Гарри поджал губы. Он предполагал, что Уолси известно о его страсти к Анне Болейн, но был не готов делиться с ним своими истинными намерениями. Он даже с Анной не обсуждал их, а ее это касалось прежде всех. Ему нужно действовать очень осторожно. Но (и он про себя улыбнулся) пусть Уолси думает, что его цель – брак с француженкой, и добивается аннулирования с присущим ему усердием. Гарри вдруг обрадовался: хорошо, что он доверился кардиналу.
Уолси, видимо, наконец совладал с собой.
– Как папский легат, я тайно соберу церковный суд в Йорк-Плейсе. Архиепископ Уорхэм будет председательствовать в нем вместе со мной.
– Вы сами можете принимать решения по поводу законности моего брака? – нетерпеливо спросил Гарри.
– Нет, сир, без санкции папы не могу. Это очень сложное и тонкое дело. Но я официально соберу доказательства и направлю иск в Рим.
Решив жениться на Анне, как только станет свободным, Гарри отправил ей записку с просьбой встретиться с ним в полночь в Королевской часовне. Он пришел туда первым и сел ждать ее в полумраке на своей скамье. Когда она появилась, Гарри попросил ее сесть на место королевы, надеясь, что вскоре Анна будет занимать его по праву.
Та сперва немного смутилась и спросила:
– Что случилось?
– Анна, мне нужно поговорить с вами, – сказал Гарри. – Я в смятении и не знаю, радоваться мне или плакать. Епископ Тарба поднял вопрос о законнорожденности принцессы Марии.
Анна была потрясена, без притворства.
– Но как это возможно, сир? Вы женаты на королеве уже…
– Восемнадцать лет, – договорил за нее он. – И ни у одного мужчины не было такой верной, добродетельной и любящей жены. Екатерина воплощает в себе почти все качества идеальной королевы. – Внезапно Гарри вспомнилась мать. – Но она не родила мне сына и теперь уже не в том возрасте, чтобы сделать это. – Он опустил голову на руки. – Я не говорил об этом никому, дорогая, потому что это слишком болезненно затрагивает королеву, но мне не передать вам, как я мучаюсь оттого, что у меня нет сына, и сколько всего передумал, решая вопрос, кому передать трон.
– Но, сир, принцесса не по годам развита и обладает всеми добродетелями. Почему бы ей не править после вас?
Гарри уставился на Анну, изумляясь, что она повторяет слова Кейт:
– Женщине править Англией? Это противно природе! Ни один мужчина не станет слушаться ее. И кто поведет в бой нашу армию?
– Мать королевы делала это в Испании, – напомнила ему Анна.
– То же самое твердит мне и Екатерина! – фыркнул Гарри. – Но, Анна, мы в Англии, и наши люди не потерпят такого. Давным-давно тут была королева, которая попыталась править и опозорилась так, что вошла в пословицу. Такое долго не забывается. У меня есть сын, как вам известно, но он внебрачный, и я не уверен, что мои подданные примут его, если он унаследует власть после меня. Теперь мне вдруг заявили, что и моя единственная наследница может быть бастардом. А если она выйдет замуж во Франции, то я вполне могу оказаться последним королем Англии, потому как после моей смерти от ее имени здесь станут заправлять французы. Поэтому вы понимаете, в каком затруднительном положении я нахожусь, – подытожил Гарри, оборачиваясь к Анне.
– Я очень хорошо вас понимаю, – отозвалась она. – Но почему епископ усомнился в законности рождения принцессы?
Гарри вздохнул:
– На том основании, что тогда, много лет назад, папа не должен был давать мне разрешение на брак с вдовой моего брата. Вы знаете, что королева до того была замужем за принцем Артуром. – (Анна кивнула, не отрывая от Гарри взгляда своих искусительных черных глаз.) – И в то время некоторые выражали сомнения, но Совет отверг их, да я и сам хотел взять в жены Екатерину. Это был превосходный брачный союз, и я любил ее. Кроме того, сама Екатерина и ее отец заверили меня, что она осталась девственницей. Но если епископ питает такие сомнения по поводу моего брака, у других людей они тоже могут возникнуть. Я поговорил со своим духовником. Он опасается, что я и впрямь могу жить в грехе, и, дабы не гневить Господа, я попросил совета у кардинала. Анна, я хочу, чтобы мой союз с королевой объявили недействительным.
Она испуганно вздрогнула:
– Ваша милость, вы решитесь на это? Разведетесь с такой набожной и всеми любимой женщиной?
– Я должен думать о своем королевстве и о том, что наверняка последует, если я умру, не оставив наследника, права которого никто не сможет оспорить. Начнется гражданская война, не сомневайтесь. Бог свидетель, у меня есть немало родственников из старого королевского рода Плантагенетов, которые готовы заявить права на престол, и некоторые из них не окажут мне даже такой любезности, чтобы дождаться моей смерти. Мне нужен сын, Анна, а для этого необходима другая жена.
– Но королева? Что будет с ней? Для нее это крах. Она так сильно любит вас.
