— У меня в рюкзаке черная коробка. Тащи…
Женя подчинилась. В коробке лежали пакетики с какими-то травками и порошками. Под руководством Игоря Женя намешала в кружке адскую смесь, залила водой и помогла выпить.
Голова у него и впрямь была горячая.
— Все… нормально…. Я отрублюсь… но… ты… не бойся…
И он действительно вырубился, причем намертво. По крайней мере, вернувшийся с целебным отваром Поль состраданием взглянул на Женю, долго слушал сердце, прижавшись ухом к груди больного. Потом покачал головой.
— Вряд ли до утра доживет…
Однако бояться Женя устала. Она прикорнула на топчане у Игоря в ногах и уснула.
Ее разбудил лихорадочный шепот верзилы:
— Ну же! Не время спать — уходим! Живо!
— Куда… Чего ты… — отбивалась со сна Женя.
Проявив недюжинный для больного энтузиазм, Игорь собрал вещи и вытолкал Женю на улицу в предрассветную хмарь.
С тех пор, как Женя с Игорем в спешке покинули приютивший их монастырь, была одна только Дорога. Ну, и еще Степь. Да к тому же, лил не прекращавшийся ни на минуту, укрывший весь мир сплошной непроглядной пеленой холодный дождь. Глубокую дорожную пыль совсем расквасило. Женины, некогда белые и красивые кроссовки, безнадежно тонули в липкой, жидкой грязи. Вскоре она перестала обращать на это внимание. Потому что промокла насквозь и очень устала. Игорь брел впереди. Призрачная фигура, размытая тяжелой пеленой дождя. Только и слышится мерное чавканье грязи под его ногами. Сырость и холод совсем доконали верзилу. Проводника лихорадило, и Женя ничем не могла ему помочь.
Оскальзываясь, догнала, с минуту стояла, упираясь ладонью в мокрую голую грудь в распахнутом дханже…
Мокрые волосы закрутились в колечки, липли ко лбу и щекам. Игорь устало смотрел на Женю покрасневшими, слезящимися глазами.
— Давай уйдем! — взмолилась Женя. — Ты вот-вот упадешь. У меня уже сил нет ноги из грязюки вытаскивать. Еще пара часов и мы подхватим крупозное воспаление легких…
— Солнце, я бы рад, честно, — он делал большие паузы между словами, и грудь его вздымалась тяжко, мелко и торопливо билось сердце, прямо под жениной ладонью. — У меня сейчас не хватит сил даже на то, чтобы дать тебе направление… Потерпи… по моим расчетам мы скоро выйдем к Перекрестку…
— И там нас возьмет Служба, тепленьких и чихающих, — горько усмехнулась Женя.
Ей казалось, убери она руку — Игорь, лишенный поддержки, попросту рухнет в дорожную грязь вниз лицом. Чертов Рокси! Чтоб ему слизняками икалось до самого Второго Пришествия! Да если бы не его идиотское стремление к свободе…
— И ладно Служба, но ведь есть еще Вахид! К нему я тоже не хочу. Восточные мужчины не в моем вкусе! — Женя фыркнула рассерженной кошкой.
— Вай, красавыца! — бледная тень улыбки скользнула по игоревым губам, но изобразил он довольно похоже. — Дэвушка! Пэрсик! Пастой, нэ ухады, да? Шашлык-машлык кушит будым, да? Вино пить, тахта валяться, да?! Эх, Женя, Женя, какого мужика упустила!
— Так, мальчик, уже отдохнул, пошли дальше…
Женя отняла ладонь от его груди. С изумлением призналась самой себе, что делать это ей совсем не хотелось. Он притягивал к себе, словно магнит. Странное, дикое и волнующее притяжение… Оборвав темную волну, идущую откуда-то из потаенных глубин своего существа, Женя резко развернулась и похромала дальше. Все прекрасно, но с этим пора заканчивать. Как и всякая кошка, Женя терпеть не могла зависимости от других людей, тем более мужчин…
Чувство времени смыло дождем. Они промокли и напитались водой, как губки.
Едва переставляя ноги, тащились по колено в грязи. Женя уже без труда поспевала за Игорем.
Он что-то бормотал себе под нос, словно спорил с кем-то. Не иначе бредил…
Огромную лужу посреди Дороги они обходили с разных сторон. Но Женя заметила нечто, барахтающееся в грязи почти у самого противоположного берега. Игорь остановился, подцепил нечто рукой и вытащил из лужи жалкое нелепое создание, отдаленно напоминающее собаку. Точнее щенка…
Тощий, слепленный из грязи, комочек жалко скулил, нервно перебирал лапками и поджимал хвостик под живот.
— Это же собака! — фыркнула Женя.
— Вижу, что не бегемот… — мрачно отозвался Игорь. Он вертел находку перед глазами.
— Что ты собираешься с ней делать?
— Возьму с собой… живой ведь… жалко…
— Фи, какая мерзость! — содрогнулась Женя. — Брось его обратно, пока не поздно.
— С чего ты взяла, что он — мерзость? Симпатичный песик, черненький… наверное, кобелек.
— С того и взяла, что хорошее на дорогу не выбросят! Послушай совета, брось каку, пока не аукнулось.
— У тебя предубеждение, — буркнул Игорь, сунул пищащий комочек за пазуху, и пытка дождем и грязью продолжилась.
На Перекресток они выползли уже в ночи. Женя даже не поняла, какое перед ней строение, сколько у него этажей, какие люди там обитают. Едва продрогшие и полумертвые от усталости путники ввалились в сухое тепло постоялого двора, как к ним подскочил колобок хозяин с полотенцем, перекинутым через плечо.
