Как большинство верно мыслящих людей, Гарри сожалел о том, что христианский мир быстро заражается ересью Лютера. Уолси и Мор оба соглашались с ним, считая это одной из наиболее серьезных проблем не только для Римско-католической церкви, но и для единства христианского мира в целом. Ереси распространялись с ошеломляющей быстротой. Вернувшись из Норфолка, Гарри прочел отчет Уолси о том, что лютеранство добралось и до Англии. В обществе тайно распространяются запрещенные книги пагубного содержания, несмотря на то что наказанием за ересь была смерть на костре.
– Я не могу допустить, чтобы это богохульство укоренилось на нашей почве, – заявил Гарри, бросая на стол Уолси стопку бумаг. – Оно побуждает к расколу, мятежу, даже к революции и подрывает самые основы Церкви и государства. Подумайте об этом, Томас. Строптивость одного человека превратила в грешников множество людей. Эти новые идеи лишают правителей и прелатов власти и авторитета. Они угрожают установившемуся порядку и иерархии в христианском обществе. – Разгорячившись от своих речей, Гарри шагал взад-вперед по комнате. – Трактовать религиозные доктрины – дело тех, кто хорошо понимает их и способен в них разобраться, а не простых людей!
– Я абсолютно с вами согласен, сир, однако трудно выявить всех, кто разделяет эти вредные идеи и причастен к их распространению. Все еретические книги запрещены, их изымают и сжигают, если находят. Ваша милость пока еще не применяли законы о ереси, но они существуют, и их можно использовать.
– Нужно подорвать доверие к Лютеру! – прорычал Гарри. – И я собираюсь стать тем, кто это сделает.
– Вы, ваша милость? – Уолси с любопытством взглянул на него.
– Да, Томас. У императора и короля Франции есть особые титулы, присвоенные им папой. Карл прозван самым католическим королем и защитником Святого престола, а Франциск – самым христианским королем. Я рассчитывал, что папа и меня тоже наделит каким-нибудь титулом, но теперь вижу, что мне нужно заслужить такое отличие, став защитником Церкви от этого сорняка, этой паршивой, больной и зловредной овцы! Но как?
Уолси сложил пальцы домиком, подпер ими подбородок и задумался, потом улыбнулся:
– Нет правителя, который мог бы сравниться с вами в учености. Вы могли бы использовать свой талант и написать книгу в защиту Церкви и против ереси Лютера.
– Клянусь святым Георгием, вы зрите в корень, Томас! – Гарри сразу зажегся идеей. – Я возьмусь за дело сегодня же.
Он писал и писал, изливая в словах весь свой гнев, вкладывая в них всю страсть. Ричард Пейс давал ему советы, Томас Мор помогал свести разрозненные доводы в связное повествование, а епископ Фишер, знаток учений Отцов Церкви, дополнял сведения, которыми обладал в этой области король. Тем не менее книга от первого до последнего слова была творением самого Гарри. Работе над ней он отдавал предпочтение перед государственными делами и даже охотничьими экспедициями.
«Что за ядовитая змея вкралась к нам и называет Святой престол Рима „Вавилоном“, власть папы – „Тиранией“, а имя Святейшего Епископа Рима переделал в „Антихриста“?» – клокотал от гнева Гарри, а его перо яростно летало по бумаге.
– Сир, я бы посоветовал вам немного смягчить этот пассаж, – увещевал короля Мор, склоняясь над его плечом. – Папа – правитель, как и вы, между вами когда-нибудь может возникнуть конфликт. Поэтому, я думаю, лучше не поминать его авторитет в таких сильных выражениях.
Но Генрих не слушал.
– Нет, этого не будет, – заявил он. – Я столь многим обязан Святому престолу, что никакие мои действия в его защиту не будут чрезмерными.
– Хорошо, сир, – уступил Мор.
В мае книга была закончена. Гарри назвал ее «В защиту семи таинств против Мартина Лютера». Во вступлении он объяснил, что сей труд является плодом его ума и эрудиции и что он посчитал своим долгом написать эту книгу, дабы все узрели его готовность защищать Церковь не только при помощи армии, но и прилагая к этому силу своей мысли.
Уолси выставил рукопись трактата короля у Креста святого Павла на церковном дворе собора Святого Павла в тот же день, когда по его приказу были публично сожжены книги Лютера. Трактат «В защиту семи таинств» напечатали, тридцать подарочных экземпляров отправили в Рим. Один, в прекрасном переплете из золотой парчи, был предназначен лично для папы Льва, которому Гарри и посвятил свой труд, сделав собственноручную надпись об этом.
Он пришел в неописуемый восторг, узнав, что его святейшество возблагодарил Господа за то, что Тот взрастил такого принца и направил его на защиту Церкви, а также выразил изумление тем, что Гарри нашел время написать книгу, так как это крайне необычное занятие для короля. Помимо всего этого, папа Лев интересовался, какой титул он желал бы носить. Этот вопрос вызвал у Гарри благоговейный трепет.
Он посоветовался с кардиналом и епископами.
– Самый правоверный, – предложил один из прелатов.
– Ангельский, – сказал другой.
От короля не укрылось, что несколько священников изумленно приподняли брови и подавили улыбки. Сам он тоже не считал себя ангелом.
– Мне нравится титул «Защитник веры», – сказал Гарри и услышал хор одобрительных возгласов.
Книга продавалась быстрее, чем печатный пресс успевал выдавать новые оттиски, а в декабре папа Лев умер. Когда весть об этом достигла Англии, Уолси не мог скрыть своего восторга.
– Кончина его святейшества – трагедия для всех христиан. Он был человеком, который боролся за мир. Но нам теперь надо смотреть в будущее и ждать нового папу.
Гарри не нужно было говорить, что Уолси сам надеялся им стать. Кардинал пошел наперекор своим политическим инстинктам и принялся ратовать за союз с императором только из-за того, что Карл обещал помочь ему взойти на Святой престол.
Когда пришло известие, что Карл поддержал другого кандидата, Уолси впал в ярость.
– Мне нужно было предвидеть, что он возьмет сторону своего старого учителя! – сердито говорил он.
– Судя по сообщениям моих посланников, Карл поддержал его, так как он горячий противник Лютера, – сказал Гарри, сочувствуя своему разочарованному другу, но втайне радуясь, что тот не уедет в Рим.
В феврале для официального вручения королю папской буллы в Англию прибыл легат, и Гарри объявили Защитником веры. Церемония состоялась в Гринвиче. Под радостные звуки фанфар, в сопровождении большой свиты Гарри прошествовал на торжественную мессу.
Однако Лютер был не тем человеком, который может спасовать перед каким-то королем. В своем дерзком ответе на книгу Гарри он заявил, что тот бесится, как шлюха в истерике. «Если король Англии заносчиво наделяет себя правом изрыгать ложь, то в таком случае он дает мне право запихнуть ее обратно ему в глотку!» – написал Лютер. Мало того, он предположил, что книга не является трудом самого Гарри.
Король пришел в ярость, но не опустился до того, чтобы отвечать на оскорбительные выпады Лютера. Эту задачу он поручил Мору и Фишеру. В награду за помощь в работе над книгой Гарри посвятил Томаса Мора в рыцари и назначил его младшим казначеем. Мор выразил благодарность, но Гарри чувствовал: ученый муж считает, что его уводят все дальше по пути, которым сам он идти не желает. Это была большая редкость – и особое удовольствие – найти человека, имеющего так мало амбиций. Гарри хорошо понимал Мора и знал: тот будет служить ему верой и правдой, всегда даст мудрый совет, не имея никаких потаенных мотивов.
Тем временем Уолси помимо воли пытался заключить новый союз с императором.
В конце концов Карл отлучил Гарри от Франциска, поманив обещанием совместно вторгнуться во Францию, разделить все, что будет завоевано, поровну и признать Гарри французским королем.
– Франциск никогда не предложит мне такого, – с усмешкой сказал Гарри Уолси однажды холодным утром в конце февраля; они сидели за столом и просматривали условия соглашения. – И Мария станет императрицей!
Уолси посмотрел на него с легким подобием улыбки на устах:
– Увы, это случится еще не скоро.
Верно. Марии шесть лет, а Карлу двадцать два. Они смогут пожениться не раньше чем через шесть лет, но их помолвка состоится.
Кейт сидела за пяльцами, завязавшаяся дружба между супругом и племянником безмерно ее радовала. Она подняла взгляд от вышивки:
– Милорд кардинал, я была помолвлена с принцем Артуром уже в двухлетнем возрасте. Имперская корона – это приз, которого стоит дожидаться.
Глядя на супругу, Гарри вспомнил, какой красавицей она была в юности, и у него болезненно сжалось сердце: в тридцать шесть лет Кейт уже выглядела старой, а он, тридцатилетний, был в самом расцвете мужских сил и красоты. Он продолжал разделять с ней ложе – долг звал его туда, но уже больше трех лет Кейт не зачинала детей, и Гарри сомневался, что это произойдет.
Он все сильнее убеждался: их брак по какой-то причине неугоден Господу. Гарри вспоминал возражения, выдвинутые против этого союза много лет назад. А если дело не в том, носила Кейт ребенка Артура или нет? Вдруг грех заключался в самой его женитьбе на вдове брата? Трактовать Писание можно по-разному.
Терзаемый сомнениями, Гарри обсудил их со своим духовником, доктором Лонглендом, епископом Линкольнским.
– Скажите мне, отец, мой брак проклят?
Лонгленд отнесся к вопросу со всей серьезностью, и Гарри совсем приуныл.
– Сын мой, Книга Левит предупреждает: человек, который вступит в кровосмесительный брак с женой своего брата, будет наказан бездетностью.
– Но папа Юлий дал разрешение.
– Имел ли он на это право? Вопрос спорный.
– Мне сказали, что ее милость вольна вступить в брак со мной, так как не родила моему брату ребенка.
– Был ли их брак заключен окончательно?
– Она отрицает это. Но… – Гарри вспомнил их брачную ночь. – Когда я впервые сделал ее своей женой, крови не было. Недавно, испытывая опасения, не прогневили ли мы Господа, я задумался: что, если она обманула меня?