– Она поймет, что эти сомнения должны быть разрешены и что мне нужен наследник. Но, помоги мне Бог, я не знаю, как сказать ей об этом. А пока, Анна, я должен молчать и никому не сообщать о своих планах. – Гарри положил руки на худые плечи своей возлюбленной и привлек ее к себе, чувствуя, что щеки у него мокрые от слез. – Анна, я позвал вас сюда не только для разговора о моем браке. Вы сказали, что не отдадитесь мне, и я уважаю ваше решение. Но когда я обрету свободу, вы станете моей женой?
Она втянула в себя воздух, явно ошеломленная. Гарри пытливо всматривался в ее лицо, ища какой-нибудь знак, что его предложение приятно ей.
– Может быть, мне не стоило пока говорить об этом, раз я еще не свободен, но, Анна, я искренне люблю вас, я схожу по вам с ума и не могу думать ни о какой другой женщине, которую предпочел бы в качестве супруги! – Он взял руки Анны и поцеловал их. – Скажите мне, что я могу надеяться!
– Я недостойна вас, – сказала Анна. – Происхождение мое совсем простое.
– У вас душа ангела и дух, достойный короны! – заявил Гарри, сжимая ее руки. – Никто не может отрицать этого. Моя бабка была не королевских кровей. Мой дед, король Эдуард, женился на ней по любви. Разумеется, это наделало много шума. Аристократы не принимали ее и говорили, что она недостойна быть королевой, но она доказала обратное, и вы докажете, моя дорогая. Я в этом не сомневаюсь! Вы слеплены не из простой глины. К тому же, кажется, единственный способ, каким я могу получить вас, – это женитьба!
Гарри рассчитывал, что Анна засмеется, отпустит какое-нибудь остроумное замечание или, по крайней мере, обрадуется. Однако ее лицо выражало только смятение.
– Сир, эти ваши сомнения… они, надеюсь, возникли не из-за меня?
– Нет, Анна, разумеется, нет. Если бы я не встретил и не полюбил вас, они все равно появились бы, и я захотел бы аннулировать свой брак. Мне нужно обеспечить наследование престола. Это мой королевский долг.
Гарри видел, что Анна тщательно обдумывает ответ, взвешивая каждое слово. Ожидание было невыносимым. Она должна сказать «да». Господи Боже мой, пусть она скажет «да»!
Вдалеке зазвонил колокол, стражник прокричал:
– Час ночи, и все спокойно!
– Уже поздно, сир, – сказала Анна. – Мне нужно идти спать. Прошу вас, не считайте меня нечувствительной к той высокой чести, которую вы мне оказали, попросив стать вашей женой и королевой. Сказать по правде, мой разум просто не в состоянии постичь это. Пожалуйста, дайте мне время подумать, на такое предложение нелегко согласиться.
Гарри с трудом поборол жестокое разочарование и пробормотал:
– Думайте, сколько вам нужно, дорогая, – после чего обнял Анну и прижался губами к ее губам. На этот раз она не сопротивлялась.
Следующей новостью, которую услышал Гарри, стало известие об отъезде Анны домой, к матери, в замок Хивер. Оттуда она прислала ему украшение, сделанное из золота и изображавшее одинокую девушку на корабле, который раскачивают бушующие волны. Ничто не могло лучше передать ее душевное смятение и надежды, что корабль благополучно достигнет гавани. А гаванью, надеялся Гарри, будут его объятия. Он отправил ей страстное письмо, поблагодарил за подарок, заверил, что отныне его сердце будет принадлежать лишь ей одной, и выразил надежду на то, что вскоре то же самое можно будет сказать и о теле, таково его жгучее желание. Анна ответила быстро: она станет его королевой. Гарри возликовал.
Вызванный в мае на тайный церковный суд, созванный в Вестминстерском аббатстве, Гарри сел перед Уолси и Уорхэмом, по обеим сторонам которых расположились высокопоставленные священнослужители.
– Ваша милость, – нараспев произнес Уолси, – ради спокойствия вашей совести и душевного здоровья вас просят дать отчет о том, что вы сознательно взяли в жены вдову вашего брата.
Гарри склонил голову:
– Я согласен с обвинением. Признаюсь, какое-то время у меня были сомнения по поводу моего брака. – Он поднял голову и увидел, что все духовные лорды ловят каждое его слово, а потому не торопился, объясняя, почему у него были эти сомнения. – Прошу со всем смирением вынести решение по моему делу, – заключил он.
– Мы благодарим вашу милость, – оживленно сказал Уолси. – Теперь мы посовещаемся и обсудим этот вопрос.
Гарри удалился в свою библиотеку, ища утешения в книгах. Но слова плясали у него перед глазами. Подойдя к окну, он посмотрел вниз и увидел Марию – она играла в саду в мяч со своими щенками, а леди Солсбери сидела на скамье и наблюдала за ней. Сердце Гарри сжалось. То, что он затеял, могло нанести сокрушительный удар по этому ребенку, которого он так любил. Свернуть с пути он не мог, но защитить дочь было в его силах. Гарри послал за своим секретарем и распорядился, чтобы Марию вместе с ее двором отправили в Хансдон-Хаус в Эссексе, подальше от бури, которая вот-вот разразится.
Ближе к вечеру появился Уолси. Гарри пытался справиться с тревогой, отвлекая себя игрой в теннис. Он бросил ракетку и поспешил к сетке, отделявшей игровую площадку от галереи для зрителей.
Уолси подался к нему и заговорил приглушенным голосом: