Зазвучали фанфары, турнир начался. Приподняв полог шатра, Гарри наблюдал за первыми поединками, топот копыт мощных скакунов и стук копий приводили его в восторженный трепет. И вдруг воздух прорезал истошный крик. Сэр Фрэнсис Брайан лежал на земле, в грязи, выл и держался за глаз.
Гарри кинулся к раненому вместе с другими людьми и припал на колено рядом со своим другом.
– Позовите врача! – крикнул он.
Зрители на трибунах повскакали с мест, силясь разглядеть, что стряслось. Некоторые дамы кричали.
– Мое копье разлетелось в щепки, – сказал Комптон, весь дрожа. – Одна попала ему в глаз.
– Это была случайность, – заверил его Саффолк.
– Да, – согласился Гарри. – Вас не в чем винить. Мы все знаем, что идем на риск. – Он положил руку на плечо Брайана. – Держитесь. Помощь близко.
Когда прибыл доктор Чамбер и отнял руку Брайана от лица, стала видна зияющая пустотой, окровавленная глазница.
– Благодарите Господа, что Он дал вам два глаза, – сказал врач, пока раненого укладывали на носилки.
Это происшествие омрачило весь день. Наблюдая за тем, как уносят с площадки его друга, Гарри украдкой бросил взгляд в сторону Анны Болейн. Даже она, обычно невозмутимая, выглядела потрясенной.
– Турнир будет продолжен! – крикнул Гарри и вернулся в свой шатер.
Оседлав коня, король рысцой выехал на ристалище. Увидев его, зрители приветственно закричали, но из толпы послышался и ропот. Кейт глядела на него с изумленной улыбкой на лице. Не могла же она считать, что девиз на его костюме и пылающее сердце посвящены ей? Те дни давно миновали.
Но той, ради которой он задумал все это, на месте не было; она просто исчезла. Гарри почувствовал себя раздавленным и злым. В конце концов, он ведь король!
На следующее утро, сразу после мессы, Гарри пришел в покои Кейт, надеясь увидеть Анну, и они столкнулись в антикамере. Анна удивилась, на миг испуганно замерла, а затем сделала реверанс. Король закрыл дверь. Анна подняла руку, чтобы поправить на голове французский капор. Край длинного рукава упал вниз, и Гарри заметил у нее на мизинце крошечный шестой ноготь. Девушка сразу опустила руку и прикрыла его. Он все понял. Невежественные люди могли счесть этот дефект признаком внутреннего порока, Божьего гнева или даже ведьмовской отметиной, но Гарри был не из таких. Он взял эту руку и поцеловал, хотя почувствовал, что Анна инстинктивно пытается отнять ее.
– Мистресс Анна, вы околдовали меня.
– Так же, как моя сестра? – съязвила та.
Неужели она никогда не забудет?
– Это совсем другое, – мрачно произнес Гарри, желая, чтобы Анна поняла, как страстно он увлечен ею, как нуждается в ней.
– И это закончится ничем, если я уступлю желаниям вашей милости.
Честное слово, она жестока!
– Я не прошу вас ложиться со мной в постель! – запротестовал Гарри. – Я стану вашим слугой, а вы – моей возлюбленной, вы будете властвовать над моим сердцем.
– А весь мир будет называть меня вашей шлюхой! – воскликнула Анна.
– Ничего подобного! – с горячностью возразил Гарри. – Я слишком уважаю вас. Вообще-то, я пришел увидеться с вами. Вчера вы покинули турнир.
Анна забрала у него руку:
– Голова у меня больше не болит, благодарю вас, сир. Но мне все еще не оправиться от того, как вы публично заявили о своих чувствах! По правде сказать, это было нечестно с вашей стороны.
Гарри тут же раскаялся:
– Анна, я не могу жить без вас. Никогда еще меня не влекло так ни к одной женщине. Помогите мне, прошу вас! Уделите мне хотя бы крупицу своей любви.
– Увы, сир, вы несвободны, так что это будет неправильно. Как дела у Фрэнсиса Брайана?
Ловко же она сменила тему! Король поморщился:
– Он потерял глаз, но в остальном скоро поправится.
– Какое облегчение слышать это! Простите меня, сир, ее милость ждет, и у меня будут неприятности, если я опоздаю. Желаю вам всего хорошего! – Она толкнула дверь и быстро вошла; мягко качнулись юбки у нее за спиной.
Гарри считал, что был влюблен в Кейт в начале их отношений и в Бесси, немного меньше – в Мэри Кэри, но эти чувства не шли ни в какое сравнение с его нынешним желанием обладать женщиной. Он был без ума от Анны, страстно желал овладеть ее телом, получить поцелуй, услышать от нее доброе слово. А она продолжала избегать его. Когда ему удавалось встретиться с ней, она была само очарование, вела себя почтительно и блистала остроумием, но держалась отстраненно; Гарри понимал это и был заинтригован, очарован и измучен.
Мэри Кэри говорила, что Анна привлекает к себе мужчин, но чем – совершенно непонятно: она не самая красивая женщина в мире. Но, возможно, то была сестринская ревность, ведь Мэри не блистала в обществе, как Анна, а та всегда находилась в окружении молодых людей, в основном галантных джентльменов вроде Тома Уайетта, который по-прежнему увивался за ней, и Гарри ревниво отмечал это. Действительно, Анна не была красавицей в общепринятом смысле слова, но ее грациозная фигура выглядела очень маняще: длинная шея, маленькая, аккуратная грудь, широкий рот и эти прекрасные черные глаза, которыми она пользовалась весьма умело. Неудивительно, что многие мужчины пытались ухаживать за ней. Гарри оказался в роли всего лишь одного из нескольких поклонников Анны, которая не оказывала ему никаких особых милостей. Это уязвляло его гордость.
