Как только с него сняли доспехи, он поспешил к Комптону, страшась услышать худшее. Врачи только что вышли из палатки.
– Как он? – спросил король.
– Вашей милости незачем беспокоиться, – заверили его. – Раненый немного ошеломлен, и у него плечо защемило доспехами, но с ним все будет в порядке.
Гарри нырнул в палатку.
– Я слышал, вы будете жить, – сказал он, с облегчением увидев Комптона, который понуро сидел на кушетке и тер голову.
– Погодите, я еще сражусь с вами, – пригрозил тот стоявшему рядом смятенному Невиллу. – Я вам отомщу! – И Комптон игриво стукнул своего обидчика кулаком.
– Вижу, вам уже лучше, – заметил Гарри, – и вы еще повоюете.
– Как и ваша милость! Вы сегодня блистали. Теперь вам придется участвовать в турнирах.
– Скажите об этом древним старцам из Совета. – Гарри фыркнул. – Хотя я все равно не допущу, чтобы они ставили мне условия.
Но они попытались.
– Ваша милость, вы должны беречь себя, – принялся увещевать его Суррей на следующее утро, как только Гарри увиделся с членами Совета. – Неужели вам не приходило в голову, что вас могут ранить или даже убить?
Король раздраженно вздохнул:
– Ваша уверенность в моих способностях турнирного бойца очень трогательна!
– Сир, даже опытные бойцы на турнирах падают с коней… Посмотрите на Уильяма Комптона.
Гарри застонал:
– Если вас это успокоит, я буду пользоваться пустотелыми копьями, чтобы понизить силу ударов. Но участвовать в турнирах не перестану. Мои подданные вчера пришли в восторг, узнав, что я участвовал в турнире. И я никого не боюсь во всем мире.
Советники неохотно уступили. Разве они могли противоречить ему, ведь он король.
Освободившись от сдерживавших его пут, Гарри начал тренироваться каждый день. Его любимыми противниками были Комптон, Невилл, Бекингем, но более всего Брэндон, для которого он заказал схожее со своим рыцарское одеяние. Не кичась достигнутыми успехами, Гарри знал, что он самый неутомимый и страстный турнирный боец. И даже если он лично не принимал участия в турнире, то никогда не упускал возможности посмотреть бои. Кейт тоже любила это. Гарри опасался, как бы она не присоединилась к протестующему хору советников, но его супруга лишь восхищалась им и выражала восторг, когда он надевал на копье знаки ее благосклонности.
– Вы напоминаете мне самого святого Георгия! – однажды крикнула она ему вслед по-английски со своим милым испанским акцентом, когда он величаво выехал на ристалище на своем боевом коне.
И целых три часа верная Кейт сидела и увлеченно наблюдала, как ее супруг, потрясая копьем, побеждает своих противников, сбивая с лошади то одного из них, то другого.
Жизнь состояла не из одних только героических удовольствий. Позже в том же месяце Гарри надел свою парадную темно-красную мантию, отороченную горностаем, и в сопровождении процессии, под балдахином, который несли монахи из Вестминстерского аббатства, впервые направился открывать сессию парламента. Впереди него шествовали аббаты в митрах, епископы, герольды, архиепископ Уорхэм, герольдмейстер ордена Подвязки, королевский жезлоносец, герцог Бекингем и его сын, которые несли церемониальную шапку и меч. Гарри кивком дал знак лорд-канцлеру, чтобы тот от его имени обратился к собравшимся. Вот что такое быть королем!
Гарри с нетерпением ожидал рождения сына и наследника – скорее бы уже! – тогда можно будет заняться планами вторжения во Францию. Были заказаны новый покров для купели и льняные полотенца для крестин. В покоях Кейт стояла роскошная парадная колыбель, обтянутая темно-красной с золотом парчой, расшитой королевскими гербами. Приготовили новое постельное белье для ложа королевы, пеленки, в которые завернут младенца, и обтянутое золотой парчой родильное «кресло стонов». Гарри не нравилось размышлять о том, как происходят роды. Он с брезгливостью относился к таким вещам, лучше оставить их на откуп женщинам. Его в любом случае и близко не подпустят к роженице. Когда Кейт удалится в свои покои, чтобы ожидать наступления родов, мужчинам вход туда будет закрыт, и ее дамы возьмут на себя исполнение обязанностей служителей-мужчин.
Осталось еще несколько недель до того, как Кейт скроется с глаз людских, но Гарри было невтерпеж. Он уже представлял себе, как учит юного принца Генриха – ребенка, разумеется, назовут в его честь – ездить на пони и обращаться с игрушечными мечом и щитом, делая из него солдата. Он наймет лучших учителей, так как его сын должен стать самым образованным правителем в истории. Он сделает его принцем Уэльским, устроив великолепнейшую церемонию при дворе. Когда придет время, он организует для сына отдельный двор; его наследнику не придется испытывать досаду и недовольство, от каких страдал под строгим надзором отца он сам. Голова Гарри полнилась планами. Ему уже грезилось, как вскоре, если будет угодно Господу, у принца появятся братья и сестры, которые вступят в блестящие браки с иностранными принцами и принцессами. К тому времени сам он, конечно же, станет королем Франции!
Кейт с улыбкой слушала его. Она тоже волновалась и радовалась предстоящему появлению на свет ребенка.
