Гарри был потрясен прямотой Кампеджо и на мгновение утратил дар речи.
– Мои намерения по отношению к мистресс Болейн совершенно честны, – сказал он после долгой паузы, – и решение проблемы наследования престола остается неотложным, независимо от того, женюсь я на ней или нет. Мне невыносимо и дальше жить под гнетом гнева Господнего! Я обратился к его святейшеству за исцелением, но он крайне огорчил меня. – Гарри не мог совладать с собой. – Предупреждаю вашу светлость: если я не получу аннулирования брака, то уничтожу власть папы в этом королевстве.
Кампеджо онемел. Уолси поспешил заполнить жуткую паузу:
– Сир, у меня тоже есть права легата, и я обещаю вам, что мы с кардиналом Кампеджо будем вместе работать над решением проблемы.
Легат посмотрел на него свысока:
– Будем молиться, чтобы Господь указал нам правильный путь.
Гарри ушел, обиженный прямотой Кампеджо и пылая гневом против Кейт. Почему эта невозможная женщина упрямится и не хочет уйти в монастырь? Она половину жизни провела на коленях, а теперь говорит, что у нее нет призвания к религии?! Как она не поймет, что потеряла его, что больше не нужна ему, ведь она уже не может рожать детей, да и Англия вступила в альянс с Францией. Какой смысл цепляться за прошлое?
Она могла бы смягчиться, видя, на какие щедроты он готов пойти. Но нет! Даже после того, как кардинал все досконально объяснил ей, она продолжает упорствовать. Сердце Гарри окаменело, он больше не жалел Кейт.
Глава 20
Анна по-прежнему была недовольна Дарем-Хаусом и требовала переселить ее в более подходящую резиденцию. На помощь Гарри пришел Саффолк.
– Саффолк-Плейс в вашем распоряжении, – сказал он, отогреваясь у камина в личных покоях короля. – Мы теперь редко им пользуемся, Мария часто уезжает за город, а я нахожусь при дворе. Но учтите: там требуется произвести кое-какие работы.
– Я оплачу их, – решительно заявил Гарри, с болью сознавая, что его сестра больше не приезжает ко двору, ей невыносимо видеть Анну, разыгрывающую из себя королеву. – Весьма вам признателен.
Король понимал, чего будет стоить Саффолку этот широкий жест.
Работы завершили быстро – Гарри не допускал проволочек, и вскоре Анна уже обосновалась в новой резиденции. Предназначенные для нее апартаменты отличались впечатляющей роскошью. Там она жила, окруженная большими почестями, ей служили личные придворные дамы, пажи и капелланы. Что бы ни думали про Анну придворные короля, большинство из них поспешили засвидетельствовать ей свое почтение, желая снискать милость у восходящей звезды, а вот покои Кейт, прежде служившие центром их встреч и развлечений, опустели.
Несмотря на это, Гарри ощущал в своем окружении сильное подспудное недовольство. Анну и ее родных не любили. Зависть – вот что это такое! – и неуместная верность Кейт. То же самое наблюдалось и в целом среди его подданных. Большинство из них сочувствовали своей любимой королеве, а должны были бы стоять за своего Богом данного государя! Когда король выезжал на охоту с Анной, люди иногда улюлюкали ей вслед и шипели на нее, а один раз кто-то прокричал в спину Гарри: «Вернись к своей жене!» Невыносимо! Если бы он увидел этого человека, то приказал бы заковать его в колодки, не меньше.
Попадал ли кто-нибудь до него в такое затруднительное положение? Его обложили со всех сторон. С одной стороны Кейт упорствует в убеждении, что она права, с другой – Анна вечно жалуется, что он продолжает регулярно обедать с женой и проводит время в ее обществе.
– Это важно, дорогая. Я должен показывать себя преданным мужем, которого печалит необходимость расстаться с любимой супругой.
Но «дорогую» эти уверения не впечатляли.
– Не поздновато ли разыгрывать этот спектакль? – возражала она, сверкая темными глазами.
В том ноябре Гарри и Кейт как-то раз прогуливались по выходившей на реку галерее дворца Брайдуэлл. Снаружи собралась огромная толпа народа, люди начали приветствовать королеву. Гарри в ужасе глянул вниз, а Кейт улыбнулась и изящно вскинула руку, отвечая на это спонтанное выражение народной любви и поддержки. Возмущение и страх охватили короля. Любовь подданных была для него дыханием жизни; он не мог допустить ее узурпации кем-то другим, боялся лишиться ее.
Гарри вызвал мэра, олдерменов и городских старейшин во дворец и обратился к ним с речью в главном зале:
– Хочу заверить вас, мои добрые жители Лондона, что я инициировал процесс об аннулировании брака только для успокоения своего разума в отношении некоторых сомнений совести. И если бы мне снова пришлось выбирать, я взял бы в жены королеву Екатерину прежде всех других женщин.
Слушатели закивали, послышались одобрительные возгласы, и у Гарри отлегло от сердца, он заулыбался. Да, они по-прежнему в его власти.
В декабре Кейт уехала навестить Марию в Ричмонде. Гарри, чувствуя себя более уверенно, воспользовался этим и поселил Анну в Гринвиче, в очень красивых покоях рядом со своими, тем самым давая понять: он ожидает, что люди будут ежедневно выражать ей свое почтение, словно она уже была королевой. И они пошли – придворные и просители – искать ее покровительства.
