Они находились в кабинете короля, оба закутанные в меха – стекла в окнах дребезжали под ледяным ветром.
– Скорее пряник, чем кнут. – Гарри кивнул, вспоминая, как старик Скелетон колотил его, когда он делал ошибки, и тем не менее у него имелись основания быть благодарным своему раздражительному старому учителю хотя бы за то, что тот внушил ему любовь к знаниям, оставшуюся с ним на всю жизнь. – Так, значит, это расписание занятий, которое вы составили?
– Да, сир. Как вы хотели, в нем сделан большой упор на языки, включая латынь и греческий. Его высочество будет изучать Писание, классическую литературу, философию, астрономию и свободные науки.
– Принц очень умен и любит книги, – с гордостью сказал Гарри. – Я так понимаю, будет уделено время отдыху и спорту.
– Естественно. – Кокс улыбнулся. – Учеба будет перемежаться занятиями верховой ездой, стрельбой из лука, фехтованием, теннисом, музыкой и танцами.
– Ему все это понравится, – уверенно заявил Гарри.
Однако про себя беспокоился, что, будучи хрупкого сложения, Эдуард никогда не станет таким атлетом, как он сам. Но принц еще мал, он вырастет.
– Мне бы не хотелось, чтобы он учился один, – продолжил король. – Я организую небольшую школу и уже выбрал четырнадцать мальчиков из хороших семей, которые будут получать образование вместе с Эдуардом.
Гарри присутствовал на открытии школы. Когда он вошел в класс в Эшридже, мальчики вскочили на ноги. Доктор Кокс тоже поднялся из-за стоявшего на помосте стола. Эдуард, парта которого находилась в первом ряду, выглядел повзрослевшим – с него сняли юбки, а длинные светлые волосы коротко обстригли, – теперь это был настоящий мальчик! Рядом с ним стоял сын Саффолка, Генри Брэндон, а с другой стороны – наследник Суррея, лорд Томас Говард; позади виднелись сын лорда Лайла, Роберт Дадли, и другие, все – отпрыски знатных семейств, которым предначертано славное будущее.
– Будьте хорошими мальчиками, – наставительно сказал им Гарри. – Слушайтесь своего учителя, он самый лучший.
Пятнадцать юных голов склонились, а король, прихрамывая, зашагал к двери, оставляя Кокса заниматься своим делом.
По просьбе Кейт Гарри пригласил всех троих своих детей провести Рождество при дворе. Празднования начались 23 декабря, в этот день брат королевы Уильям получил титул графа Эссекса. Церемония прошла в зале для приемов Хэмптон-Корта с большой пышностью, что в те дни случалось не часто. Затем двор переехал на йолетиды в Гринвич.
У Гарри теплело на сердце, когда он видел, как Кейт увлеченно занимается с его детьми, а они, сбросив с себя привычную сдержанность, веселятся вместе со всеми участниками торжеств, верховодил на которых Князь беспорядка. Гарри и сам поиграл в прятки, шаффлборд и «лагерь пленных»[29], хотя после этого, облегченно вздохнув, с удовольствием сел за карты.
В Новый год Денни подарил королю часы-солонку в итальянском стиле, созданные по проекту Гольбейна и Николаса Кратцера. Восхищавшийся любыми механизмами, Гарри вскоре обнаружил, что внутрь этого приспособления хитроумно встроены песочные часы, двое солнечных и компас. Король увлеченно провозился с новой игрушкой бóльшую часть дня.
Екатерина была тронута подарком Елизаветы: та преподнесла ей выполненный самостоятельно очень длинный перевод религиозной поэмы королевы Наваррской «Зерцало грешной души», для которого изготовила прекрасный синий переплет и на котором вокруг инициалов Кейт вышила серебряной нитью изящный узор узловатыми стежками.
– Вашей милости, вероятно, придется вымарать и подправить слова, которые, я знаю, во многих местах переведены грубо, – предупредила Елизавета, но Кейт покачала головой:
– Бесс, не могу передать вам, как я ценю то время, которое вы потратили, чтобы приготовить этот удивительный подарок. Мне он будет всегда дорог за одно только это.
Елизавета зарделась от удовольствия.
Дружба Гарри с императором привела к охлаждению отношений с Францией, что было неизбежно. Угроза войны стала реальностью, и, предчувствуя вторжение французов, король занялся возведением вдоль южного побережья цепи оборонительных замков.
– Но зачем ждать удара? – обратился он с вопросом к Совету. – Не лучше ли мне самому напасть на Францию?
Лорды восприняли это предложение с энтузиазмом. Подражая своим предкам, они не желали упускать шанс поквитаться с извечными врагами англичан, в отличие от своих предшественников в Совете, которые прежде пытались укротить воинственные порывы Гарри. Смолоду взращенные на идее, что им предстоит вести войско в бой, они стремились проявить себя и снискать славу победителей, а потому стали истово побуждать Гарри к объявлению войны.
Сам король именно это и хотел услышать. Он до сих пор лелеял мечту вернуть себе наследие предков, прекрасное королевство Франция, и быть коронованным в Реймсе.
