на скамью с мягкими подушками. Гребцы заработали веслами, и барка направилась к Челси-Рич.
Тут король улыбнулся своему спутнику:
– Ах, мой священник, у меня для вас новости. Теперь я знаю, кто главный еретик в Кенте! Или мне следует сказать – величайший женатый еретик в Кенте?
Кранмер явно ужаснулся. Он сидел и заламывал руки.
– Не нужно пугаться, – обняв архиепископа за трясущиеся плечи, успокоил его Гарри. – Я очень люблю вашу милость, и мне нет дела до того, во что вы верите в глубине своего сердца, пока вы соблюдаете мои законы и не нарушаете установлений Церкви Англии. Но знайте, что враги нацелились на ваше место. Я не дам вас в обиду и поручаю вам возглавить разбирательство по делу о вашей предполагаемой ереси. Можете на меня рассчитывать.