– Черт, черт, черт…
– Понимаю. – Инге положила голову ему на плечо, но ее слова были слабым утешением, если учесть, сколько дополнительных метров земли придется разрыть и сколько лишних дней на это уйдет. – Посоветуемся с Вольфом и Юргеном… вдруг найдется какой-то выход?..
Ее голова у него на плече вдруг стала невыносимо тяжелой, Ули резким движением сбросил ее и вскочил.
– Да какой тут может быть выход? Господи, Инге, теперь работа растянется еще на недели – недели, которых у Лизы уже нет.
– А то я не знаю. – Инге тоже поднялась. – Думаешь, я переживаю меньше тебя?
– Конечно, меньше, – бросил Ули. – Она моя невеста. И носит моего ребенка. Ты вообще не представляешь…
– Она моя подруга. – На лице Инге отразился тот же гнев, какой ощущал и Ули. – Ты сейчас злишься, но не смей срываться на мне. Я каждый божий день спускаюсь сюда и вкалываю не меньше твоего.
– Прости. – Ярость Ули испарилась так же быстро, как и возникла. Он снял очки и потер ноющую переносицу. – Я все понимаю, Инге, и очень тебе благодарен. Просто… забылся на минутку.
– Спасибо, что опомнился. – Она снова подошла к Ули по скрипучим доскам и обхватила себя руками. – Работа у нас не из легких, но сейчас нельзя ссориться. Просто нельзя.
– Знаю. – Повинуясь безотчетному порыву, Ули привлек подругу к себе, и ее острые локти впились ему в грудь. – Прости меня, Инге. Пожалуйста.
Девушка сначала напряглась, но быстро расслабилась в его объятиях.
– Прощаю. – Она отстранилась, и в голубых глазах заискрилась уверенность. – Мы уже близки к цели. У нас все получится, Ули. Гарантирую.
2 апреля 1962 года
Дорогой Ули,
В саду возле моего дома проклюнулись подснежники. Эти первые росточки каждый раз кажутся мне настоящим чудом: почва, которая столько месяцев выглядела замерзшей и мертвой, на самом деле упорно работала, создавая условия для расцвета новой жизни.
С любовью,
Лиза
Глава 17
Апрель 1962 года
В ателье было не по сезону тепло, и Герда открыла выходящее на улицу окно и впустила в комнату весенний ветерок, который ласкал рулоны ткани, стоящие в рядок возле стены. Склонившаяся над древним раскройным столом Лиза подняла голову и сделала глубокий вдох, представляя себе каштаны и мягкое тепло летнего солнышка. До длинных томных июльских вечеров было еще несколько месяцев, но в сквозняке ощущалось обещание зеленой весны, и Лиза позволила себе насладиться мыслью о цветущей сирени, прежде чем снова вернется к работе.
Она провела рукой по разложенному на столе серо-голубому полиэстеру, с тоской вспоминая яркие краски летнего заката. Она уже со счету сбилась, сколько раз кроила эту блеклую ткань, превращая прочное, дешевое и скучное полотно в нарядные юбки и жакеты – идеальную униформу всех работающих женщин в районе. Сегодня Лиза приготовила материю для нового заказа – юбочного костюма для жены очередного партийного деятеля: придя в ателье, клиентка вынула из сумочки последний номер «Сибиллы» и показала портнихе фотографию-образец.
Лиза смотрела, как Герда пытается убедить фрау Беккер выбрать другой колер, который будет ей больше к лицу, нежели серо-голубой: например, малиновый или сливовый – классические тона, которые в сочетании с темными волосами смотрятся особенно элегантно. Пока швея снимала мерки, заказчица жадно разглядывала рулон красивого пурпурного льна, по-видимому купленного Гердой еще до закрытия границы, но все же отрицательно покачала головой. Лиза знала, что партийцы себе ни в чем не отказывают, в том числе в дорогих тканях, которые портниха доставала из закромов кладовой, но что подумают люди, если жена политика позволит себе такую роскошь?
Лиза сняла с шеи сантиметровую ленту и принялась кроить, посматривая на раскрытый журнал заказчицы не столько для вдохновения, сколько из любопытства. На нужной фотографии красовалась модель в очевидно немагазинном костюме – жакет с рукавом три четверти и юбка-миди, – идеальном, как считала Лиза, для сборищ самодовольных аппаратчиков, где столы ломятся от еды и напитков, которые в гастрономах «Консум» не найдешь.
«Например, персики», – мечтательно подумала девушка, и у нее аж живот подвело от тоски по персикам, которых она за всю беременность не видела ни разу. В последний раз она их ела во время учебы в Свободном университете, а сейчас уже сомневалась, что до возвращения на Запад ей достанется хотя бы один.
Придется довольствоваться яблоками.
Она положила руку на округлившийся живот: до родов оставалось совсем немного. От Инге и Ули несколько недель не было вестей, но Лиза знала, что ребята заняты тяжелой работой. Всякий раз, идя по Рейнсбергерштрассе, она представляла, как прямо у нее под ногами жених орудует лопатой, пробивая путь к подвалу ее прежнего дома.