Тем не менее, прежде чем покинуть Англию, Гарри должен был привести в порядок свой дом и определить наследника. Если сам он падет на поле брани, его королевство останется в руках ребенка, а жизнь ребенка легко может оборваться. Кейт уговаривала короля восстановить в правах на престол Марию и Елизавету, утверждая, что в таком случае, если, не дай Бог, Эдуард умрет, трон унаследуют его потомки, что будет правильно. Хорошо еще, думал Гарри, что она не настаивает на объявлении его дочерей законнорожденными, так как это открыло бы ящик Пандоры и выпустило бы наружу все запертые в нем противоречия.
В феврале по велению короля парламент принял акт, которым право на престол передавалось сперва Эдуарду и его наследникам, затем любым детям, которые могут родиться у них с Кейт, после них – леди Марии и ее наследникам и, наконец, леди Елизавете и ее потомкам. Гарри настоял, чтобы дети ее старшей сестры Маргарет, умершей три года назад, были исключены из этого списка. Он не желал объединения Англии с Шотландией под властью последней, но по-прежнему настойчиво добивался брака Эдуарда с малолетней королевой Шотландии. Не то чтобы шотландцы стали хотя бы немного лучше относиться к перспективе такого союза, но Гарри был решительно настроен преодолеть их возражения – если понадобится, то и силой.
Однако в самый разгар приготовлений к войне у Гарри снова распухла нога, и он слег в лихорадке. Кейт, благослови ее Бог, приказала перенести свою кровать в соседний со спальней короля кабинет, чтобы быть рядом с супругом и развлекать его, когда ему понадобится компания. Она заказала у аптекаря медицинские свечи, пластыри, лакричные пастилки и коричные леденцы для лечения короля и, когда он мог сидеть в кресле, просила его класть больную ногу к себе на колени.
– Вы хорошая женщина, Кейт, – сказал ей Гарри. – Я каждый день благодарю Господа за то, что Он дал мне вас.
– Это мне нужно быть благодарной, – ответила она и сжала его руку. – Он не мог послать мне более любящего мужа.
В марте Гарри наконец вышел из своих личных покоев, но так нетвердо держался на ногах, что едва мог стоять.
– Ваша милость, я убежден, что чрезмерный вес ставит вашу жизнь в опасность, – строго сказал доктор Чамбер. – Нужно исправить ситуацию как можно скорее!
– И как мне это сделать? – резко спросил Гарри. – Из-за больной ноги я почти не могу двигаться. Сижу целыми днями или ковыляю, едва переставляя конечности, как же мне привести себя в форму?
– Вашей милости следует избегать жирной пищи и обильных трапез. И для начала делать хотя бы небольшую зарядку каждый день. По мере уменьшения веса вы сможете увеличивать нагрузку.
Гарри, понимая, что доктор прав, ворчливо бросил ему:
– Уходите и оставьте меня в покое. Я не потерплю, чтобы меня поучали!
Он попытался ограничить количество съедаемой пищи, но это было трудно, когда удовольствия стола так и манили к себе. Он попробовал больше ходить, но нога причиняла ему мучительную боль, поскольку он еще не вполне оправился. Тем не менее Гарри старался как мог. Нужно набраться сил и прийти в форму, чтобы вести армию во Францию. До намеченного выступления в поход осталось всего несколько недель. Ему нужно быть в седле, руководить войском, выглядеть королем-воителем, как его славные предки Эдуард III и Генрих V.
Болезнь сделала Гарри раздражительным, он приобрел склонность бросаться на каждого, кто вызывал у него даже легкое недовольство. Но больше всего в тот момент ему досаждали шотландцы! Даже мысль об извечном враге, короле Франциске, не вызывала в нем такого гнева, как эти северные варвары, которые упорно отказывались понять, что союз Англии и Шотландии выгоден всем.
С него довольно! Пора уже им внять голосу разума, и он заставит их это сделать. Гарри назначил Хартфорда и Джона Дадли, виконта Лайла, командовать своим войском и отправил их маршем на север с заданием принудить шотландцев к согласию на предлагаемый им брачный альянс. По приказу короля его армия разграбила Эдинбург и безжалостно опустошила Шотландскую равнину.
– Ха! Шотландцам не по нутру это грубое ухаживание! – хохотал Гарри, читая последние донесения с севера. – Могу побиться об заклад, скоро они одумаются.
– Тогда принц женится на их маленькой пампушке-королеве! – захихикал Уилл.
– И Шотландия перейдет под мою власть! – потирая руки, добавил Гарри.
В начале весны умер Одли, вместо него король сделал лорд-канцлером Свина Ризли, которому вручил Большую печать Англии в своих личных покоях. Он выбрал Ризли, потому как тот был ярым противником ереси и мог служить противовесом мощному влиянию при дворе партии реформистов. Консерваторы нуждались в такой поддержке.
Просидевшего год в Тауэре Джона Марбека и виндзорских еретиков приговорили к сожжению на костре, однако Гарри высоко ценил Марбека как музыканта, а потому простил его, что не понравилось Гардинеру, и король для умиротворения епископа был вынужден отправить остальных осужденных на костер.
После этого Совету стало известно, что Гардинер защищал от судебного преследования своего племянника-паписта Джермина. Того отправили на плаху, и верховенство Гардинера было роковым образом подорвано. Саффолк почти уговорил Гарри начать процесс против епископа по обвинению в измене, но друзья Гардинера из Тайного совета предупредили его о том, что готовится.