ором ехала ее дочурка.
— Не переживай, не один ты. Смотри сколько народу. Хоть рекламу «Тайда» снимай! Вы еще не в белом?! Тогда мы идем к вам!
— Вот, держи… — Верзила сунул Жене в руку изящный золотой браслет в виде змейки с изумрудными глазками. — Это мой подарок. Сразу не надевай. Вообще-то эта штука парная. Вот еще… — Вторая змейка глаза имела рубиновые, а в остальном была похожа на товарку, как две капли воды. — Тонкая работа, думаю эльфийская. Поэтому и надевать не советую.
— Хороший подарок, — съязвила Женя. — Вернусь домой, прибью на стенку над кроватью…
— Глупости, — отмахнулся Проводник. — Ты не дослушала. Там, наверху, — он кивнул головой на возвышавшуюся прямо над ними вершину, — словом, красноглазую змею бросишь туда. Вторая, таким образом очистится и можно будет смело носить.
— Ты веришь в суеверия?! — фыркнула Женя.
— Пошатайся по Дороге с мое, на каждый чих креститься начнешь, — огрызнулся он.
— А почему именно красную?
— Да какую хочешь! Просто у красной взгляд зловещий какой-то… Так ты мне пообещай, а то отберу! — пригрозил верзила.
— Ладно, ладно, — поспешила уверить его Женя. — Ну ты спец, подарки дарить. Это ж надо: одну брось, вторая очистится. А не выбросишь — ни дна тебе, ни покрышки, да еще по башке настучу. Здорово! Интересно, как ты женился на этой своей эльфе? Она после предложения долго в больнице лежала?
Ответом был мрачный многообещающий взгляд…
Поднимались долго. Это только снизу казалось, что гора маленькая. Женя начала уставать. Шатры далеко внизу казались маленькими яркими заплатками на буро зеленом фоне Степи. Зато облако стало огромным и заняло полнеба. Еще немного и можно будет пощекотать его глянцевое кремовое брюхо..
Тропа сменилась каменной лестницей. Сквозь трещины в камне проросла трава. Они были теплые эти камни. Истертые, хранили следы тысяч и тысяч босых ног, когда-либо ступавших на склоны священной горы. Лестница вела прямо в небо. Небо скрывало облако, Трудно было судить о том, еще подниматься и что их ждет там, за облачным покровом…
— А что там? Ты ведь не в первый раз идешь? — шепотом поинтересовалась Женя у Проводника.
— Увидишь, — ухмыльнулся тот. Ему нравилось дразнить женино любопытство. Алия начала отставать. Она виновато разводила руками и пыхтела маленьким паровозиком, по раскрасневшимся щекам струился пот.
— Это неспроста, — заметил Игорь, покрутил головой. — Ну, Отец! Железный старик!
Верзила спустился к отставшей и, не обращая внимания на ее протесты, посадил на плечи. С легкостью догнал процессию. Женя позавидовала. Ехать на Игоре было куда как интересней, чем идти пешком.
Вход в облако Женю разочаровал. Она, конечно, не ребенок, чтобы верить в то, что облака можно гладить руками. И все же… Молочно белый густой туман окутал процессию.
Стало сыро и холодно. Занемели босые ноги. Но это быстро прошло. Облачное покрывало не было глубоким. Зато выше него также ярко и жарко горело солнце. Ступени снова стали теплыми. Женя с уважением посмотрела на Игоря. Вес у Алии далеко не детский. Прочие мужики устали нести своих чад, а этот прет себе бульдозером, и даже не вспотел!
Вершина горы оказалась плоской. Огромная гладкая площадка. Словно чьей-то гигантской рукой вершину аккуратно срезали ножом и замостили камнем. В центре площадки, на небольшом возвышении сидели четверо. Двое — на резных тронах, двое просто примостились на ступеньках. Издалека они казались живыми. Двое мужчин, две женщины. А между ними — каменная чаша.
— Храм Четверых, — пояснила Алия торжественно. Она уже отдышалась. — Пусти, сынок…
Игорь аккуратно поставил матушку на землю. Проводники негромко запели. Слов Женя понятно не знала, поэтому от полноты чувств просто аккомпанировала голосом. Шкуру торжественно вознесли на алтарь и бросили в чашу. Затем каждый по очереди поднимался на возвышение и что-то шептал у края чаши. Детей подсаживали старшие. Женя с интересом осматривала каменные фигуры. Неведомые мастера так точно изобразили людей или богов?
Кем бы они ни были, но смотрелись абсолютно живыми. Складки одежды, казалось, сейчас раздует ветер, грудь вот-вот приподнимется вдохом, волосы смахнут со щек ладонями…
Особенно Женю привлек парень, сидящий на ступеньках. Знакомая поза… знакомый меч на коленях, знакомая ехидная ухмылочка, кривящая четко очерченные губы, водопад волос струится на плечи, девять косичек небрежно рассыпаны слева! Игорь! Ну точно он! Черты лица переданы с фотографической точностью. Белый камень, белые одежды… Женя обернулась.
— Кто резал статуи?!
— Чего ты на меня смотришь? — он пожал плечами. — Этим изваяниям больше четырех тысяч лет. По-крайней мере, так говорит Отец. Сколько себя помню, они тут всегда стояли…
— Этот тип на ступеньках вылитый ты! — женин обвиняющий палец больно уперся верзиле в живот. — Даже косичек — девять!
— А я-то причем? — болезненно охнул Игорь. — А косички мне еще граф плел.
Защитный контур…магический. Он ничего не мог знать об этом храме. Я не рассказывал, а живет он далеко по Дороге…
— Но ведь это неспроста!!!