В Рождество атмосфера при дворе царила напряженная. На устроенном в главном зале пиру Кейт сидела во главе стола вместе с Гарри, двенадцатилетняя Мария, которая всех очаровала, тоже была там. Тем временем Анна держала открытыми для всех двери своих апартаментов. Гарри понимал, что Кейт храбрится, но ему было до боли очевидно, насколько трудно ей изображать веселость. Он не обращал внимания на ее страдания; она могла бы и не мучиться так. Одно ее слово могло покончить с этой неприятной ситуацией.
После Рождества Кампеджо и Уолси начали приготовления к слушанию дела об аннулировании брака.
– Вам понадобится советник, который будет представлять ваши интересы, – сказал Гарри Кейт во время одного из своих все более редких и горьких визитов в ее покои. – Я предложил бы вам архиепископа Уорхэма или епископа Фишера.
Она согласилась, всегда покорная жена. Он ушел, чувствуя, что поступил по чести. Оба священника были людьми принципиальными, и Гарри не сомневался, что они поведут Кейт в нужном направлении.
Уже почти наступил июнь, когда все наконец было готово. Гарри давно подозревал, что Кампеджо снова прибегает к тактике затягивания дела. Однако Уолси был в приподнятом настроении, когда обговаривал с королем последние детали и показывал ему главный зал монастыря Блэкфрайерс, который превратили в зал для суда легатов.
– Я уверен в счастливом исходе, – с улыбкой сказал кардинал.
– Как вы думаете, королева явится по вызову в суд? – поинтересовался Гарри.
– В ее интересах сделать это, – серьезным тоном ответил Уолси. – Будем надеяться, никаких демонстраций в ее поддержку не будет.
– Напрасные надежды. – Гарри обвел глазами зал: два трона в разных концах, кресла для легатов на помосте, ряды скамей и столы, на которых уже лежали стопки бумаг. – Мнения разделились, и я никогда не слышал и не читал о короле с королевой, которых вызывали бы в суд в Англии.
– Неудивительно, что к процессу такой большой интерес. Но не беспокойтесь, сир. Я полагаю, Кампеджо вынесет желательный для вас вердикт.
– Я молюсь об этом! – горячо ответил ему Гарри, полный надежды, что очень скоро Анна наконец окажется в его объятиях, в его постели как законная жена.
Он ужасно скучал по ней, из политических соображений на время заседания она была отослана в Хивер. Но ждать возвращения любимой осталось недолго, Гарри не сомневался.
– Король Генрих Английский, предстаньте перед судом!
– Я здесь, милорды! – звенящим голосом откликнулся Гарри.
Затем вызвали Кейт, сидевшую напротив него на троне меньшего размера. Гарри вздрогнул. Королева встала и пересекла зал суда, за ней семенили дамы. Не обращая внимания на легатов, Кейт направилась к нему и – о ужас! – пала перед ним на колени. Это потрясло Гарри, он омертвел от унижения и едва понимал, о чем она говорит. А Кейт просила его, умоляла избавить ее от испытания судом, твердила, что всегда была его истинной, верной женой и пришла к нему девственницей, которой не касался до него ни один мужчина. Потом она посмотрела ему в глаза:
– А правда это или нет, пусть рассудит ваша совесть.
Гарри, смущенный, отвел взгляд. Как она может говорить публично о таких интимных вещах!
Если он не прислушается к ней, завершила свою речь Кейт, пусть тогда Господь рассудит это дело. Последовала долгая пауза. Гарри понимал, что Кейт рассчитывает получить от него какой-то ответ. Но он не мог ничего сказать, не хотел, и с ее стороны было глупо и неразумно ждать этого. О чем она только думает! Наконец Кейт встала, сделала реверанс и, опираясь на руку своего главного сборщика налогов, покинула суд, игнорируя обращенные к ней настоятельные призывы вернуться. Гарри слышал, как снаружи толпа приветствовала ее громкими овациями.
Ему показалось, что он прочел на лице Кампеджо сочувствие, но тем не менее кардинал объявил королеву не подчиняющейся распоряжениям суда.
– Мы продолжим слушание без ее милости, – решил он, и Гарри вздохнул свободнее.
Больше король заседания суда не посещал, он полагался на Уолси, и тот держал его в курсе дела. Погода стояла жаркая, кардинал часто приходил к нему, вспотевший и усталый после долгого сидения в своем кресле с высокой спинкой.
– Еще один день бесконечного заслушивания показаний и горячих дискуссий, – отчитывался кардинал по прошествии месяца с начала суда.
Терпение Гарри настолько истощилось, что он бросался на всех, кто приближался к нему, будто запертый в клетку лев.
– Мы никуда не движемся! – кипел негодованием король.
– Боюсь, что так, – согласился с ним Уолси; лицо у него посерело, он выглядел крайне усталым. – Большинство показаний относится к вопросу, вступил ли принц Артур в брак окончательно или нет. Мы выслушали целую толпу лордов, которые похвалялись, дескать, в его возрасте они уже были способны на это, что на самом деле ничего не доказывает.