вместо нее принимать Анну будет любовница Франциска, герцогиня Вандомская.
– Даже не думайте об этом, дорогая, – сказал Гарри Анне. – Я не допущу, чтобы вас публично унизили. Вы останетесь в Кале, а на встречу с Франциском я поеду один.
Разумеется, это вызвало бурю, но к моменту посадки на корабль в Дувре Анна успокоилась. Их сопровождала свита, состоявшая из более чем двух тысяч человек, среди которых находились сын Гарри Ричмонд, нескладный тринадцатилетний подросток, Норфолк и недовольный Саффолк, супруга которого отказалась сопровождать его из-за того, что с королем ехала Анна.
Ветер дул попутный, и к середине утра они уже дошли до Кале. Их встречали мэр города и лорд Бернерс, представитель короля. Сквозь осенний туман с факельной процессией они направились в церковь Святого Николая слушать мессу, затем разместились в Казначейском дворце, который увеличили в размерах специально к визиту короля. Кровать Гарри заблаговременно отправили сюда из Англии, установили в королевских покоях и застелили зеленым бархатом. Спальня Анны располагалась по соседству и соединялась дверью с опочивальней Гарри. Ночи они будут проводить вместе. Находясь вдали от Англии, враждебных сторонников Кейт и государственных дел, Гарри чувствовал себя как на отдыхе, а возможность ложиться в постель с Анной превращала эту поездку почти в медовый месяц. Он брал Анну с собой всюду, словно она уже была королевой.
– Почему бы нам не пожениться здесь? – спросила она.
– Мы должны обвенчаться в Англии, – ответил Гарри, обнимая ее и думая, как же ей идет зеленое дамастовое платье. – Я хочу, чтобы все было сделано как полагается. Давайте дождемся действий Кранмера. По его словам, для нас уже почти все готово.
Гарри не сказал Анне о своих опасениях, что, когда дойдет до дела, у Кранмера может и не хватить смелости пойти на такой провокационный шаг, как аннулирование брака короля. Он боялся очередного взрыва, Анна становилась все более вспыльчивой. Может быть, нервозность у него вызывали присущие Кранмеру уныние и робость? Нет, Кранмер вынесет правильный вердикт; он сам так говорил, нужно ему верить.
С первой ночи, проведенной вместе, Гарри, как положено, сам проявлял инициативу в их занятиях любовью. Однако на вторую ночь в Кале, когда он потянулся к Анне, та отстранила его и начала, покрывая поцелуями его тело, двигаться вниз, а потом, к изумлению Гарри, использовала свой рот, чтобы доставить ему удовольствие. Ни одна женщина до сих пор не делала с ним такого. Гарри ахнул и почти моментально излился. Он лежал в постели, тяжело дыша. Анна вернулась к нему и обняла, шепнув:
– Я хотела вас порадовать.
Гарри был слишком потрясен, чтобы отвечать ей.
– Где вы научились этому? – спросил он после долгой паузы.
Ему хотелось спросить по-другому: кто вас научил?
– При французском дворе ходили по рукам книги с рисунками, как люди разными способами занимаются любовью, – ответила Анна и рассмеялась. – Я никогда этого не делала! Просто вспомнила и решила доставить вам удовольствие.
Гарри не знал, что сказать. Ему хотелось выразить возмущение: как это женщина, называвшая себя добродетельной, могла опуститься до такого разврата?! Невозможно представить, чтобы Кейт дошла до такого. Но он боялся испортить возникшую между ними близость.
– Дорогая, – сказал Гарри, решив быть тактичным, – если мы собираемся зачать сына, таким образом мы этого не добьемся. Церковь не одобряет подобные практики. Я ценю ваше желание порадовать меня, но лучше всего сделать это, позволив мне быть внутри вас.
– Тогда я в распоряжении вашей милости! – ответила Анна, как будто немного устыдившись.
Гарри поцеловал ее, радуясь, что ему удалось выразить неудовольствие и не спровоцировать при этом ссоры.
Гарри и Франциск договорились, что их встреча не будет иметь ничего общего с Полем золотой парчи – никакой демонстрации роскоши, никакого расточительства. Каждого будет сопровождать только его двор и шестьсот вооруженных людей, а расходы на развлечения они будут нести поровну. Однако Гарри почти тотчас же нарушил правила, на которые согласился, и потратил целое состояние сперва на новую одежду, а после – на щедрое гостеприимство.
В середине октября два короля обнялись в Сен-Инглевере, рядом с границей английских владений. Гарри втайне порадовался, что Франциск, которому было тридцать восемь, заметно постарел. Длинный нос и огрубевшие черты одутловатого лица делали его еще более хитрым с виду, чем прежде. Вспомнив о доходивших до него слухах про распутную жизнь Франциска при его славящемся легкостью нравов дворе, Гарри чопорно поджал губы. Говорили, что ни одна женщина не покидала добродетельной это гнездо разврата. В какой-то момент, испытав неловкость, он подумал об Анне и непристойных практиках, которым она там научилась. Теперь его беспокоило отсутствие крови на простыне, после того как он впервые овладел ею.