— Чего желаете?
— Бадью с горячей водой и горячее вино, — прохрипел Игорь.
— Ты еще не накупался? — выдохнула Женя и без сил опустилась на пол…
Против ожидания, Женя не померла и не подхватила скоротечную чахотку.
Сонную и отогревшуюся ее выловили из воды и уложили в постель. Руки, проделавшие все это, были знакомыми. Игорь… Сил на сопротивление не оставалось, и она сладко уснула, уткнувшись носом в плечо верзилы и обхватив ногами его ногу. Ничего личного, сугубо для тепла.
Проснулась она оттого, что кто-то пылко лизал ее щеки.
— Мрр — отвяжись, — Женя одной рукой попыталась отмахнуться от агрессора, второй судорожно шарила по окрестностям в поисках очков…Нашла… Черный щенок прыгал по кровати и по Жене и вопль омерзения вырвался из ее груди.
— Игорь! Я убью тебя! — кровожадно возопила она, но верзилы не было в комнате.
Завтрак весьма плотный и сытный, поглощали в молчании. Людей в обширном зале почти не было. Длинный дощатый стол уходил в бесконечность, на нем то там, то сям стояли солонки и миски с нарезанными караваями хлеба. Прочие постояльцы либо уже откушали, либо еще не проснулись. Сонный вихрастый паренек, подавший нашей парочке снедь, прикорнул на уголке стола неподалеку от клиентов и приснул. Женя приметила под игоревым стулом возмутительную псину. И вот, что странно, песик явно увеличился в размерах. Раза в два не меньше.
Игорь, с умильным выражением лица, которое так не шло к его суровой и небритой физиономии, подкидывал лакомые кусочки под стол. Потом он переправил туда же глиняную миску с остатками жаркого.
— Тебе не кажется, что это не совсем обычная собака? — покосилась Женя под стол.
Псина увлеченно хрупала миской.
— Что в ней не так? — мурлыкнул Игорь, опустил руку вниз. Розовый язычок пылко облизал пальцы благодетеля.
— Посмотри, что он с посудой сделал? Да и вырос как-то уж очень быстро со вчерашнего дня…
Проводник заглянул под стол, посюсюкал с милой собаченькой. Абсолютно счастливый, вынырнул из-под стола и заявил:
— Миски нет, должно быть затащил куда. А что подрос, так немудрено. Вчера он мокрый был, голодный и замерзший. От холода все съеживается, на себе проверено.
— Миску он съел! — Женя не понимала, что происходит. Язвительный, ироничный Проводник в обществе странного пса явно дурел и переставал замечать очевидные вещи.
— Солнце, у тебя жар, — с состраданием заметил Игорь и потянулся к Жене рукой, лобик пощупать… Вспомнив, что эту руку лизал пес, Женя возмущенно фыркнула и отшатнулась.
— Знаешь, детка, была у меня одна знакомая кошка, Бастис ее звали … — задумчиво начал он. — Так вот, вы с ней практически на одно лицо.
— Знакомую кошку я бы тебе еще простила, но этот пес явно ненормальный. Допрыгаешься, он тебе руку откусит по самую шею, вот!
— Не сердись, крошка, — Игорь придвинулся вместе со стулом так, что их бедра соприкоснулись. — У меня деловое предложение, давай-ка вернемся в кровать. Я, как медик, предписываю нам постельный режим.
— Только без собаки! — категорически заявила Женя.
— Конечно, без собаки. Максик обождет за дверью…
В Дорогу они выбрались только утром следующего дня. Передышка хоть и не вернула Проводнику силы, но немного освежила их обоих. За завтраком Женя во все глаза следила за тем, как пес, названный Максиком, расправляется со второй глиняной миской.
Схрупал в секунду. В качестве десерта к тушеному кролику с картошкой. И алчно облизнулся напоследок. Одной рукой Игорь отправлял в рот еду, а вторая почти все время находилась под столом. То нежно пощипывала острые уши собаки, то теребила густую черную шерсть….
— Ну вот, говорила я тебе! — не выдержало Женино сердце. — Он вторую миску сгрыз!
— Жень, ну что ты, в самом деле… — Игорь укоризненно взглянул на нее. — Я понимаю, не нравятся тебе собаки, но тут ты уж немного того… — он выразительно крутанул пальцем у виска — перебарщиваешь!
— Я перебарщиваю?! — возмутилась Женя — Это у тебя от любви к псине крыша поехала! Ты уже очевидного не замечаешь. Когда мы имели несчастие наткнуться на это исчадие ада, он напоминал от силы двухнедельного щенка. Теперь ему на вид месяца четыре! И он жрет глиняные миски! — тут Женя понизила голос, потому, что в их сторону подозрительно пялился хозяин заведения.
— Все! Сдаюсь! — Игорь откинулся на стуле, собачья башка с умильными глазами устроилась у него на коленях. — Подумаешь, миски… Может у него минеральных веществ каких не хватает? Ты, мой мальчик! Ты, мой хороший песик! — заворковал он, почесывая Макиска за ухом. Ну что тут поделаешь?
— Масла у тебя в башке не хватает, — предположила Женя, непримиримо и неприязненно глядя на эту идиллию. — А от позавчерашнего дождя все шестеренки поржавели…
Он даже не соизволил ответить! А это вообще было делом немыслимым.
— Какие у нас планы? — хмуро поинтересовалась Женя, методично опорожняя в пакет все хлебные миски с длинного дощатого стола. Возмущенно-изумленн