Гарри недовольно кивнул церемониймейстеру. Казалось, перчатка брошена. Он почувствовал, что это начало ожесточенной борьбы за власть, и про себя взмолился: пусть ему не придется выбирать между своей дамой сердца и верным слугой.
Ситуация не улучшилась оттого, что, как оказалось, поддержки от короля Франциска, на которую они рассчитывали, ждать не приходилось. Все это сыпалось зерном на мельницу Анны.
– Боюсь, даже такого искушения, как брак вашей милости с французской принцессой, не хватило, чтобы сломить его решимость сохранять нейтралитет, – позже, когда король и кардинал остались одни, с расстроенным видом сказал Уолси.
– Может, оно и к лучшему, – медленно произнес Гарри, собираясь с духом, чтобы открыть кардиналу правду, – потому как я намерен жениться на мистресс Анне Болейн, лишь только получу свободу.
Разинув рот, потрясенный Уолси глядел на него.
– Ваша милость, это невозможно! – Кардинал в смятении кусал губы.
– Никто не указывает мне, что я могу, а чего не могу делать! – отрезал Гарри. – Короли отвечают только перед Богом.
– Но короли не женятся на своих любовницах, они вступают в брак из соображений политики! И с особами королевских кровей. Мистресс Болейн, каковы бы ни были ее добродетели, не из знатной семьи.
Гарри от злости сжал кулаки:
– Она не любовница мне. И мой дед женился на простой женщине, которая оказалась превосходной и плодовитой королевой.
– Тем не менее, сир, я умоляю вас одуматься. Надеюсь, вы еще не сделали ей предложения?
– Сделал, и она приняла его. Закончим на этом, милорд кардинал. Не оскорбляйте меня попытками переубедить. Я так решил.
Больше Уолси не произнес ни слова, но лицо сказало за него все. И тут что-то сломалось в Гарри. Он считал кардинала вторым отцом, другом, который никогда его не подведет. Но это в прошлом. В решающий момент Уолси не оправдал его доверия.
– Вы будете поддерживать меня? – Это было скорее утверждение, чем вопрос.
– Я покорный слуга вашей милости, – слабо и натянуто улыбнувшись, ответил Уолси. – Вы можете положиться на меня.
Зима выдалась на редкость суровая, даже море местами замерзло. Гарри проводил Рождество в Гринвиче, но Анна настояла на том, чтобы поехать домой, в Хивер. Ему пришлось ждать ее возвращения ко двору до марта. Желая опровергнуть все гнусные сплетни о себе, она привезла с собой мать в качестве компаньонки. Когда Анна слезала с лошади в Виндзорском замке, одетая в пунцовый бархат, то была похожа на видение. Гарри не терпелось остаться с ней наедине. Но где-нибудь поблизости неизменно маячила леди Болейн. С ума можно было сойти от досады!
Каждый день они выезжали на охоту в Виндзорский лес с собаками и соколами или гуляли в Большом парке, а по вечерам развлекались игрой в карты, кости, танцами, музицировали и читали стихи. Однажды Гарри приказал устроить пикник, и они угощались ржанками, куропатками, жаворонками и кроликами, а также пудингами с обилием сливок, которые принесла в подарок жена смотрителя парка.
Гарри трепетал от возбуждения, так как Анна сидела у него за спиной в седле, крепко обхватив его руками и прижимаясь к нему своим телом, и ему с трудом удавалось сдерживаться. Он понимал, что люди смотрят на них с возмущенным недоумением на лицах, но отбросил всякую осторожность.
Однако самочувствие у короля было неважное. Он страдал от приступов головных и прочих болей, относя это на счет старения – ему было уже тридцать семь, – и на ноге у него появилась незаживающая язва. Годы брали свое, и понимание этого тревожило его. Вдруг он умрет, не оставив сына? Великое дело нужно завершить как можно скорее. И при этом его иск по-прежнему ожидал рассмотрения в Ватикане. Папа был на свободе, но, очевидно, по-прежнему страшился спровоцировать императора. Уолси предупредил, что может пройти какое-то время, прежде чем решение будет принято. Но Гарри не мог терпеть отсрочки. Снова и снова он приказывал кардиналу и его посланникам в Риме: пусть объяснят Клименту – решение нужно прямо сейчас, ради урегулирования проблемы с престолонаследием и обеспечения мира в королевстве. Неужели его святейшество не понимает, что дело срочное!
Анна пришла к нему в кабинет и принесла с собой книгу Уильяма Тиндейла «Послушание христианина». Гарри узнал один из еретических трудов, которые запретил Уолси. Король удивился, где Анна взяла ее, и немного всполошился, как это она безнаказанно читает такие сочинения? Но Анна опустилась перед ним на колени и объяснила, что книгу ей прислали из-за границы и ее поразили приведенные в ней аргументы. Она дала ее почитать одной из своих горничных, а у той книгу украл жених, его застали за чтением и привели к кардиналу. Уолси сказал, что сообщит об этом деле королю, но Анна добралась до Гарри первой.
– Сир, – с жаром произнесла она, – я рекомендую вам прочесть эту книгу, ее вообще не стоило запрещать. – (Еще одна колкость в адрес Уолси.) – Мне было бы приятно услышать ваше мнение о ней.
Гарри прочитал книгу той же ночью, лежа в постели. Его впечатлила содержавшаяся в ней критика папства и упор на власть монарха. Клянусь святым Георгием, заключил он, этот трактат – для меня, с ним следует ознакомиться всем королям! Пусть Уолси жалуется, если хочет! Он не станет его слушать.
