– Не в этом дело. – Он поддел краешек пивной этикетки ногтем с въевшейся грязью. – Просто… дальше-то что? Я столько сил положил, чтобы организовать побег Лизы, столько думал, как мы заживем здесь вместе, но в итоге может получиться совсем не так, как мы мечтали. А если мы поймем, что больше не… не подходим друг другу, как раньше?
Он поднял глаза на собеседницу, а та размотала тюрбан и потрясла головой, расправляя волосы. Не верилось, что двадцать минут назад Инге была жутким грязным чучелом, вылезшим из-под земли, и что еще через двадцать минут чистенькая румяная студенточка превратится в ухоженную и нарядную молодую женщину и выпорхнет из квартиры. До закрытия границы Ули воспринимал Инге прежде всего как приятельницу Лизы – яркую, сияющую, на чьем фоне достоинства самой Лизы как-то терялись. Но после стольких часов, проведенных вместе под землей, он разглядел в Инге настоящего друга, какого не ожидал найти, – того, для которого честность и искренность превыше всего, а остальное не в счет.
– И только? – Инге прикусила сигарету, руками распутывая мокрые волосы. – Ули, а если бы она не оказалась по ту сторону стены? Если бы вы еще год назад поженились, а теперь пришли к той же мысли. – Похоже, она углядела тревогу на лице Ули, потому что улыбнулась и стряхнула пепел с сигареты в пустую чашку, стоящую на прикроватной тумбочке. – Я не хочу тебя разочаровывать, просто выдвигаю аргументы. Вы в любой момент можете понять, что не подходите друг другу. Но суть в том, что Лизе надо сделать выбор самой.
Он не знал, что ответить.
– Ну вот смотри, ты же ее любишь? Поэтому, как бы то ни было, вы поступили правильно. Она ведь стремится на Запад не только ради тебя. Она хочет стать врачом. Дать ребенку ту жизнь, которую она ему желает. По-моему, ты – вернее, мы все – лишь даем ей выбор. Пусть живет по своим правилам. И если она захочет остаться с тобой, то прекрасно. – Инге вскинула голову и заговорила чуть жестче: – Но если ты копаешь тоннель, надеясь, что Лиза будет обязана тебе своей свободой, то ты ничем не лучше Штази.
– Да, ты права, – признал Ули. Раньше ему даже не приходила в голову такая мысль.
– Еще как права. – Инге слезла с кровати и повесила сырое полотенце на сгиб локтя. – Но раз уж тебя это беспокоит, ты человек порядочный. – Она замялась и неожиданно покраснела. – Никто не говорит, что вы будете жить долго и счастливо и умрете в один день. Брак есть брак, ничего не поделаешь. И все же я по-прежнему считаю, что вы с Лизой созданы друг для друга. – Она подошла к Ули, положила руку ему на плечо, и он почувствовал, как сомнения отступают. – Ты искренне любишь Лизу, потому и рискуешь. И ты знаешь, что я этим восхищаюсь. Обещаю, Ули, ты никогда не пожалеешь о своем решении.
Глава 19
Апрель 1962 года
Лиза вышла из метро и сощурилась от солнца. По проезжей части ползли забитые людьми «трабанты», через дорогу средневековые фахверковые дома соседствовали со строгими бетонными многоэтажками и строительными площадками, а виднеющийся вдалеке шпиль старинной церкви казался чужеродным элементом среди блестящих крыш свеженьких зданий.
По извилистым улочкам она миновала исторический центр, вспоминая адрес, который Инге спрятала в дешевой маленькой книжке.
Как и во многих районах, опоясывающих Восточный Берлин, в Бернау ощущался резкий контраст старого и нового: древние городские стены соседствовали с монолитными рядами скучных жилых домов. Серые бетонные коробки с белеными рамами окон стояли так близко друг к другу, что можно было представить, как жильцы перегибаются через перила балконов над узкой пропастью между зданиями и разглядывают новые шторы и сервизы соседей.
Но, пожалуй, архитекторы как раз и добивались, чтобы люди знали: даже дома за ними постоянно наблюдают и никакого личного пространства и свободы у них нет и в помине.
Наконец Лиза остановилась возле здания, адрес которого выучила наизусть. Оно ничем не отличалось от соседних: типичный новый plattenbau [25] из таких же бетонных плит, из каких собирали стену на Бернауэрштрассе.
Лиза зашла в подъезд и стала подниматься по лестнице, но на полпути у нее скрутило живот, причем так сильно, что аж голова закружилась.
Девушка вцепилась в перила. «Ложные схватки, – подумала она, поглаживая живот. – Погоди пока, малыш».
В коридоре на четвертом этаже тихонько зудели люминесцентные лампы, а на полу лежал рыжий ковролин, истертый тяжелой поступью местных обитателей. Лиза вспомнила про микрофон в ателье, аккуратно запрятанный в старую оконную раму: уж здесь-то Штази не пришлось бы хитрить, ведь можно вмонтировать любые прослушивающие устройства в штукатурку еще на этапе строительства.
Она дошла до третьей двери слева от лифта и дважды постучала, а когда услышала из квартиры приближающиеся шаги, растянула губы в дежурной улыбке.
Открыла ей стройная незнакомка, в ногу которой вцепился растрепанный ребенок.
