– Ах, бедняжка, – покачал головой Гарри, – вы не представляете, как мало этот человек заслуживает вашего участия. Поверьте, дорогая, он вел себя по отношению к вам как настоящий мерзавец. Не тревожьтесь о нем.
– Как будет угодно вашей милости, – сказала Кейт, подливая в кубки вина.
Гарри не отказался бы посмотреть на лицо Гардинера, когда Ризли расскажет ему о провале их гнусной затеи.
В мае Шапюи сообщил Гарри о том, что состояние здоровья не позволяет ему исполнять должность и в скором времени он навсегда покинет Англию. Печальная новость. Они сидели в личном саду короля, двое немощных стариков, и ждали наступления заката.
– Я буду скучать по вас, дружище, – сказал Гарри послу. – Мы с вами не всегда смотрели в одну сторону, но мне приятно думать, что это не мешало нам оставаться в границах приличий, и, я полагаю, вы всегда были честны в своих донесениях обо мне. – Он криво улыбнулся Шапюи.
– Я тоже надеюсь на это, – ответил посол, и по его лицу пробежала тень улыбки, из чего Гарри заключил, что тот был безупречно честен.
– Вы всегда хорошо исполняли свои обязанности, и я проникся доверием к вам, – продолжил Гарри. – Я напишу об этом императору и добавлю, что вы незаменимы. Но не думаю, что здоровье ваше улучшится за морем.
– Я благодарю ваше величество, – с трудом проговорил Шапюи. – Могу я просить вашего милостивого позволения попрощаться с королевой и принцессой Марией?
Гарри предпочел не заострять внимания на том, что посол, нарушая правила, использовал титул, который Марии больше не принадлежал.
– Непременно сделайте это. Вы всегда защищали Марию, даже когда она была невыносимо своевольной!
– Некоторые могли бы сказать, что она имела на то веские причины, – возразил Шапюи, и они оказались в привычной ситуации, как в старые добрые времена.
Глаза Гарри затуманились слезами, ведь подобных стычек с послом больше не будет.
– Езжайте с миром, друг мой, – сказал он и протянул Шапюи руку для поцелуя.
– Прощайте, ваше величество. Я и на покое продолжу следить за событиями в Англии. Она стала для меня второй родиной.
Тем летом Кейт была грустна – скорбела о смерти своей юной падчерицы, дочери Латимера. Гарри хотел бы посвящать ей больше времени, но война между Англией и Францией продолжалась. В июле, когда французские корабли начали совершать нападения на южное побережье, король поехал в Портсмут инспектировать свой флот и наблюдать за его действиями.
Узнав, что у острова Уайт скрываются двести французских кораблей, король отдал приказ флагманскому кораблю «Великий Гарри» вывести флот англичан из Солента и дать бой. Вечером накануне отплытия король ужинал на борту с лордом Лайлом, исполнявшим в тот момент должность лорда – верховного адмирала, и сэром Джорджем Кэрью, вице-адмиралом. Некоторые из присутствовавших за столом испытывали беспокойство, так как у англичан было всего восемьдесят кораблей.
– Нас превосходили числом при Азенкуре и еще больше при Флоддене, – напомнил Гарри. – Английские солдаты в тяжелых условиях сражаются лучше.
Однако сомнения не рассеялись.
– Мы разгромим французов и прогоним их прочь, – уверенно заявил Лайл.
– Да, мы покажем им мощь английских морских сил, – ухмыльнулся Кэрью.
– Вижу, мой флот находится в надежных руках, – сказал Гарри. – Пью за вас, джентльмены!
На следующее утро король в окружении многочисленной свиты занял наблюдательный пост на крыше замка Саутси, рядом с ним стояла леди Кэрью, супруга вице-адмирала. Они оба испытывали неловкость, так как леди Кэрью была дочерью сэра Генри Норриса, друга короля, который предал его с Анной Болейн и отправился на плаху за измену. Гарри ощущал легкую враждебность этой дамы, но внешне она вела себя уважительно, и ей явно не терпелось увидеть, как ее супруг отличится в морском сражении.
С парапетной стенки с бойницами зрителям хорошо было видно, как английский флот в строгом порядке проходит мимо замка. Внезапно раздался грохот – «Мэри Роуз» ударила из пушек правого борта по французским галерам, а затем стала совершать маневр, чтобы дать залп с левого борта. Однако во время разворота поднялся сильный ветер, и корабль прямо на глазах перепуганного Гарри накренился, опрокинулся и начал тонуть. Король застыл на месте и в ужасе наблюдал, как «Мэри Роуз» с необыкновенной скоростью уходит ко дну. Он видел барахтающихся в воде людей, слышал их крики, некоторых засосало в водяную воронку вслед за уходящим под воду кораблем. Раздался вопль леди Кэрью – она выкрикнула имя своего мужа, который находился на гибнущем судне.
– О, мои джентльмены! О, мои славные люди! – воскликнул Гарри, дрожа от испытанного потрясения.
Он повернулся к леди Кэрью и, желая ее утешить, прижал несчастную даму к себе, ощущая, как судорожно вздрагивают ее плечи. Другие корабли спешили к месту катастрофы, но они ничего не могли поделать. «Мэри Роуз» скрылась под волнами.