– Но главное, мой Генрих, я просто хочу баюкать на руках нашего малыша.
Они сидели в ее покоях перед ревущим в камине огнем, уютно прижавшись друг к другу. За окном свистел зимний ветер, дребезжали в окнах стекла.
– Осталось недолго! – с горячностью произнес Гарри и сжал руку Кейт.
Ему хотелось бы прикоснуться к ней голой, стиснуть в объятиях ее обнаженное тело и быстро заняться с ней любовью. Но это запрещено. Доктора предостерегали, не стоит подвергать риску ребенка, поэтому Гарри не ложился в постель с Кейт. Какое это мучительное испытание! Они так мало времени пробыли любовниками, он с трудом мог себя контролировать. Другие мужья, Гарри знал это, искали удовольствия на стороне, но он не из таких. Не станет он изменять своей Кейт. А потому каждый вечер Гарри нежно целовал ее и оставлял отдыхать вместе с бесценным грузом, который она носила.
Он проснулся от жаркого шепота Брэндона прямо ему в ухо:
– Гарри, вставайте! Королева рожает.
Мигом пробудившись, король весь затрясся от тревоги:
– Но еще слишком рано!
– Не настолько, чтобы ребенок не выжил. Поторопитесь!
– Помогите мне одеться. – Гарри выскочил из постели, как олень, которого на охоте спугнули собаки, скинул ночное одеяние и потянулся за чистой рубашкой, оставленной для него прачкой. Собрав гармошкой чулки, он натянул их на ноги. Пальцы у него дрожали, пока он силился зашнуровать гульфик. О Боже, Боже! Пусть с Кейт все будет хорошо! Пусть ребенок выживет!
Ждать и не иметь возможности быть рядом с ней – вот самое ужасное. Гарри влетел в апартаменты Кейт, но дверь в ее личные покои была крепко заперта даже для него. Тем не менее он слышал крики жены и понимал, что она сильно страдает, отчего его сердце рвалось на части. Обычно спокойная, полная достоинства, Кейт забывала себя.
А потом… тишина. Крики прекратились. Не знать, что случилось, было мукой.
Прошла целая вечность, наконец появилась какая-то женщина, она несла в руках нечто завернутое в белые пеленки. Гарри ахнул – его сын, наконец-то, но потом взглянул ей в лицо. Она плакала. В панике Гарри протянул руку, откинул уголок ткани и в ужасе отшатнулся при виде крошечного серого трупика с не до конца сформированными ручками и некрасивыми синеватыми венами на лысой головке. Это была девочка.
– Уберите ее! – прохрипел король, прикрыв маленькое личико и подавляя душившие его слезы.
Его сердце сжалось, когда он увидел лежавшую на постели Кейт. Она рыдала, полная чувства вины, поскольку подвела его, и терзалась страхом, что скажет ей супруг. Они поплакали вместе, и Гарри заверил ее, что не думает о ней ничего дурного и они попробуют снова, как только она оправится. От этих его слов Кейт заплакала еще жалостнее и молила не делать их личную трагедию достоянием всех. Поэтому публично ничего не объявляли. Двор и мир в целом мог делать какие угодно заключения. Многие дети гибли во время родов, это не редкость. И все же потеря первого ребенка при рождении стала в жизни Гарри событием огромной важности, заставила его понять, какой драгоценностью является каждое дитя и каким тяжелым ударом становится его утрата. Их маленькая дочь не сделала ни одного вдоха, и ее вид неприятно поразил Гарри, но все же она была плотью от его плоти, и он глубоко скорбел по ней, как и Кейт, которая много недель оставалась безутешной. По правде говоря, это печальное событие стало для Гарри бóльшим разочарованием, чем необходимость снова отложить французское предприятие. Советники, хотя и сочувствовали его чаяниям, настояли на отсрочке.
Когда Кейт воцерковили после родов, Гарри снова стал приходить к ней в постель, но все было не так, как раньше. Она не откликалась на его ласки, то и дело заливалась слезами и не проявляла интереса к занятиям любовью. Король проглотил разочарование, напомнил себе, что она перенесла тяжелое и болезненное испытание, сделал все возможное, чтобы приободрить ее. А потом у него возникла великолепная идея, как поднять ей настроение.
Приближался вторник Масленой недели. Гарри собирался принимать иностранных послов на банкете, а после этого, вспомнив, как понравился Кейт маскарад с Робин Гудом, решил устроить еще один розыгрыш с переодеванием и лично принять в нем участие!
Миновал день, наступили сумерки. Гарри отвел Кейт и своих дворян в зал парламента в Вестминстере, где собрались послы. Король лично проводил их на места, после чего занял свое место за столом на помосте рядом с Кейт, но оставался там совсем недолго. Вскоре он уже ходил вокруг столов и разговаривал с гостями. Затем ускользнул из зала и вместе со своим родственником, графом Эссексом, скрылся в комнате пажей. Там они нарядились в турецкие костюмы, а еще шестеро джентльменов надели прусские.
Факельщики с зачерненными, как у мавров, лицами освещали путь всей компании, возвращавшейся в зал парламента. Участники маскарада вошли туда, размахивая кривыми турецкими саблями, к немалому изумлению всех гостей. Гарри подошел к помосту и протянул руку Кейт, та посмотрела на него с недоверием, но руку взяла. Затем остальные маски пригласи