– Что вас беспокоит, дорогая? – спросил он, прижимая ее к себе.
– Ничего. – Она ответила на его поцелуй. – Я просто все время думаю: жизнь так прекрасна, но что-нибудь обязательно пойдет не так.
– Чепуха! – Король рассмеялся. – Нечего бояться. Вас ждет восхитительный день, и вы понравитесь людям!
Причин для торжества прибавилось: Джейн снова ждала ребенка.
Гарри был вне себя от радости. Он не знал, что еще ему сделать для своей королевы. Каждый ее каприз исполнялся. Она не должна была ничем перетруждать себя. Король суетился вокруг нее, как курица-наседка.
– Собираешься разыграть из себя повитуху, Хэл, – прокудахтал Уилл Сомерс со своего мягкого пуфа в углу комнаты Гарри.
– Угомонись! – Гарри усмехнулся.
– Приятно видеть тебя таким счастливым, старина, – откликнулся шут. – На этот раз будет принц, могу поспорить. Щепка от старого пня!
Гарри шутливо стукнул его кулаком.
Постельный спорт был теперь, конечно, под запретом для Гарри. Досадно, особенно в его возрасте и при навязчивой мысли, что нельзя терять времени. Он держался сколько мог, прежде чем занялся привычным для него в период беременности жен делом.
Побороть себя Гарри был не в состоянии. В нем кипело необузданное желание, и так было всегда. Милое личико, улыбка, пышная грудь – этого хватало, чтобы возбудить его интерес. Любовь к таким мимолетным увлечениям не примешивалась. В этом отношении он принадлежал Джейн, и только ей.
Гарри проявлял осторожность и вступал в связи лишь с женщинами, которым мог доверять, понимая, что они не станут болтать, – с женами придворных или с девушками из окружения королевы, которые желали удачно выйти замуж, а потому имели веские причины хранить молчание. Несмотря на это, Гарри знал, какой пользуется славой. Про него говорили даже и такое: мол, чтобы его порадовать, хватит яблока и красивой девки для забавы. Он не желал, чтобы Джейн слышала подобные вещи, и ни за что на свете не хотел обидеть ее, особенно в такое время. Ему было известно, какое горе причинила семье Джейн неверность ее отца.
Безопаснее было время от времени получать свое удовольствие с женщинами из простого сословия. Все знали, что они с большей охотой занимались любовью, чем их высокородные сестры, и почти всегда довольствовались несколькими золотыми монетами в награду за свою доброту. Однажды Гарри ехал по дороге недалеко от дворца Элтем и повстречал милую деваху, сидевшую на лошади за спиной у мужчины, который, как оказалось, был ее любовником. Королю она сразу понравилась, и он поклонился ей с седла:
– Добрый день, мистресс.
Парочка в изумлении уставилась на него. Они его узнали. Но когда оценивающий взгляд Гарри остановился на груди девицы, мужчина стал смотреть на нежданного соперника враждебно. А король быстро решил действовать и затащил девицу к себе на седло. Не обращая внимания на протестующие крики мужчины, Гарри ускакал вместе с ней во дворец, где обнаружил, что эта особа отдавалась ему с большой охотой, а потому решил оставить ее в своих покоях на несколько дней, после чего отпустил. И думал, что на том все и завершится. Однако любовник этой девицы, смутьян по фамилии Уэббе, имел наглость подать официальную жалобу в Совет. Дело, разумеется, быстро замяли. Женщину ему вернули и кое-каких деньжат подбросили, но Гарри решил в будущем вести себя осмотрительнее. Правда, все это ненадолго. В конце весны Джейн снова будет принадлежать ему.
Глава 30
Самый страшный ночной кошмар Гарри стал реальностью в октябре, когда вспыхнуло крупное восстание в Линкольншире и на севере страны, где старые порядки оставались глубоко укорененными в среде мелких землевладельцев, которые истово противились религиозным реформам короля. После первых же отчетов о происходящем Гарри понял, что с более серьезной угрозой своей власти он еще не сталкивался. Король сразу принялся готовить армию и сам хотел вести ее против мятежников. По его приказу ристалище в Гринвиче превратили в мастерскую, где приводили в порядок старые заржавевшие доспехи, вытащенные из хранилища. Честное слово, он преподаст урок этим предателям!
Кровь похолодела в жилах у Гарри, когда стали поступать сообщения о дальнейшем развитии событий: восстание распространялось по северу страны с устрашающей скоростью, и было ясно, что у него не хватит сил на подавление мятежников.
– Нам нужно выиграть время, – сказал король советникам.
Джейн сидела на троне рядом с Гарри, а он, окинув взглядом море обнаженных голов, объявил о том, как будет подавлять мятеж и как поступит с бунтарями.
Внезапно Джейн поднялась, и приветствия стихли. Гарри уставился на нее, а она пала перед ним на колени, ее лицо пылало. В зале никто даже не перешептывался. Король сдвинул брови. Что за представление?
