— Но, Франк, — бормотал он, — но, Франк…
Остальные присутствующие оторопело смотрели на это зрелище. Лиза бросилась к Франку, чтобы помешать ему расправиться с товарищем.
— Франк! — закричала молодая женщина. — Стыдись!
Франк остановился и взглянул на Паоло. Маленький человечек был мертвенно бледен. Он даже отвернулся, чтобы показать свое глубокое неодобрение происходившим, Франк нагнулся над Фредди, протянул ему руку и помог встать.
— Прошу прощения, сынок, — мягко сказал он, — но это жгло меня целых пять лет, я не мог сдержаться.
— Что я тебе сделал? — сконфужено промычал Фредди.
Он был вне себя от испытанного унижения. Ему не так было стыдно полученных ударов, как насмешек этих немцев.
— Эй, скажи-ка, что же я тебе сделал? — настойчиво спросил он.
— Если бы у тебя душа не ушла в пятки, когда легавые ворвались в заведение Сант-Паули, мне наверняка не пришлось бы мотать эти пять лет!
Перед глазами Фредди снова возникла давняя сцена: появление полицейских, их черные униформы, внезапно заполнившие всю маленькую улочку. Он до сих пор слышал крики и свистки.
— Я был за рулем тачки, Франки, а ты был внутри заведения, что я мог сделать со всей этой псарней?
— Разве ты не видел в зеркало, что я выскочил из окна?
— Нет, — искренне ответил Фредди.
— Я думал, что смогу добежать до машины, — продолжал Франк, — поэтому-то я и прихлопнул загородившего мне дорогу легавого. И потом стоял, как идиот, посередине тротуара, мне оставалось только смотреть, как удаляются красные огоньки машины. Ну и зол же я был!
Это объяснение успокоило Фредди. Теперь он понимал реакцию своего сообщника. Она казалась ему совершенно логичной, и он даже был готов одобрить ее.
— Извини меня, Франки, — сказал он, — я ничего не увидел. Я выжал сто сорок километров в час, чтобы попасть на Реепербанн; на этой скорости не смотришь в зеркало, сам понимаешь!
Пожав плечами, он повернулся к глядевшим на него с иронией немцев и двинулся на них, сжав кулаки от ярости так, что они побелели.
— Эй, вы! — рявкнул он им в лицо.
Оба держиморды перестали улыбаться.
— Зачем ты избил его, ведь он столько сделал для тебя! — протестующе выкрикнула Лиза.
Ей было очень плохо. И от подавленного состояния Фредди, и от злопамятства Франки. Ее угнетало то, что ему пришло в голову сначала отомстить Фредди, а уж потом поблагодарить его за самоотверженность и смелость.
— Если бы он не поступил так со мной, то ему не пришлось бы получать пощечины, — возразил Франк. — Ты сердишься на меня? — спросил он у Фредди.
— Нет, но я по-другому представлял себе нашу встречу!
Франк злорадно засмеялся. Паоло тоже, но его смех был нервным. Общий приступ охватил и Баума, и он взорвался в свою очередь. Фредди бросился на него и нанес удар сбоку в челюсть.
— Эй, ты! Тебе не за то платили, чтобы ты плевал мне в морду! — проорал он.
Чтобы поддержать своего дружка, на него, в свою очередь, бросился Варнер. Завязалась профессиональная, короткая и яростная драка.
— Франк! Умоляю тебя, разними их! — в ужасе простонала Лиза.
Бросившись на соперников, Франк ловко растащил их в стороны.
— Хватит! — бросил он.
Они, запыхавшиеся, остановились и успокоились.
— Который час?
— Без четверти семь, — сказал Паоло.
Франк подошел к стеклянной двери. Ему не терпелось увидеть, как причаливает их корабль.
— Тебе не стоит показываться! — посоветовала Лиза. — Кто знает…
Франк нахмурился.
— Ты смотри, к нам гости с визитом! — сказал он.
Отойдя от двери, он уселся на место.
— Визит? — встревоженно проворчал Паоло, направляясь к двери. Его брови нахмурились.
— Кто это? — спросил Фредди.
За стеклом вырисовался силуэт Гесслера, поднявшегося по железной лестнице. Паоло открыл ему дверь.
— Неприятности?
Адвокат был мрачен.
— Полиция стоит перед туннелем и всех проверяет, — объяснил он. — Я хотел пройти по мосту, но и его перегородили.
— Боже мой! — простонала Лиза. — Они уже обнаружили побег.
— Ты смотри! Скажите-ка на милость, все произошло быстрее, — оценил Паоло. — А я-то считал, что фрицевские легавые — копуши.
Немцы бросились к Гесслеру с расспросами. Он объяснил им, что происходит. Те, не теряя хладнокровия, внимательно выслушали его. Варнер посмотрел на часы и мысленно рассчитал, сколько времени осталось до прихода корабля и сколько времени понадобится полицейским, чтобы развернуться в полную силу.
— Они заметили вас? — спросил Франк.
Гесслер покачал головой.
— Я увидел их прежде, чем они меня.
— Вы уверены?
— Уверен.
— То, что вы развернулись в обратную сторону, не привлекло ничьего внимания?
— Нет.
Гесслер явно не намеревался входить в подробности. Его сдержанность раздражала Франка.
— А где ваша машина?
— Я оставил ее на стоянке судоверфи. Там ее не заметят.
И они погрузились в судорожные размышления. Первым нарушил молчание Фредди.