Что ж, он заставит ее обратить на него внимание! Однажды весенним вечером Гарри поравнялся с Анной в саду и вложил в ее руку мешочек с четырьмя золотыми брошками: на одной были изображены Венера и Купидон, на второй – женщина, держащая в руке сердце, на третьей – джентльмен, лежащий на коленях у дамы, и на четвертой – женщина с короной в руках. Символизм ясный, как он надеялся.
Гарри подождал. Ему хотелось увидеть, как она отреагирует. Большинство женщин из кожи вон лезли бы, чтобы отблагодарить его за подарок, желая нажить себе капитал, пользуясь его милостями. Но похоже, не Анна Болейн. Она просто ушла.
Как-то раз поутру, глядя в окно и печально размышляя о значении ее молчания, вместо того чтобы подписывать важные документы, Гарри заметил Анну одну во фруктовом саду. У него на ногах будто выросли крылья, он вылетел из своих покоев, спустился по потайной лестнице и очутился на улице. Придворные провожали короля удивленными взглядами. Еще бы, ведь его никто не сопровождал. Но Гарри было все нипочем. Входя в сад, он замедлил шаг, делая вид, что просто наслаждается летней прогулкой и как будто случайно столкнулся с Анной.
– Добрый день, мистресс Анна! – произнес король.
Если она и удивилась, завидев его, то виду не подала.
– Ваша милость… – Анна сделала элегантный реверанс. – Я сорвала несколько вишен. Они так быстро отходят.
– Это мои любимые фрукты, – сказал Гарри; сердце у него бешено колотилось от близости к ней. – Вишни и клубника. В нашем саду прекрасно растет и то и другое.
Анна положила в рот ягоду:
– Мм… Как сладко!
– Вы избегали меня, – продолжил Гарри.
– Я? О нет, ваша милость. Меня потрясла ваша щедрость, и я не знала, как выразить вам свою благодарность. Броши прекрасны, но я теряюсь, как мне трактовать этот подарок. – Она вынула из кармана брошь с короной.
– Это означает, что вы держите в руках любовь короля, – объяснил ей Гарри. – Вам они нравятся?
– Они прекрасны, сир, но я недостойна их.
– Чепуха! – заявил король. – Хотя ваша красота затмевает их, они подчеркнут ее. Вам не нужны украшения, но мне было бы приятно, если бы вы носили эти знаки моей любви к вам.
– Тогда я должна носить их тайно, иначе люди начнут задаваться вопросом, как я получила такие дорогие украшения.
– Ну и пусть! – воскликнул Гарри.
– Я не посмею, – ответила Анна, – и даже не уверена, стоит ли мне принимать эти подарки, как бы я ни ценила щедрость вашей милости.
– Но вы должны, Анна. Я заказал их для вас. Прошу, носите их и думайте обо мне, когда наденете.
– Хорошо, – с сомнением в голосе произнесла Анна. – Благодарю вас.
– И вы дадите мне что-нибудь взамен? – спросил король. – Я прошу всего лишь маленький амулет.
– У меня ничего нет, – ответила она.
– Есть!
– Нет! – воскликнула Анна.
– Подарите мне что-нибудь, – молил король.
Анна неохотно стянула с пальца кольцо и отдала ему. Это была ничего не стоящая безделица, но Гарри почтительно поцеловал колечко и надел его на первую фалангу мизинца.
– То, что дано помимо воли, не имеет цены, – фыркнула Анна и ушла.
Кольцо действительно не имело цены, совершенный пустяк, но Гарри отдал его переделать и стал носить постоянно. А сам разочарованно заметил, что Анна так и не надела ни одну из подаренных им брошей.
Гарри не был ни зол, ни обижен. Напротив, холодность Анны лишь разжигала его пыл до лихорадочного состояния. Ситуация складывалась пикантная, даже унизительная для великого короля, отчего зародившееся в нем чувство превращалось в страстное желание.
Он не мог думать ни о чем, кроме Анны. Его покоряли утонченность, живость и остроумие этой женщины, а также ее независимый дух. В других дамах он порицал подобную строптивость, но Анна была не такой, как все. Никто не одевался столь элегантно; платья по французской моде очень шли ей. Каждый день она вносила в свои наряды какие-нибудь изменения. Ее можно было принять за урожденную француженку! Она пела, как второй Орфей, аккомпанировала себе на лютне или клавикордах, которые украшала зелеными лентами. Гарри слышал ее несколько раз, приходя в покои Кейт. Он невольно прищуривал глаза, заставая там Уайетта, который любовался Анной, когда та играла на вёрджинеле, исполняла песню собственного сочинения или читала одно из своих стихотворений.
Гарри не сомневался: если бы амбициозный отец Анны знал о его интересе к ней, то оказал бы на дочь воздействие, чтобы она проявила сговорчивость. Однако король не желал, чтобы ее принуждали. Пусть она полюбит его по своей воле.
Лето было в разгаре, но Анна все еще не дала Гарри вожделенного ответа. Чем старательнее она уклонялась от короля, тем более пылко он за ней ухаживал.