Лотера Фольбрехта отправили в Бухенвальд в июле 1945-го. Шестнадцатилетнего Лотера подозревали в организации диверсии против советских войск. Он до сих пор не может забыть ужасы трех лет, проведенных в плену. И до сих пор верит в то, что был посажен в Бухенвальд без вины. Ведь он просто защищал свой родной город: В Бухенвальде не было осужденных. Люди были просто арестованы и отправлены в лагерь. Многие в Бухенвальде годились мне в отцы. Они не были солдатами, это были мелкие партийные чиновники.
Я не испытываю ненависти или вражды, но сталинский режим глубоко противен мне. Меня освободили 30 июля 1948 года. Мы получили такую бумагу. А потом в Веймаре женщины показывали фотографии и спрашивали, не видел ли я их мужей».
Победа в этой войне для некоторых советских граждан стала катастрофой. Особенно для тех, кто перешел на сторону нацистов. Тысячи власовцев с ужасом ожидали своей дальнейшей участи.
5 мая 1945 года в Праге началось знаменитое восстание, но у чехов не было реальной возможности победить. Тогда они обратились к командиру 1-й пехотной дивизии вермахта (РОА) генералу Буняченко с просьбой о помощи. Тот согласился. Экипаж танкиста Василия Комарова одним из первых ворвался в восставшую Прагу.
Из воспоминаний Василия Комарова:«Одна группа офицеров посетила, другая группа. Там долго колебались. И командир дивизии колебался. Мы ожидали приказа – не знаю, чего. В конце концов поступил приказ: «Вперед, на Прагу». На Прагу, бить немцев».
Власов не поддержал своего генерала, он считал участие РОА в Пражском восстании разложением и предательством. Но именно власовцы выбили немцев из Праги. После капитуляции Германии чехи, по сути, предали РОА – сотни пленных были расстреляны отрядами СМЕРШа, а почти вся дивизия Буняченко попала в плен к американцам.
Позже 20 000 власовцев будут выданы Советскому Союзу, а сам генерал Власов захвачен советским разведотрядом. В 1946 году его и все руководство РОА приговорят к высшей мере наказания. В 1947 году Власов был повешен.
Вспоминает Дитер Клавон:«9 мая война закончилась, мы оказались в английском плену. А уже 15 мая англичане выдали нам стрелковое оружие. Оружие означало порядок и дисциплину в наших рядах, все мы ждали продолжения войны против большевизма в союзе с Англией. Англичане погрузили нас на машину и сказали, что повезут нас на Запад. В моей машине был офицер, который сказал: «Господа, мне это кажется смешным. Мы едем не на Запад, мы едем на Восток».
15-й казачий корпус, казаки и немецкие офицеры сложили оружие в Австрии. Английское командование обещало не выдавать казаков советскому правительству, относиться к ним так же, как к немецким пленным. Но это был обман.
Вот что рассказывает казак Дмитрий Кодов:«Офицеров сразу у нас забрали. Немцев сразу забрали. Там местечко, не знаю, как называется, даже и не помню. Но, конечно, если бы мы знали – может быть, предупредили, в горы ушли бы. А то мы же не знали, все это делалось тайно. Через мост переезжаем, как глянули… НКВД».
Так англичане выполнили условия ялтинских соглашений о выдаче власовцев и их немецких командиров Советскому Союзу. Всего было выдано 340 000 человек. Офицеры приговорены к высшей мере наказания. А рядовым без суда назначали год каторжных работ и шесть лет поселений.
Предатель Дмитрий Кодов вернулся в родную станицу только после смерти Сталина, в 1955 году. Ему выдали «волчий билет», где было написано: «Враг народа, служил у немцев». Он прожил свою жизнь в вечном страхе, что его снова арестуют. И в вечной ненависти к советской власти.
Дитер Клавон провел в советских лагерях почти восемь лет. За эти годы в Германии умерли все его близкие. Только после смерти Сталина Клавону разрешили вернуться на родину. Там он возглавил общество ветеранов 15-го казачьего корпуса, которое и по сей день оказывает материальную помощь казакам, воевавшим на стороне гитлеровской Германии.
В мае 1945 года солдаты-победители оставляют свои подписи на здании Рейхстага. Для них эта война уже окончилась. В советский плен попадут почти 4 000 000 немецких солдат и офицеров. Несколько миллионов немцев окажется в англо-американском плену.
Часто пишут и говорят, что англичане и американцы хорошо обращались с совсем молодыми немецкими пленными, видя в них мальчиков, членов «Гитлерюгенда». Действительно, с ними обходились прилично и хорошо кормили. А потом, поскольку не хватало фермеров, обычно посылали на сельхозработы, на сбор урожая.
Совсем иначе относились к бывшим оккупантам в Восточной Европе. Их депортировали миллионами. А в СССР немцы работали. И Хорст Цанк прекрасно помнит об этом: «Большая часть офицеров размещалось у реки Кама, недалеко от Казани, в Елабуге. Мы там находились до 1946 года. Немецкие офицеры, попавшие туда после Сталинграда, не работали. Потом лагерь был расформирован, и все офицеры в чине до капитана включительно попали в обычные рабочие лагеря. До конца 1949 года я находился в районе Пензы и Куйбышева, мы строили железные дороги».
В 1949 году власти Германии потребовали выдачи своих граждан. Большинство немецких солдат и офицеров вернулось на родину. К немецким пленным в Советском Союзе относились лучше, чем к тем, кто, наоборот, вернулся домой из немецкого плена.
Вспоминает Николай Кюнг:«Когда возвращались оттуда, из плена, то СМЕРШ допрашивал, где ты был. А если возвращался в одиночку, то это было совсем плохо. И все мы находились на Лубянке, на допросах. Мне были предъявлены такие обвинения, как добровольная сдача в плен в Брестской крепости. Но у меня рана, поэтому обвинение снималось, это просто как предлог. Дальше – агент гестапо по предательству советских людей в концлагере в Бухенвальде. И потом еще была одна наклейка: резидент одной из иностранных разведок по Московской области. Вот такие у меня были три статьи».
Николай Кюнг после немецкого плена почти год провел в одиночной камере на Лубянке. Под пытками из него вытягивали признания в преступлениях, которых он не совершал. В 1946 году Николай Кюнг вернулся домой, после смерти Сталина окончил институт и до 1991 года работал учителем истории.
Герд Шнайдер вернулся домой после освобождения из английского плена в августе 1945 года. В 1946 году отец и сын Шнайдеры начинают секретную деятельность по созданию новых вооруженных сил Западной Германии.
В 1980 году генерал Шнайдер был удостоен второй высшей награды Германии. Первую он получил в 1939 году из рук Гитлера.
Говорит Герд Шнайдер:«Я не считаю себя нацистом. И отец мой относился к Гитлеру не всегда хорошо. Было такое время, была такая политика нашего государства. А у офицеров не было выбора. Это был приказ, и его надо было выполнять».
После победы в Советский Союз стали возвращаться сотни тысяч остарбайтеров – угнанных в Германию восточных рабочих. Они ехали практически в никуда. Их дома были сожжены, родные убиты. Софья Токаревская возвращалась в родную белорусскую деревню Дальва. Вот ее воспоминания: «Русские освободили нас, мы шли до поезда пешком, добирались кто как. Наши солдаты стоят на посту, мы спрашиваем, куда идти, они говорят: «Мы сами тут ничего не знаем». И вот таким способом добирались до поезда. До Минска доехали, а потом из Минска до Плешенц пришли пешком. А там у моей мачехи был брат, я зашла к брату, спросила, как наша Дальва. И он ответил, что нет ее».
Бывшие остарбайтеры и на родине оказались людьми второго сорта. Их обвиняли в пособничестве врагу. На них стояло клеймо «находился во вражеском плену».
Вспоминает Софья Токаревская:«Когда мы вернулись, меня даже на льнокомбинат на работу не хотели брать. Вернулись, мне уже 16 лет было. Мы приехали, дом наш сгорел. Знаете, как на нас сначала смотрели? В 1946 году, оказывается, из НКВД приходили на улицу Краснофлотскую и все про нас расспрашивали. А как, а что, а почему. И как мы уехали, и как нас забрали, и так ли это было, не добровольно ли мы уехали».
Целью тайной организации «Вервольф» были диверсии в тылу советских войск. В июне 1945 года организация была расформирована.
Герман Хорст, один из членов «Вервольфа», вспоминает: «Что было, этого сейчас уже нет. А что будет, мы не знаем. Значит, наша задача – идти домой.
Мы же получили приказ идти домой. У нас охоты не было воевать, и средств тоже не было, поэтому я пошел домой и попробовал искать себе работу. Потом, 5 июня, к нам домой пришли представители Красной армии и сказали, что я должен с ними идти на допрос. Там очень молодой офицер, недовольный мной. И это был единственный раз, когда меня из Красной армии кто-нибудь бил».
На Германа Хорста завели уголовное дело. Таких дел на немецких подростков в возрасте от 13 до 16 лет было сфабриковано около 5000. Все они обвинялись в диверсиях против советских войск. Хорста приговорили к 10 годам лагерей строгого режима. Отбывать срок его отправили в Советский Союз.
В это же время в Германии пропало около 3000 русских детей. Это были дети освобожденных пленных и остарбайтеров.
Одной из таких детей была Раиса:«23 апреля меня нашли на пыльной дороге в корзине, в древесной стружке, между Хайнсдорфом и Бланкенбургом».
Маленькую Раису нашла немецкая женщина. Так Раиса обрела новую маму и скоро превратилась в обычную немецкую девочку, забыла русский язык и была вполне счастлива в своей новой семье. Но в 1947 году Москва потребовала вернуть всех советских детей на родину.
Раиса вспоминает: «Приезжали не один раз, она все не отдавала. А потом русские офицеры сказали, что сожгут дом. И поэтому она отдала. 15 декабря, в 1947 году, меня отняли. И я поступила вот в этот фильтрационный лагерь».
После фильтрационного лагеря Раиса попала в детский дом. Когда она выросла, то решила, что обязательно найдет и свою настоящую мать, и приемную. В 1972 году она нашла свою приемную мать в Германии. Спустя еще 30 лет Раиса нашла родную мать, которая не дожила до встречи с дочерью всего лишь год.