— Я не понимаю, зачем вы вернулись! — категорично заявил он.
— Правда? — спросил адвокат.
— Не вижу причин, почему легавые помешали бы вам пройти!
— Они бы наверняка отметили мое имя: я слишком известен.
— Как вы думаете, они собираются обшарить весь квартал? — обеспокоенно спросил Паоло.
— Не думаю.
Франк покачал головой.
— Пока они ищут тюремный фургон, — отрезал беглец, — вряд ли им взбредет в голову подняться по этой лестнице. Нужно не терять чувство логики и не нервничать!
Эти слова успокоили Лизу.
— Тебе стоит переодеться, Франк, — сказала молодая женщина, указывая на чемодан.
Франк согласился.
— Вы останетесь здесь, мэтр?
Гесслер утвердительно кивнул.
— Это очень неблагоразумно с вашей стороны, — заметил Франк. — Очень неблагоразумно. Предположите, что… что ситуация сложится неблагоприятно…
Не отвечая, адвокат уселся. Он выглядел бесконечно уставшим, как человек, не спавший несколько ночей подряд и пребывающий в другом измерении, не имея сил вырваться из него.
Гесслер бросил взгляд на Лизу, но та отвернулась. Это не ускользнуло от Франка, и его лицо напряглось. Он открыл чемодан и достал оттуда форму.
Он колебался, надевать ли ее. Эти лохмотья смущали его. С какой-то тайной, невысказанной ностальгией Франк подумал о своей тюремной одежде.
— Ну так что же? Будешь надевать свой прекрасный морской костюм? — с издевкой спросил Паоло, догадываясь о его сомнениях.
Франк скинул куртку и принялся расстегивать брюки. Прежде чем снять их, он посмотрел на окружающих. Никто, кроме Гесслера, не отвернулся.
— Я не люблю, если на меня смотрят, когда я раздеваюсь, — бросил он.
Паоло и Фредди поспешили повернуться к нему спиной. Но оба немца, не поняв его слов, продолжали спокойно глядеть на него.
— Да скажите же этим двум идиотам! — сказал Франк.
— Он хотел бы, чтобы вы отвернулись, — перевела Лиза.
Вернер и Баум кивнули и отправились к стеклянной двери посмотреть, что творится снаружи. Сняв одну штанину, Франк заявил, стягивая другую:
— Видишь, Лиза, мы оба прожили в Германии пять лет. Но ты выучила немецкий, а я — нет!
— Зачем ты говоришь это?
— Я просто констатирую факт. Ведь это правда. Разве не так?
— Но почему ты констатируешь это таким раздраженным тоном?
— Эти брюки царапают мне кожу, — сказал Франк. — Из такой материи шьют конские попоны. Правда?
— Как только очутишься в Дании, купишь себе шикарный костюм для выходов в свет, — пошутил Паоло.
Но над его шуткой никто не посмеялся, и это удивило маленького человечка.
— Можете повернуться! — объявил Франк, натягивая куртку.
Все повернулись, и Франк улыбнулся присутствующим. Показалось, что к нему вдруг вернулось превосходное настроение.
— Понимаете ли, — начал он извиняющимся тоном, — я отвык от того, чтобы на меня смотрели. В тюрьме скорее отвыкаешь, чем приобретаешь новые привычки!
Выпятив грудь, он округлым жестом нахлобучил себе на голову фуражку.
— Идет мне форма?
— Ты похож на настоящего моряка, но не на немца, — заметил Паоло. — Вы не находите, уважаемый мэтр?
— Включи-ка радио, Лиза, — приказал Франк.
Она снова принялась крутить ручку настройки в поисках информации, но ничего не нашла и оставила музыку. Это был венский вальс с резко акцентированным ритмом. Взяв паспорт, Франк прошептал, листая его:
— Кстати, а как же меня зовут?..
Найдя имя, он проговорил его по буквам с ужасным акцентом:
— Карл Людрих!
Гесслер поправил его произношение.
— Если спросят ваше имя, а вы так произнесете его, вам с трудом поверят, что это — ваше настоящее имя.
Франк несколько раз повторил имя, и всякий раз Гесслер поправлял его. Наконец, ему удалось произнести его более или менее правильно, и адвокат сказал, что так может сойти. Франк спрятал паспорт в карман.
— А что вы делали во время войны? — спросил он у своего адвоката.
Гесслер поднял голову.
— Я был офицером. А что?
— В тюрьме я не осмеливался спросить вас об этом.
— Вас это так интересовало?
— Вы воевали в России?
— Нет, в Ливии.
— А во Франции?
— И во Франции тоже.
— Вам понравился Париж?
— Нет.
— Почему?
— Потому что там были оккупанты. Мне он больше нравился до войны и сейчас. Это — такой хрупкий город…
Слонявшийся без дела в углу склада, где горой лежали ящики, Фредди принялся рвать упаковку электрического бильярда.
— Ладно, — сказал Франк, — а знаете, что я делал во время войны?
— Что же вы делали? — спросил Гесслер.
— Я учился в лицее! Среди ваших клиентов были бакалавры?
— Случалось, — подтвердил адвокат.
Франк, казалось, расстроился.
— А я-то считал, что я единственный такой! — вздохнул он.
Спешно вызванный из комиссариата инспектор носил слишком длинное коричневое пальто и старую, потерявшую форму шляпу. Он осмотрел оба черных мотоцикла, записал их номера и, повернувшись к работавшим в туннеле людям, спросил: