— Бабуля, — тихонько позвала, боясь громким звуком ненароком напугать ее. — Родная, мы пришли.
Она медленно повернула голову и непонимающе уставилась на нас, и лишь спустя минуту появилось узнавание на лице.
— Лерочка, девочка моя, ты приехала. Я вас так ждала. А почему одна, где Максимка?
— Ба, я тут. Ты что, меня не узнала?
— Максимочка, как вырос, мой малыш. Сколько же мы не виделись? Подойди, солнышко, поближе.
Макс ошарашено смотрел то на меня, то на нее, но все же просьбу выполнил, и несмело подошел к ее кровати.
— Бабушка, тебе очень плохо? Ты нас совсем не помнишь, да?
Бабуля заплакала, а у меня от непонимания, что происходит, внутри все сжалось от ужаса. Она не помнит, что мы уже неделю, как приехали и приходим в больницу? Ей стало хуже? Надо срочно уточнить все у врача, ведь не могут же без всякого основания назначать лекарства. Решительно подошла к ее тумбочке, поставив пакеты, и кивнула на них сыну, тихо попросив.
— Разбери, а я пока поговорю с врачом. Хорошо? — повернувшись к бабуле, ласково взяла за руку и улыбнулась. — Ну-ну, хватит плакать. Мы приехали, все теперь будет хорошо. Нам нельзя переживать, помнишь? Давай-ка вытрем слезки, и успокоимся. Ты побудешь с Максом, а я схожу к твоему лечащему врачу и поговорю с ним, договорились?
Она кивнула, и так по-детски доверчиво посмотрела в глаза, что сердце екнуло в груди. Поцеловав, аккуратно положила ее маленькую хрупкую ладонь на постель и на негнущихся ногах вышла из палаты.
В ординаторской Павла Юрьевича не оказалось, пришлось идти на пост к дежурной медсестре.
— Подскажите, а как бы мне найти Плотникова?
— А у него сейчас плановая операция, не думаю, что вам сегодня удастся пообщаться с врачом. Он ушел минут за десять до вашего появления.
— Понятно, спасибо.
Ни с чем вернулась в палату. Макс сидел на кровати и что-то тихо вещал бабушке, она же почти спала. Видно, начало действовать лекарство. Просидев еще какое-то время в палате, и убедившись, что сон крепкий, мы с Максом собрались домой, и как раз этот момент позвонила Даша узнать как у нас дела, обещав подъехать в течение получаса.
А я бросила прощальный взгляд на бабушку, смотрела, не могла насмотреться. Как же сильно ты сдала. Всегда думала, что баба Галя — это та неизменная константа, которая будет постоянно со мной рядом. И сейчас смотря на нее, понимала, что ничего нет вечного, и она не исключение. Возникло ощущения нереальности происходящего, словно прощаюсь навсегда.
Что за глупости лезут в голову?! Завтра приеду пораньше и поговорю сначала с врачом, потом уже в палату. Не может быть, что совсем нет надежды. Не хочу в это верить.
На улице подруги еще не было, мы решили подождать ее недалеко от стоянки.
— Мамуль, дай денег попить схожу куплю.
— Держи, только недолго давай. Я тебя буду здесь ждать.
— Хорошо, я мигом. — и убежал по аллее в ближайший магазин.
— Лера! Привет.
Оклик, заставил обернуться. Со стороны стоянки в моем направлении шел Макаров Кирилл и улыбался.
— Кирилл, привет. А что ты здесь делаешь?
— Да, приехал насчет тестя договориться, смотрю, ты тут стоишь. Решил подойти поговорить, а то в баре нам даже пару слов не дали перекинуться.
— Это точно. Столько желающих узнать о том есть ли жизнь за границей. Даже не ожидала.
— Ну, так всем же интересно как там, где нас нет, обычно-то там лучше… Как Галина Васильевна себя чувствует?
— Плохо, Кир. Очень плохо.
— Я думал ей, стало лучше.
— Мы все так думали, но, увы, нет. Сегодня даже не вспомнила, что мы уже неделю ездим в больницу. А ведь я с ней утром по телефону разговаривала, она вполне адекватно отвечала. Может, голос и был немного обеспокоенный, но бабушка находилась во вменяемом состоянии, а сейчас как ребенок. Очень больно на нее смотреть в таком виде.
— Сожалею. Если вдруг что-то понадобится, обращайся, ладно?
— Хорошо. А можно прямо сейчас обратиться? Ты можешь дать номер телефона Стаса? Если это, конечно, не является секретной информацией.
Кирилл понимающе улыбнулся, и полез в карман, достал визитку и протянул мне.
— На, держи. Стас просил передать, если будет такая возможность. Он забыл взять твой номер телефона. Так что грех не воспользоваться ситуацией, — и подмигнул.
— Не знал, как всучить его визитку, а тут так замечательно все сложилось, и ты сама попросила.
— Спасибо.
— Не за что. Кого-то ждешь?
— Дашу с Сергеем. Как у тебя-то дела? А то все обо мне только неудобно как-то.
— У меня все замечательно: жена, сынишка маленький. Я счастлив.
— Очень рада за тебя, Кирюш. А твоему сыну сколько?
— Пять лет. Уже взрослый молодой человек. Иногда как что выкинет, так хоть стой, хоть падай. Представляешь, тут пришел с детского сада и выдал, что он себе жену нашел и будет ее воспитывать?!
Улыбнулась. Да, ни один разговор со взрослым человеком никогда в жизни не даст вам столько эмоций, сколько можно получить от общения с детьми. Ведь со временем мы просто престаем видеть и чувствовать, так как они. Принимаем все в жизни, как само собой разумеющееся, и не замечаем ярких мелочей, а вот они видят по-другому, думают не шаблонно…
Увлекшись разговором с одноклассником, даже не заметила, как подошел мой ребенок.
— Мамуль, пить будешь? Здравствуйте, я Макс. — поздоровался сын, и протянул Кириллу руку.
— Ну, здравствуй, — и ответил его на рукопожатие. — Я Кирилл Николаевич. Взрослый у тебя парень смотрю, а я тебе про свои эмоции рассказываю после детсада. У тебя-то, наверное, все по-взрослому уже.
— Да, нам точно не скучно.
— Верю. Даже страшно представить своего таким большим. Ладно, побегу. Смотрю, Дарья подъехала. Приятно было пообщаться.
— Взаимно. Пока, Кир.
Днем я еще могла как-то отвлекала себя от тяжелых мыслей, а вот вечером стало совсем невмоготу. Решила позвонить в больницу, может, Плотников уже освободился и повезет поговорить с ним по телефону. На крайний случай узнаю у дежурной медсестры, как она себя чувствует.
В ординаторской очень долго никто не брал трубку, я уже почти отчаялась дозвониться. Когда мне ответил уставший мужской голос.
— Да.
— Здравствуйте, подскажите, а с Плотниковым Павлом Юрьевичем я могу поговорить?
— Я вас слушаю.
— Павел Юрьевич, я звоню по поводу вашей пациентки Орбин Галины Васильевны. Это Валерия.
На том конце провода тяжело вздохнули и замолчали на несколько секунд, мне показавшиеся вечностью.
— Хорошо, что вы позвонили. Я собирался как раз сам с вами связаться. Мне очень жаль, мы сделали все, что смогли. Валерия, Галина Васильевна умерла час назад. Соболезную.
Сидела и не верила услышанному. Этого попросту не может быть. Мы же сегодня ее видели. Да, ей было хуже, но не настолько же… Не верю!
Сжала трубку телефона до побелевших костяшек. Голос врача доносился, словно через слой ваты, едва пробиваясь в мое сознание.
— Валерия… Валерия, вы меня слышите?
— Да, слышу, Павел Юрьевич. Что с ней случилось? Я обратила внимание на ее плохое состояние сегодня, видела, что ей стало хуже. Знала, что назначили какие- то препараты, но вот так… Не могу с этим смириться?!
— Придется. Обширный инсульт. Мы ничем ей уже не смогли помочь. Вы дома одна?
— Нет.
— Хорошо. Подъедьте, пожалуйста, завтра с утра. Вам необходимо забрать ее вещи и документы.
— Утром буду у вас. — голос прозвучал так глухо и надломлено, что сама не узнала
его.
— Примите еще раз мои соболезнования. До свидания.
— До свидания.
На автомате отключила телефон, но из комнаты так и не вышла. Пропали звуки, краски… Пустота. Да, именно она окружала меня сейчас. Давящая, гнетущая пустота. Слез, как ни странно, не было. Наверно они появятся позже, а сейчас я еще полностью не осознала масштаб моей личной катастрофы.
Весь день не покидало чувство беспокойства, но я усилием воли загоняла его вглубь. И вот теперь больше этого делать не надо. Все случилось… Мне столько всего хотелось ей рассказать, но боялась перегрузить информацией, эмоциями, которые могли ухудшить и без того пошатнувшееся здоровье. И самое ужасное, что в последнюю нашу встречу, я так и не успела сказать, как же я ее сильно люблю. Как ждала наших видеозвонков. Как важны для меня были ее советы и поддержка… А теперь и говорить некому. Никого больше не осталось у нас Максом в России из родни, кроме крестов на могилах, раскиданных по всей территории нашей необъятной Родины. Так бы и сидела, сжимая телефон трясущимися руками, если б в комнату не зашла Дарья.
— Лерунь, ты, что так долго? Мы уже чай налили, а тебя все нет и нет…
Видя мое состояние, она замолчала на полуслове.
— Что случилось?
— Ее больше нет…
И, наконец-то, заплакала, хотя судя по реакции окружающих, в комнату влетели Сергей и Максим, это было больше похоже на вой… Вой раненого животного.
Вечер прошел как в тумане. Даша что-то говорила, успокаивала, но вакуум, окружавший меня, не особо доносил смысл ею сказанного. Уснула, даже не став разбирать постель и не поцеловав сынулю. Утро началось резко, словно кто-то включил выключатель. Ощущение что, я хоть немного отдохнула и выспалась не было никакого. С опухшими от слез глазами и раскалывающейся головой, пошла в душ, чтобы хоть как-то привести себя в нормальное состояние. Мельком глянув на часы, прикинула, сколько сейчас времени в Майами, ведь надо еще сообщить отцу. Только выйдя из душа, вспомнила, что он сейчас в Канаде. Черт! Какая у них разница с Москвой-то?
Папа ответил моментально, словно ждал моего звонка.
— Дочка, что-то случилось?
— Бабушка умерла вчера вечером. Прости, что не позвонила сразу.
— О боже… — тяжелый вздох отца и длинная пауза, прежде чем он снова заговорил.
— Крепись, солнышко, я знаю, как ты к ней относилась, но изменить мы ничего не можем. Мы их будем помнить всегда. Всех хранить в своей памяти. Они живы, пока о них помнят.