Ей не терпелось вдохнуть воздух Западного Берлина, но она не могла отрицать, что с каждым днем перспектива побега становится все рискованнее. На седьмом месяце и с большим животом Лиза двигалась неуклюже, поэтому в голову постоянно лезли тревожные мысли, что ползти по узкому тоннелю будет неудобно и даже опасно. А вдруг она застрянет где-то под Бернауэрштрассе? Или так перенервничает, что начнутся преждевременные роды? Она частенько просыпалась от кошмаров, что в тоннеле у нее отойдут воды, а ребенок окажется в неправильном предлежании, и хотя после пробуждения вспоминала, что весь путь на свободу займет лишь несколько минут, где гарантия, что она не задержит других беглецов?
Нужно было учесть слишком много факторов, ведь практически на каждом этапе что-то могло пойти не так.
И все же…
Она снова заглянула в «Сибиллу», задумавшись о том, что сулит красивая картинка. В отличие от прошлых выпусков, где модели напоминали безжизненные манекены на фоне тщательно продуманных декораций, эту девушку сфотографировали в разных районах Восточного Берлина: вот она идет по широкому бульвару недавно переименованной Карл-Маркс-аллее, вот танцует в народном парке Фридрихсхайн, а распустившаяся листва бросает на нее причудливую узорчатую тень.
Еще на одном снимке модель отдыхала на скамейке в метро. В плане стиля эффект достигался легко: пусть Лизе костюм казался безвкусным и устаревшим, девушка выглядела современной и беззаботной, будто ждала поезд, который с ветерком довезет ее куда угодно.
А ведь в последнее время пассажиры подземки старались лишний раз не смотреть друг другу в глаза, особенно когда проезжали ныне заколоченные станции Западного Берлина. Люди боялись перехватить чужой взгляд: вдруг незнакомец примет любую их эмоцию за желание вернуть все как было, когда поезда еще останавливались на каждой станции и открывали двери. Теперь же, если случайно нахмуришься или вымучишь улыбку, к тебе может нагрянуть тайная полиция, науськанная стукачом, жаждущим выказать преданность государству.
ГДР могла обещать что угодно, но Лиза прекрасно видела, сколько ограничений страна накладывает на своих жителей. Поэтому девушка была готова на все, лишь бы вернуться туда, где она ощущала себя свободной.
Отрезав от рулона кусок нужного размера, она разложила на нем сделанные Гердой выкройки для костюма фрау Беккер и стала прикалывать их к ткани, стараясь придвинуть поплотнее друг к другу. «Supraspinatus [23], – вспомнила Лиза уроки анатомии в университете и прикрепила к полиэстеру фрагмент для кокетки. Затем взяла кусок выкройки для плеча жакета. – Subdeltoid bursa [24]».
– Здорово выходит, – похвалила Герда, подойдя к помощнице сзади.
– Спасибо, – ответила та и выпрямилась, неловко сжимая опухшими пальцами сантиметровую ленту. – Симпатичный костюм. Думаю, фрау Беккер понравится. – Она потянулась за следующей деталью, половиной спинки, и разложила ее на полотне. Трапециевидная мышца. Мышца, поднимающая лопатку. – Жаль, что она выбрала серо-голубой. Ей гораздо больше пойдут розовые тона.
– Ей и голубой к лицу, – помешкав, произнесла Герда, залезла в карман рабочего фартука и достала оттуда ключи от ателье. – Мне сегодня вечером к дочке в школу. Закроешься сама?
– Конечно.
– Родительские собрания, походы к врачу, утренники… – усмехнулась Герда и положила ключи на стол. – Скоро и тебя ребенок заставит по всему городу бегать.
– Поскорей бы, – улыбнулась Лиза, представляя, как малыш надрывно вопит в квартире Ули.
– По крайней мере, без помощи ты не останешься, – продолжила наставница. – Для матери-одиночки нет места лучше Восточной Германии. Ты уже встала в очередь в ясли?
– Пока нет. – Лиза подняла голову.
– Это нетрудно организовать. Когда у меня появилась Фрида, государственные садики пришлись очень кстати. О ней так хорошо заботились, что я совсем скоро вернулась на работу, дабы вносить свой вклад в экономику.
Лиза проводила Герду до дверей, помахала ей рукой на прощание и снова подошла к столу. Ее все сильнее удручали их странные беседы, которые начинались совершенно непринужденно, а потом резко становились неестественными и картонными. И почему Герда вдруг начала говорить штампами с плакатов?
Через несколько часов Лиза закончила кроить детали для костюма фрау Беккер, и к тому времени приятный обеденный ветерок сменился вечерним морозцем. Она собрала обрезки и оставила на столе только фрагменты будущих юбки и жакета, чтобы завтра приколоть их к манекену. Затем подмела пол и задернула шторы на окне, но вдруг замерла, заметив между рамой и стеной какой-то предмет.
Маленький пластиковый кругляшок совершенно не бросался в глаза: подумаешь, небольшой залом в гипсокартоне, вылезшем из-под рамы всего на сантиметр. Раздвинутые шторы полностью скрывали непонятную вещицу от глаз, и Лиза потянулась достать ее, но вовремя отдернула руку. Вдруг жучок?
Тогда лучше его не трогать. Она взволнованно задернула шторы, выключила свет и закрыла ателье.