Около мили Гарри и Франциск ехали рука об руку, около французской границы остановились поднять тост. В Булони, где французский король встал лагерем, их встречали дофин Франциск и двое его младших братьев. Гарри окинул взглядом троих крепких мальчиков в черных бархатных костюмах с серебряной каймой и ощутил жгучий укол зависти. Почему у него нет таких красивых, здоровых сыновей? Собравшись с духом, он наклонился, любовно обнял и поцеловал их. Под звуки оглушительного салюта тысячи пушек королевская процессия вступила в Булонь.
Гарри был доволен отведенными ему Франциском покоями в аббатстве Нотр-Дам. Их украшали полотнища серебристой ткани и гобелены со сценами из «Метаморфоз» Овидия. Тем не менее между двумя королями вскоре вновь разгорелось соперничество. Гарри злился, видя, что Франциск и его приближенные тоже проигнорировали условия соглашения и так разоделись, что намного превзошли англичан роскошью нарядов. Не желая уступать, Гарри появился на очередном торжестве в подаренном ему Франциском костюме – расшитом жемчугом темно-красном атласном дублете и длинном гауне из белого бархата с вышивкой золотой нитью.
Гарри был готов предложить Франциску разные приманки, чтобы заручиться его поддержкой в деле об аннулировании брака или, что было бы еще лучше, согласием обратиться по этому вопросу напрямую к папе. Климент мог прислушаться к мнению Франциска, а Гарри даже теперь многое бы отдал, лишь бы Рим высказался в его пользу. Если оставалась хотя бы малейшая возможность избежать разрыва, он воспользовался бы ею. Однако при первой встрече Франциск говорил только о своих планах совместного крестового похода против турок. Все это звучало очень хорошо и благородно, в обычной ситуации Гарри не желал бы ничего иного, кроме как покрыть себя славой в борьбе с неверными, но сейчас у него были другие приоритеты.
Наконец, когда после обеда они с Франциском прогуливались по крытой галерее, Гарри удалось завести разговор о своем Великом деле, хотя про планы Кранмера он решил умолчать.
Франциск улыбнулся, но прищурил глаза. Вероятно, он прикидывал, какие тут могут быть для него выгоды и есть ли они вообще. Но они с Гарри теперь были союзниками, а потому он мог рассчитывать на его дружбу.
– Братец, – помолчав, сказал Франциск, – я использую свое влияние на его святейшество, дабы помочь вам добиться желанного исхода, и сегодня же отправлю в Рим двоих кардиналов с сообщением о нашем союзе и заверениями, что ему больше незачем бояться императора, так как мы используем наши объединенные силы для его защиты, если возникнет такая необходимость.
Гарри успокоился, и настроение у него улучшилось. Франциск действительно был ему другом.
Погода для этого времени года стояла отличная. Гарри наблюдал, как французские принцы играют в теннис. На следующий день он совершил приношения в церкви Булонской Богоматери и устроил роскошный пир для французских дворян. Он осыпал Франциска дарами – тот получил от Гарри породистых лошадей, мастифов, соколов и дорогие украшения, а дофину и его братьям достались большие кошельки с золотыми кронами. Франциск немного смутился, потому как не мог сразу достойным образом ответить на такую щедрость, однако на следующее утро он прислал Гарри шесть коней и даже отдал ему свою кровать с темно-красными бархатными занавесками.
В тот день Гарри сопроводил Франциска в Кале, где французского монарха приветствовал юный Ричмонд.
– Какой хороший принц! – воскликнул французский король. – И красивый.
Грудь Гарри вздымалась от гордости – его сына похвалили и назвали принцем! Про себя он решил: если Анна не родит ему сына, он сделает Ричмонда своим законным наследником. И будь проклят любой, кто вздумает противиться этому!
Три тысячи пушек гремели салютом, когда королевская кавалькада въезжала в Кале, вдоль улиц выстроились английские солдаты. Франциска проводили в великолепный особняк Стейпл-Инн, штаб-квартиру городской купеческой гильдии, где для него были готовы апартаменты. В тот вечер Анна получила в подарок дорогой бриллиант, присланный ей французским королем в знак уважения.
На следующий день Гарри принимал своего брата-монарха за обильным обедом в банкетном зале Стейпл-Инна, который украсили полотнищами тонкой золотой и серебряной ткани и золотыми венками с драгоценными камнями, сиявшими при свете двадцати серебряных канделябров. Семиярусный буфет трещал под тяжестью выставленной в нем золотой посуды. Гарри появился в платье из пурпурной с золотом парчи, шейном украшении с четырнадцатью рубинами, причем самый маленький был размером с гусиное яйцо, и с двумя нитями жемчуга, на которых висел знаменитый рубин Черного принца. Французов вид английского короля впечатлил, на что и был расчет.
После ужина Анна и семь других дам, все в масках и платьях из золотой парчи с темно-красными блестками, танцевали перед двумя королями. Потом под дружный смех они вывели на площадку джентльменов. Анна держала за руку Франциска. Генрих не устоял перед искушением – стянул с нее маску и показал французу, с кем тот танцует. Франциск превосходно справился с ситуацией. По окончании танца он подвел Анну к сиденью у окна и целый час беседовал с ней.