— Тише, дети! — строго прикрикнула Алия. — Ваша очередь…
Женя с Игорем двинулись к лестнице. Отец стоял у края чаши и ветер трепал его седые волосы. Игорь первым прошел мимо сидящих на ступенях изваяний. Показалось ли Жене, но каменный воин подмигнул ему?! Или это челка Женю по глазам стегнула? У чаши Игорь не задержался. Провел ладонью по краю, что-то уронил на дно и шепнул одно лишь слово… Женя поспешила следом. Чаша была пуста! Фокусы! Столько народу прошло! Столько всякого накидали! Шкура, цветочные гирлянды, оружие!.. Ничего. Гладкий белый камень… Отец ободряюще улыбнулся Жене.
— Загадай желание, девочка. Оно обязательно сбудется!
Женя задумалась. Желаний было много. Трудно сформулировать, чего же ей хочется больше… Времени мало. Внизу еще толпа желающих. Женя махнула рукой, бросила в чашу змейку, одну из тех, что дал Игорь. Даже не разобрала какую… Миг. Змейка исчезла. В чаше вдруг взметнулся язык голубого пламени! Женя отшатнулась. В клубах огня появилась маленькая блестящая штуковина…
— Ну что же ты?! Бери! — вскрикнул Отец. Он выглядел удивленным. Глаза его смеялись.
— Это мне? — глупо улыбнулась Женя.
— А кому ж еще?! Бери. Это ответ на все твои желания…
А пламя вовсе не было горячим…
Сразу по возвращении Проводники закатили грандиозный пир. Больше в храме никому ничего не дарили. Женя стискивала в ладони маленькую статуэтку. В палец величиной. Что-то вроде кошки. Голова, передние лапы обвитые хвостом… Все в целом напоминает трость для минипута. Женю все поздравляли, тормошили, просили дать полюбоваться сокровищем. Когда восторги малость поутихли, Женя подошла к единственному человеку, способному прояснить все это. К Отцу. Отец сидел у костра на вышитой подушке и бренчал на гитаре. Женя призадумалась, имеет ли она право нарушать медитацию патриарха своими дурацкими вопросами. Несмотря на общий шум и гам, Отец ее заметил. Улыбнулся.
— Как вы думаете, что это такое? — Женя протянула ему фигурку на раскрытой ладони.
Отец чуть подвинулся на подушке, похлопал по ней ладонью, пригласив Женю присесть.
— Эта вещь обладает магией, — задумчиво изрек он, повертев фигурку в пальцах. — Кошка… Кошки — слуги Четверых, ты знала?
— Нет..
— Ты любишь кошек?
— Очень.
— Думаю, это проявление благосклонности Четверых. Трудно сказать, что за скрытые силы дремлют в этом предмете, ясно одно — твоя Дорога не даром пересеклась с нашей. Я дам тебе цепочку, будешь носить это на шее.
— А кто эти Четверо, ну там, в храме? Один из них так похож на Игоря…
— Давным давно, когда мир был юным и единственным, — начал Отец негромко и погладил бороду указательным пальцем, — Творец всего сущего создал Четыре Стихии — Аррен — воздух и жизнь, Шанда — земля и смерть, Вейт — вода и Би — огонь. Потом он создал много всего, включая эльфов, гномов, людей, зверье и травы… Много миров создал Творец и проложил между ними Дорогу. И пошли в миры его творения, искать свою судьбу. А когда Творцу стало скучно, ибо создал Он все, что хотел, Он пустился в Путь. Четверо остались ждать его у трона. Храм на горе — храм Четверых. Они не боги, девочка, ибо Бог один — Творец.
Они Стихии…
— Это сказка? — прошептала Женя.
— Это история, — пожал плечами Отец и продолжил бренчать на гитаре.
Утром Женя особенно остро почувствовала, что пришла пора собираться домой. Игорь не возражал. Натянул привычные джинсы, камуфляжную куртку и принялся собирать вещмешок. Вокруг Жени суетилась Алия, требуя обещания приходить еще, подумать над предложением пойти в невестки и напихивая в торбочку печенюшки, сыр, сушеное мясо и фрукты.
С Проводниками Женя прощалась очень сердечно. Не обошлось даже без слез. Лейво расщедрился. Подарил-таки на прощание гитару. Разумеется, не ту — красавицу, на которой Женя играла на празднике Кудилим. Эта гитара была попроще. Однако чувствовалась рука мастера. Женя не утерпела, тронула пальцами струны.
— Сыграй, девочка, сыграй, — подбадривали ее. Жене в голову почему-то пришла только одна песня — Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету, тем, кто дружен не страшны тревоги, нам любые дороги дороги… — голос чуть дрогнул, но Женя справилась с волнением. Сердце подсказывало ей, что сюда она еще вернется.
Тем, кто отравлен Дорогой, трудно вернуться назад. Дорога не отпускает. Она всегда в твоей крови. Сколько бы ты ни прошел, не сможешь остановиться, пока глаза не закроются в последний раз. Женя поняла — мало вернуться домой, Дорога с возвращением не окончится.
Будут другие Пути и новые встречи…
Игорь пылит впереди, свесив руки на меч в ножнах, лежащий на плечах. Женя украдкой трогает пальцами змейку-браслет. Таинственно мерцают зеленые глазки. Кто носил тебя раньше? Эльфийская дева или танцовщица-канатоходка? Гитара висит за плечами на удобном кожаном ремне, торба со снедью Алии оттягивает плечо. Несмотря на ощутимую жару, Женя готова идти так вечно…