Особый аппетит у пройдохи Хозяина разыгрывается на единоличное властвование в сфере распределения благ, когда партийная организация и трудовой коллектив стоят в стороне и деликатно молчат. Но ведь именно в этой сфере в первую очередь или действует, или не срабатывает главный принцип нашего общества «От каждого — по способностям, каждому — по труду», принцип социальной справедливости.
Бессовестно извращая эти принципы, матерые хищники кощунственно использовали формы социалистических отношений, вкладывая в них корыстное, антиобщественное содержание. Для маскировки «добренький» Хозяин вульгаризировал понятие справедливости, сводя его к уравниловке, когда одинаково вознаграждались хорошая и плохая работа, творческий, продуктивный труд и бездельное времяпрепровождение. И тогда на глазах у честных тружеников награждают подхалима, лодыря, горлопана-подпевалу Почетной грамотой или иным знаком почета за труд, подогревая эту постыдную процедуру лицемерными улыбками и начальственными аплодисментами, которым угодливо подхлопывает окружение. А без аплодисментов потихоньку одаривают своих людей теплым местечком, надбавкой к окладу, «забывая» вывесить приказ об этом на доску объявлений.
Дать квартиру, дефицитную путевку, пособие пожирнее к отпуску — мало ли возможностей у «акул» пригреть за прислужничество! Потому-то они так намертво и вцепились в рычаги распределительного механизма, понимая, что его стимулирующие возможности — это своеобразный кадровый ключ управления, влияния на людей. Впрочем, в руках у «акул» скорее не ключ, а отмычка. Потому они так тщательно и скрывают за семью печатями от всего коллектива тайны подлинного распределения благ. Потому они и те, кто несправедливо был ими обласкан, боятся, как огня, квалифицированного, объективного анализа управленческо-кадровой деятельности, который сложил бы внешне разрозненные эпизоды, выдаваемые для наивных или не желающих видеть правду за «случайности», «отдельные ошибки и просчеты», в единую картину. Суть этой политики — выдвигать и поощрять свое окружение, не допуская к управлению ни коллектив в целом, ни входящих в него честных, инициативных тружеников.
Бывает, что не всегда сами градусовы подбирают свое окружение, а сплотившаяся для совершения злоупотреблений группа дельцов тайком от всего коллектива, но фарисейски прикрываясь его именем, выбирает удобного для них руководителя предприятия. Такой маневр виден по материалам уголовного дела о хищениях в системе общепита Калининского района, когда махинаторы втайне от коллектива организовали направление за 25 подписями (якобы от всего коллектива, в который входят 117 человек) письма в трест столовых о выдвижении Зубковой на должность директора столовой. А когда приказ был подписан, долг выдвиженки оказался платежом красен и организаторы ходатайства получили возможность при ее покровительстве беспрепятственно совершать хищения.
Открытый вызов махинаторы бросают на общем собрании, и не каждый коллектив это испытание выдерживает. Если в раздробленном коллективе еще сохранились силы, способные бороться против злоупотреблений, и ожидается открытое столкновение на собрании, команда передовиков приукрашивания и парадности приводится в боевую готовность. Куда девается покорная поза иного любимчика-угодника, выходящего из кабинета Хозяина! Не узнать его, распрямляющего спину и грозно витийствующего на трибуне, если надо разгромить кого-то из непокорных, даже если они не говорят о самих злоупотреблениях, а только выступают с предложениями об улучшении кадрово-управленческой деятельности. На эту сферу и попытки высветить ее гласностью наложено строжайшее табу, смысл которого: «Не лезьте не в свое дело, начальству виднее». Дружно обрушивается рать подхалимов-рвачей на «возмутителей спокойствия»: «Ату его! Демагог! Клевещет на весь наш коллектив! Не давать ему слова!» А если подобранные по заранее составленному списку выступающие не добьются успеха, то приходят на подмогу хорошо проинструктированные председатель собрания и редакционная комиссия, которая не даст сквозь бумажные дебри формулируемого решения выпорхнуть ни одному «крамольному» слову. По такому стандарту и проводились собрания на хозрасчетном предприятии вагонов-ресторанов. Вот протокол — образчик одного из них в октябре 1979 г.: «Наше предприятие постоянно справляется с планами. Особенно большие успехи достигнуты в этом году… Эти успехи достигнуты благодаря сплоченности всего коллектива (курсив мой. — Авт.), проводимой политико-воспитательной работе партбюро, местного комитета и администрации предприятия». Комментарии к такому протоколу в смысле перевода с языка лжи на язык правды можно составить, сравнив его с протоколом судебного заседания по делу шайки расхитителей и взяточников во главе с их Хозяином-Градусовым. Бросается в глаза противоестественность самого сближения понятий: с одной стороны, группа преступников, расхитителей социалистической собственности, а с другой — ими же организуемое собрание — высший орган трудового коллектива социалистического предприятия.