– Биргит, дорогая! – Лиза раскрыла руки для объятий, и хозяйка квартиры с поразительным самообладанием прижала ее к себе.
– Как же я рада тебя видеть! – Тон женщины был не менее радушным, но на красивом лице мелькнуло недоумение. – Боже, мы ведь не встречались со времен…
– Да, со дня рождения Томаса, – повторила Лиза фразу, подсказанную Инге, и собеседница слегка оттаяла. – Зигфрид и Вильма тогда напились и упали в фонтан сказок, помнишь?
– Такое забудешь! – влет ответила Биргит. – Зигфрид еще полез целоваться к статуе Золушки.
Лиза выдохнула, чувствуя, что градус напряжения спал. «Это ведь невестка Юргена, – подумала она и перевела взгляд на девочку, которую та взяла на руки. – А это Вилла».
– Нам еще столько всего надо обсудить, а малышке не мешало бы подышать свежим воздухом, – заметила Биргит, легонько подбросила дочку, а поймав, ласково сжала в объятиях, отчего девочка восторженно просияла. – Может, прогуляемся до парка? Пойду возьму ее курточку.
Через час Лиза забралась в полупустой вагон городской электрички и направилась к свободному месту. «Отлично», – воодушевленно подумала она, когда состав отчалил от станции. Лиза шепотом передала Биргит всю необходимую информацию: где и когда сообщит, что тоннель готов, и как беглецы узнают человека, который проведет их семью ко входу.
«На Нордбанхофе вас будет ждать женщина; если она в красном, то идите за ней», – объяснила Лиза, но по лицу собеседницы поняла, что та жаждет подробностей, которые пока нельзя открывать. Лиза побоялась говорить, где располагается вход в тоннель: она, конечно, не сомневалась, что Биргит правда хочет переправиться на Запад, но вдруг за ней следят агенты Штази? Вдруг на ее мужа, брата Юргена, донес кто-то из коллег или прослушка перехватила личный разговор супругов, когда те думали, что уж дома-то можно безопасно обсуждать крамольные темы. Информацию можно было получить как угодно, и Лиза слишком хорошо понимала, что любой неверный шаг поставит под угрозу и всю операцию, и тех, кто собрался бежать.
Она и сама не знала многих деталей – только те, о которых говорила Инге, хотя и та явно о многом умалчивала. Но Лизу здорово мотивировала мысль, что она не одна: вокруг полно таких же людей, как она, кто владеет лишь обрывочной информацией, которая вскоре соберется в единую картину – план побега из Восточного Берлина.
Она закрыла глаза и задремала под убаюкивающее покачивание вагона. Как же будет прекрасно, когда она снова сможет открыто выражать свои мысли и чувства!
Подъезжая к станции Фридрихштрассе, поезд заскрипел тормозами, и Лиза очнулась. Она схватилась за поручень, поднимаясь с сиденья, а когда состав с визгом остановился, открыла дверь и шагнула на платформу.
Еще ничего толком не произошло, но Лиза уже поняла, что сейчас будет: время словно замедлилось, когда ее каблук зацепился за направляющую раздвижной двери. Девушка качнулась вперед, но туфля застряла прочно, и Лиза кубарем вывалилась наружу и растянулась внизу, слыша испуганные крики и чьи-то шаги.
– Помогите!
Хрустнули запястья, которые она инстинктивно выбросила вперед, чтобы уберечь живот, но все равно приземлилась именно на него, причем с такой силой, что стало нечем дышать. «Только не это», – мелькнуло в голове, и от страшной боли потемнело в глазах. Пока чужие невидимые руки переворачивали Лизу на спину, она почувствовала, как между ног хлынул теплый поток, и содрогнулась от спазма – сначала одного, а почти сразу и другого, уже слишком мощного и резкого, чтобы принять его за ложные схватки.
«Еще же целый месяц, сейчас слишком рано…»
– Как вы?
– Кто-нибудь, вызовите скорую!
Лиза открыла затуманившиеся глаза и увидела склонившегося над ней народного полицейского, который, стиснув квадратные челюсти, бережно придержал ее за плечо.
– Не двигайтесь, фройляйн. Помощь уже в пути.
– Еще слишком рано, – выдавила она, ощущая болезненные схватки; кровь уже залила юбку так, что хоть выжимай, а сознание упорно ускользало. – Еще рано, малыш…
– Помощь едет.
Лиза закрыла глаза, представляя лицо Ули, его руки, обнимающие ее, а тем временем незнакомые люди погрузили ее на носилки и понесли прочь.
Глава 20
Ули стоял в сыром тоннеле и, сощурившись, всматривался в темноту, ковыряя на пару с Вольфом землю над головой. По его подсчетам, они почти добрались до нужного подвала, а потому не решались включать лампы на время работы: здесь свет мог пробиться сквозь доски пола и выдать копателей.
Ули задержал дыхание, чувствуя, как после долгого кропотливого труда в полной тишине ноют плечи. Хоть весь тоннель и поддерживали балки над головой, сейчас между парнем и землей не было ничего: одно неверное движение – и почва обрушится, похоронив друзей заживо. Именно поэтому Ули и попросил помочь пробить выход именно Вольфа, а не Инге, а еще потому, что в доме их могли ждать люди из Штази, уже давно засекшие шорох лопат.