– Сир… – глухим голосом произнесла Джейн. – Сир, я умоляю вас, ради мира и тех ваших любящих подданных, которые сожалеют об отмене старых порядков, пожалуйста, проявите доброту к монастырям. Я прошу вас восстановить те, что вы закрыли. Подданные не должны бунтовать против своего повелителя, но, возможно, Господь дозволил этот мятеж в наказание за разрушение такого множества церквей.
Гарри глядел на нее пылающим взором, трясся от ярости, но одновременно обмирал от стыда. Эта кроткая супруга, простая женщина, бросает вызов его политике, причем публично! Какое оскорбление! Создавалось впечатление, будто ягненок вдруг зарычал. Неужели она не знает, что все прежние заступничества королев обязательно оговаривались заранее, чтобы король имел возможность отменить свой приказ, не теряя при этом лица. Но вот она стоит перед ним на коленях и смотрит своими испуганными светлыми глазами.
Старый медведь пробудился в Гарри и взял над ним верх. Как смеет она становиться на сторону мятежников?!
– Вы забываетесь, мадам! – прорычал он. – Это не ваше дело! Хочу напомнить вам, что прежняя королева умерла вследствие того, что слишком много вмешивалась в государственные дела. Идите и займитесь другими вещами! – Он указал рукой на большие двери.
Джейн густо покраснела, неловко поднялась на ноги и сделала реверанс, потом быстро пошла сквозь толпу. Придворные расступались, давая ей дорогу, глядели на нее, улыбались и переговаривались, прикрывая ладонью рот.
Гарри скоро пожалел о своей несдержанности. Ему вспоминалась боль в глазах Джейн. Он помирится с ней позже, но что-то очень ценное в их отношениях могло сломаться, и вдруг это будет уже не исправить? Черт бы побрал эту женщину, зачем только она осмелилась подать голос?!
Желая продемонстрировать силу, которой на самом деле не было, Гарри отправил на север армию под командованием Норфолка и Саффолка, дав им поручение использовать все возможные средства для умиротворения мятежников. А коронацию Джейн отложил.
И весьма кстати. В начале ноября жена послала за ним, что было необычно. Королева в своей опочивальне, сообщили ему дамы, пряча от него глаза. Гарри охватил страх. Еще не услышав этого, он понял, что она потеряла их сына.
– На то Божья воля, – с полными слез глазами мягко произнесла Джейн. – Мне очень, очень жаль.
– Что мне сделать, чтобы умилостивить Господа?! – вскричал Гарри, сжав руки в кулаки. – Этот брак чист, к нему нет никаких препятствий! Почему Он не дает мне сыновей?
У Джейн был такой несчастный вид, что ему стало жаль ее так же, как себя и Англию.
– Мы должны молиться, мы должны попытаться снова, – сказала она.
– Сколько раз я уже слышал это? – печально ответил король.
– Простите, Гарри. Я соблюдала величайшую осторожность.
– Знаю. – Он вздохнул и похлопал ее по руке. – Это не ваша вина.
Но не виноват ли он?
Времени горевать не оставалось. Восстание не утихало, необходимо было принимать меры. К счастью, большинство аристократов примкнули к короне – вот доказательство того, что реформация и роспуск монастырей имели широкую поддержку, по крайней мере на юге. Опасался Гарри северных лордов и их сторонников, которые могли собраться в большом числе. Если Норфолк обманом не сможет добиться результата, существовала реальная угроза, что разразится гражданская война. Мятежники стремились повернуть время вспять и спасти монастыри. Они называли свое восстание Благодатным паломничеством, и люди тысячами стекались под знамена зачинщиков мятежа – знамена с пятью ранами Христа.
Негодование пылало в груди Гарри. Бунтовщики нападали на власть короля, оспаривали его верховенство над Церковью и ставили под вопрос разумность его действий по продвижению реформ. Но хуже всего было то, что они угрожали миру в королевстве, который он с таким трудом поддерживал после битвы при Флоддене. В нетерпении и ярости Гарри ждал новостей: чего удалось добиться герцогам?
– Главная задача – сделать так, чтобы мятежники разошлись, – распорядился он. – Соглашайтесь на их требования, и пусть отправляются по домам. Предложите им всем королевское прощение.
Разумеется, у него и в мыслях не было отпускать бунтарей с миром. Обещания и прощения ничего не значили. Они узнают, что влечет за собой непослушание королю.
В декабре перемирие было достигнуто: от имени короля Норфолк согласился на все требования восставших, в том числе короновать королеву в Йорке, и помахал у них перед носом королевским прощением, которого Гарри вовсе не собирался давать. Но вскоре стало известно, что паломники, как они себя называли, по-прежнему держатся вместе.
Тут Томас Ризли предложил пригласить ко двору на Рождество одного из лидеров восстания, Роберта Аска. Гарри с симпатией относился к Ризли, хотя этот молодой человек и отличался невыносимым высокомерием. Его отец, мастер Райт, был простым герольдом, но его сын изменил отцовскую фамилию, чтобы создать лучшее впечатление о себе. Он был человеком Гардинера, епископ покровительствовал ему и продвигал его при дворе, где Ризли наконец привлек внимание Кромвеля. Гарри нравилось называть Ризли Свином, просто чтобы немного сбить с него спесь.