Что это, как не кощунственная фальсификация? Но преступники не останавливаются ни перед чем. И вот как иезуитски звучат характеристики, выдаваемые ими на своих подручных: воровавшая питание у детей взяточница Лучкова «исполнительна, трудолюбива, награждена Почетными грамотами», такие же розовые штампы, слово в слово, на воров Жулина, Садыкина, Ромашова. Перевернуты понятия с ног на голову. За «исполнительностью» скрывались угодничество и резвость в совершении преступных операций, а о «трудолюбии» в добывании нетрудовых доходов сказано в многотомном уголовном деле. Раздробленный коллектив лишь молча наблюдает, как шельмуются противодействующие злоупотреблениям люди, такие, как Зоя, отказавшаяся пропускать через кассу фиктивные чеки, Хазалия и другие, а награждаются залезающие в карман государства и общества жулики, бездельники и подхалимы. Магазину, возглавляемому Лучковой, присваивается звание «Предприятие высокой культуры», Почетная грамота победителя Всесоюзного социалистического соревнования. А на другом конце созданной ими преступной цепочки — многолетние систематические хищения, продуктов, предназначенных для детских учреждений. «Сметана все время жидкая. Повара поговаривают, что ее разбавляют. Творог — плохой, горько-кислый, молока в бидоне не хватает. Сметана при кипячении вздымается пеной. Мы жаловались в бухгалтерию, но куда обращаться дальше, не знаем…» Это свидетельские показания работников детских учреждений, приведенные в сборнике «И снова — несуны».
А кому могли жаловаться тысячи детей, питавшихся в яслях-садах? Сколько из них расплатились своим здоровьем за «успехи передовиков», соревновавшихся в мастерстве по извлечению нетрудовых доходов?
Махровый преступник Эрик Южаков официальной характеристикой нарисован как «активный общественник, член товарищеского суда» (представьте, кого и как он «судил»!) и даже «руководитель школы коммунистического труда»! Во всем этом — признаки социально опасного явления.
Спекулятивное, лицемерно-наглое использование приспособленцами-махинаторами демократических форм социалистического общества, его завоеваний может порождать и порождает тип своеобразных оборотней, извращающих нашу мораль, злейших врагов нашего общества, рядящихся в одежды передовых людей. Особую опасность представляют эти оборотни, когда им удается образовать связку: махинатор, пробравшийся на пост руководителя предприятия, и специально подобранное им окружение, узурпирующее право представлять весь коллектив, выражать его мнение.
Проникновение нечестных людей на руководящие посты, а соответственно, и ослабление роли трудового коллектива в определенной степени облегчались издержками встречавшихся прежде, а ныне осужденных сугубо «технократических» подходов, когда достижение поставленных перед предприятием экономических целей в значительной мере заслоняло недопустимые затраты.
Случалось, что на гребне «технократической» волны могли всплыть и руководители градусовского типа с их «деловой хваткой». Используя выгодную ситуацию, «волевой, энергичный, твердый» руководитель Градусов действовал под лозунгом «План — любой ценой», а при этом, обезличивая коллектив, не хотел видеть «за лесом деревья», за понятием коллектив — конкретных живых людей с их человеческими нуждами, заботами, интересами. Человек-работник для Градусова и его махинаторских целей удобнее всего смотрелся как всего-навсего механический придаток к хозяйственному механизму — тот «винтик», о котором уже говорилось. Если так, то какое у него может быть «свое мнение», «человеческое достоинство», кто с ним считаться будет? Из таких «технических деталек» и сложить можно только что-то механически послушное воле Градусова.
Из всего сказанного видно, что махинаторы в полной мере берут на вооружение в борьбе против коллектива методы бюрократизма и формализма. Обман, подмена живого дела его видимостью, когда по форме — правильно, а по существу— издевательство, молчалинское двуличие, угодничество, хамелеонство, фамусовский подбор: «Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку, ну как не порадеть родному человечку!» Бюрократы, как и «акулы», тоже оборотни. Не случайно махинаторы встречали поддержку или благожелательный нейтралитет в бюрократической среде их вышестоящего начальства, где фальшивые победные реляции жуликов о выполнении плана поднимались на щит, ставились в пример как образцы хорошей работы. Бюрократизм и формализм — питательная среда и для совершения преступлений, злоупотреблений, извлечения нетрудовых доходов. Поэтому «акулы», оборотни и бюрократы — злейшие враги трудового коллектива.
В спаянном коллективе «акула» не приживется, ей нужна атмосфера замалчивания, она таится в тиши кабинетов людей, настроенных эгоистически, корыстно, заинтересованных в ослаблении трудового коллектива, который не позволит нарушать принципы социалистической справедливости, поставит на место зарвавшихся жуликов, лодырей, болтунов, претендующих на незаработанные блага. О таких сильных коллективах рассказано в очерках «На единый наряд», «Люди — для людей», «В коллектив пришел руководитель», «Как Григораш с товарищами змея убил» и других.