После этого он позволил Анне свободно пользоваться королевской библиотекой, где держал запрещенные в Англии книги. Без сомнения, при дворе циркулировали и другие нелегальные сочинения, несмотря на все попытки пресечь доступ к ним.
Анна попросила Гарри удалить книгу Тиндейла из списка запрещенных, но он отказался, заявив:
– Она не подходит для простолюдинов, – и не отступился от своих слов.
Потом пришла самая радостная новость: для слушания дела короля папа отправляет в Англию своего легата. Выполнять эту задачу он поручил кардиналу Лоренцо Кампеджо, который с 1523 года был папским протектором Англии; Гарри сделал его епископом Солсберийским. Это был превосходный выбор, и король не сомневался, что Кампеджо вынесет решение в его пользу. Он сгорал от нетерпения в ожидании приезда кардинала.
Но внезапно судьба как будто вознамерилась отобрать у короля то, чего он больше всего желал, поскольку в мае ужасная потливая лихорадка появилась вновь. Охваченный страхом, Гарри распустил бóльшую часть придворных и удалился в аббатство Уолтем в Эссексе, взяв с собой Кейт и Анну.
Приходившие из Лондона сообщения ужасали. Там заболели больше сорока тысяч человек. Сессию парламента пришлось отложить, суды прекратили работу. В Уолтеме болезнью заразились Джордж Болейн и еще несколько человек, но все благополучно выздоровели. Когда слегла в лихорадке одна из горничных Анны, Гарри отправил свою любимую в Хивер, а сам уехал в Хансдон-Хаус, где затворился в башне со своими врачами и регулярно принимал лекарства, сильно тревожась, не подхватила ли Анна потницу. Однако отсутствие новостей – это хорошая новость, никто при его малочисленном дворе не становился жертвой напасти, и Гарри начал успокаиваться.
Но удар все-таки не миновал его. Анна заболела. Дрожа от страха потерять ее, ведь мир без этой женщины стал ему немил, Гарри отправил к ней своего второго врача, умного и обходительного доктора Баттса. Король, в нетерпении ожидая новостей, не мог заниматься ничем. Хвала Создателю, Баттс скоро вернулся в Хансдон-Хаус с ободряющей новостью, что Анна поправилась. Никогда в жизни не испытывал Гарри такого облегчения.
Тем не менее потливая лихорадка продолжала свирепствовать, вынуждая короля едва ли не ежедневно переезжать с места на место, пока наконец он не оказался в Титтенхангере, одной из резиденций Уолси. Гарри распорядился, чтобы дом каждый день очищали огнем и защитными средствами вроде уксуса, а также приказал расширить окна, чтобы помещения лучше проветривались.
– Я останусь здесь, пока Господь будет позволять мне это, – сказал он Кейт. – Мы не можем без конца бежать куда-то.
Она посмотрела на него почти с укоризной, как будто он был виноват в появлении болезни. Гарри подозревал, что Кейт считает эту напасть Господним наказанием ему за желание разорвать их брак. Он отбросил крамольную мысль. Если это было правдой, почему Всемогущий оставил в живых Анну? И тем не менее в душе Гарри царило смятение. Что, если Создатель вскоре призовет его на Божественный суд?
Противоречивые чувства рвали короля на части. Для безопасности он держал рядом с собой Кейт, усердствовал в Богопочитании, чаще, чем обычно, посещал мессы, причащался и не пропускал дня без исповеди. В глазах Кейт Гарри видел надежду, и отношения между ними заметно потеплели, но в глубине души он понимал, что это ненадолго. Как только все это закончится, если Господь не поразит его смертью, он сразу вызовет к себе Анну.
Пришли новости о кончине его старых друзей Комптона и Уильяма Кэри, зятя Анны. Уолси написал, что Комптон умер из-за небрежности его слуг, которые позволили ему уснуть в начале болезни. У него не осталось наследника, и началась яростная борьба за должности, освободившиеся с его уходом в мир иной. Даже юный Ричмонд прислал Гарри письмо с просьбой, чтобы какие-то из них отдали его любимому главному конюшему сэру Эдварду Сеймуру. Однако Гарри был слишком опечален, чтобы озаботиться этим. Когда доставили завещанные ему Комптоном вещи, он расстроился еще сильнее. Ларчик из слоновой кости, полный драгоценностей, шахматная доска и набор для игры в триктрак – все это вызвало острые воспоминания о проведенной вместе юности. Глаза Гарри затуманились слезами.
Поборов нахлынувшие чувства, король даровал опекунство над юным Генри Кэри Анне, тете мальчика, и велел Рочфорду, вовсе не имевшему охоты к этому, принять под своей крышей Мэри Кэри. Затем назначил на освободившееся место Кэри в Тайном совете сэра Фрэнсиса Брайана в награду за его дружбу с Анной. С возрастом Брайан ничуть не остепенился, он по-прежнему оставался известным распутником, но Гарри любил его. С ним было интересно и весело, он хорошо играл в карты, шары и теннис. Сейчас Брайан находился в Титтенхангере, и Гарри нравилось проводить с ним время за картами. К ним часто присоединялся Фрэнсис Уэстон, один из пажей короля, одаренный музыкант, который прекрасно играл на лютне, был превосходным атлетом и таким приятным молодым человеком, что Гарри часто выбирал именно его спать по ночам на соломенном тюфяке в королевской опочивальне.