Позже королю доложили, что из пятисот членов команды всего тридцать пять человек удалось спасти, остальные погибли, включая Кэрью. Гарри, ошеломленный, сидел в своих покоях в Саутси. Потеря такого большого корабля и множества храбрых воинов стала для него тяжелым ударом. Даже новость о том, что оставшийся флот заставил французов убраться от английских берегов, не обрадовала его.
Остаток лета Гарри провел в охотничьем туре с Кейт. Советники осмелились предостеречь его, что в такое время ему не следует уезжать далеко, но король их не послушал.
– Я уверен в доблести своих подданных и их любви ко мне, а потому могу спокойно предоставить им защиту своего королевства, – заявил он. – Присылайте мне регулярные отчеты.
В конце августа, находясь в Гилдфорде, Гарри смотрел состязания по стрельбе из лука. К нему подошел Саффолк и присел рядом на каменную скамью. Герцог постарел и поседел, что в очередной раз напомнило королю: их золотая юность давно миновала. Однако глаза Саффолка по-прежнему горели огнем – перспектива возглавить еще одну военную экспедицию во Францию вдохновляла его.
– Гарри, а вы тоже поедете? – спросил он.
Не успел король ответить, как герцог схватился за грудь, а его красное лицо вдруг стало пугающе бледным.
– Что с вами, Чарльз?! – в тревоге воскликнул Гарри, и участники состязания, побросав луки, кинулись к ним. – Приведите врача! – распорядился король; сердце у него стучало.
Но было уже поздно. Саффолк повалился вперед, а когда его подняли, стало понятно, что он ушел от них, вот так запросто.
Гарри отпрянул. Он любил Саффолка, как никого другого, тем не менее смерть сильно страшила его и он не мог находиться рядом с мертвецом. Король встал, перекрестился и, хромая, поплелся к замку, слезы ручьем лились по его щекам.
Вечером он созвал Совет.
– За все время, что милорд Саффолк служил мне, он ни разу не предал друга и не воспользовался бесчестно своим преимуществом над врагом. Никто из вас не может сказать о себе такого, – добавил король, обводя одинаково тяжелым взглядом и реформистов, и консерваторов.
После этого Гарри сел и вздохнул, готовый расплакаться. Он чувствовал себя старым, разбитым и одиноким.
– Никакие почести не будут чрезмерными для герцога. Пусть его похоронят в часовне Святого Георгия в Виндзорском замке рядом со склепом, где упокоюсь я вместе с королевой Джейн. Расходы беру на себя. Позаботьтесь об этом.
– Его вдове и сыновьям придется нелегко, – сказал Гардинер. – Юному Генри Брэндону всего одиннадцать лет. Он еще мал, чтобы наследовать герцогство.
– Леди Саффолк более чем способна на это, – заметил Денни.
– Именно, – согласился Гарри, вспоминая эту решительную особу, которую Кейт любила как сестру, и ее вздорного пса Гардинера. – Пусть она управляет владениями Саффолка, пока мальчик не войдет в возраст.
– А что с Францией, сир? – спросил Паджет. – Теперь, когда Саффолк умер, там остался командовать один только Норфолк.
– И он ничего не понимает! – без обиняков заявил Денни. – Слишком много берет на себя и не выполняет приказов вашей милости.
– Отзовите его! – прорычал Гарри. – Отправьте вместо него Суррея. И больше не донимайте меня ничем сегодня. Я останусь наедине со своим горем.
Норфолк с мятежным видом стоял перед королем.
– Вас отозвали домой, потому что вы оставили Булонь и отвели войска в Кале вопреки моим распоряжениям! – набросился на него с упреками Гарри.
– У нас не было ни оружия, ни провизии, – огрызнулся Норфолк. – Это безумие – думать, что мы могли удержать Булонь.
Король разъярился не на шутку:
– Судить об этом буду я! На будущее, милорд герцог, что бы вы ни делали, научитесь иметь в виду мою честь, которая была некоторым образом задета вашим поведением. А теперь скройтесь с глаз моих!
Гнев Гарри утих, когда Паджет принес ему донесение о доблестных действиях Суррея в Булони. Но это не продлилось долго.
– Он много раз подвергал себя ненужному риску, сир, – взволнованно докладывал Паджет всего несколько дней спустя.
– Напишите ему, сэр Уильям. Передайте от меня, чтобы он не искал опасности, а действовал благоразумно. Добавьте еще, что я ценю его храбрость и верность. Если бы только этот несносный юнец утихомирился!
– Ваши советники начинают беспокоиться из-за его чрезмерных трат и неумелого управления Булонью.
– Скажите ему, что он должен привести все дела в порядок и отчитаться передо мной за свои траты.
Паджет ушел. Гарри со вздохом вернулся к составленной Кейт книге молитв и размышлений, которую только что напечатали. Она была строго евангелической по тону, но король с облегчением отметил, что границы ортодоксии в ней не нарушены. Весьма довольный этим, он улыбнулся сам себе.
В ноябре, словно бы Гарри мало было утрат в этом году, умер сэр Уильям Баттс. Король скорбел о своем враче и друге, на которого полагался не только когда речь шла о лечении, но и как на собеседника – разговор с Баттсом часто наталкивал его на нужные мысли. Место покойного сэра Уильяма занял доктор Венди, однако тому недоставало ученой стати Баттса. Пережитая утрата дала о себе знать той зимой, когда у короля случился очередной приступ болезни, а его врачи как будто растерялись и не знали, что предпринять. Накануне Рождества Гарри почувствовал себя так плохо, что начал опасаться смертельного исхода.