— Не ерничай! — вспылила Катерина. — Я хочу предложить тебе помощь.
— Это кто тебя надоумил на такой рискованный шаг, Малыш? Уж, не подружки ли твои? Или мамочки наши опять балуются? — с каждой минутой начиная все больше и больше звереть. — И как ты думаешь, она мне нужна, эта помощь? Тем более от ТЕБЯ! Кстати, не припомню, чтобы просил о ней!
Уже не сдерживая эмоций, рявкнул в трубку и, не прощаясь, отключился, отбросив телефон на соседнее кресло. Ну, что за человек, развелись почти восемь лет назад, а она до сих пор цепляется как репей за меня. Помощь она мне предлагает, самаритянка, чертова! Ей бы самой кто помог. Давно бы уже вышла замуж, как все нормальные бабы или делом занялась. Но, не-е-ет, также неинтересно.
После разговора с бывшей женой к родителям подъехал уже на взводе. Едва я успел переступить порог отчего дома, как из столовой выплыла мать в сопровождении, как видно, очередной подруги с дочкой на выданье. Они сегодня решили меня добить… Определенно.
Так и застыл истуканом в проходе, пытаясь хоть как-то держать лицо, и не сорваться на посторонних людях. Хотя прекрасно осознавал, если родительница пойдет по проторенной дорожке, сдержать себя вряд ли смогу, даже приложив максиму усилий. Сволочь, сидящая внутри, поднимет голову и понесется тогда душа в рай…
— Сынок, как хорошо, что ты пришел. Я так рада. Просто замечательно, что вернулся из своей кошмарной командировки. Разве можно по полгода отсутствовать дома! — Продолжая восторгаться моим возвращением, мать подошла и попыталась приобнять, но я этого сделать не позволил, слегка отстранившись, направился в сторону кабинета. Наверняка отец скрылся от "приятного" общества в своих пенатах. Чтобы уж совсем не показаться грубым, поприветствовал присутствующих дам кивком головы и кривой усмешкой, машинально отметив плотоядный взгляд материной подруги. Она словно облизала меня с головы до ног, как Чупа Чупс. Зачем дочь с собой притащила, она ж совсем еще ребенок? Или будет натаскивать молодое поколение, как нужно общаться со взрослыми дядями? Мда, вечер обещает быть томным. Печально улыбнулся своим мыслям, слыша, как вслед долетают причитания матери и сопереживание ее подруги.
— Эльвира, ох, уж эти мужчины! Считают, что объятия любящей матери в присутствии других женщин, могут как-то повлиять на мнение о них. Стас даже в детском саду не разрешал мне его обнимать, говоря, что он уже взрослый.
— Светочка, не могу это прокомментировать, у меня дочка. Машуня у меня очень ласковая…
Стало быть, Ма-а-а-шенька… Зайдя быстрым шагом в кабинет, и плотно закрыв дверь за собой, отрезал нас тем самым от прекрасной половины человечества. Отец лишь понимающе ухмыльнулся, не поднимая глаз от документов. Мельком лишь обратив внимание на поспешность моих действий.
— И кто же у нас Эльвира? — тяжело вздохнув, уточнил у отца.
— Очередная, как ты понял, подруга матери. Чтоб ты знал, приехала из Питера.
— А что московские подружки закончились? Или все уже дочек замуж выдали, раз пошли соседние города? Надеюсь, в ближнем зарубежье никого нет?
— Картотеку материных подруг не виду. Могу только тебе посочувствовать.
— Спасибо и на этом.
Отец оторвался от документов, поднял уставший взгляд на меня и улыбнулся, встал, обошел стол и похлопал по плечу. Такой привычный и родной жест позволил напряжению последних часов отойти на второй план.
Как же я по нему скучал. Папа единственный мой близкий человек, который знает обо мне все. С матерью у меня никогда не было не то что доверительных отношений, а хотя бы просто нормальных, или конфронтация или открытое противостояние, одно из двух.
И только батя был всегда моей опорой, поддерживал. А если его сын был неправ, а неправ был я довольно часто в силу своего сложного характера, то объяснял, в чем конкретно заблуждаюсь, и почему этого делать не стоит, и как лучше исправить, если уже натворил. Отец является моей неизменной константой в жизни.
Единственный раз, когда он встал на сторону матери — это женитьба на Катерине… Но это мы с ним уже пережили.
— Ну, что там у вас с турками? Контракт, надеюсь, выгодный подписали? — Уточнил он, сев в кресло напротив меня.
— Обижаешь, пап. У нас все в шоколаде. С Илханом заключили трудовое соглашение. Йылмаз теперь является представителем нашей фирмы в Турции. Хороший специалист, имеет хорошие связи. Он получает хороший процент от выполненных контрактов, мы — местного представителя, так что у нас с ним все взаимовыгодно. Возведение жилого комплекса идет полным ходом. Их погодные условия нечета нашим, там круглогодичное строительство. Первая очередь сдается через три месяца. Командировки, для контроля, планируются раз в квартал как раз на момент сдачи, но возможны корректировки.
— Хм, неплохо. Молодцы. Такой кусок отхватили, не подавитесь?
— Не переживай не только не подавимся, но планируем наращивать объемы строительства.
— Добро. Хвалю. Даже не ожидал, что так втянешься в строительство. Как ты раньше этим не хотел заниматься, так теперь порвешь любого, кто перейдет дорогу. Прямо акула бизнеса.
— Ну-у-у, ты тоже скажешь — акула. Я просто понял, что какая разница, чем заниматься? Главное, это приносит деньги… А потом просто втянулся. Сейчас даже получаю удовольствие от удачно заключенной сделки. И потом, на кой черт я тогда корпел над чертежами в МГСУ? Не цветочки же нюхать.
По довольному виду отца было видно, что он рад, а, возможно, и горд за своего единственного оболтуса. Да, папа, я тоже меняюсь, где-то в лучшую, а где-то в худшую сторону.
На этом наше уединение с отцом было прервано появлением матери. Судя по ее виду, меня ждет очередная порция промывки мозгов.
— Стас, ты вел себя очень грубо. Хотела тебя познакомить со своей хорошей знакомой и ее милой дочерью…
— А теперь, надеюсь, не будешь знакомить? — прервав ее отповедь, решил уточнить на всякий случай. Вдруг повезет.
— Ты совершенно не выносим! Как с тобой можно разговаривать, ты никого не слушаешь! В кого ты у нас такой?
— Судя по всему, в тебя. Более точного описания твоего характера и поведения в отношении меня, сам бы я не подобрал.
— О боже, и это говорит мой собственный сын! Иногда возникает чувство, что ты не мой.
— Светлана Ильинична, вы тоже думаете о подмене в роддоме?
— Стас, прекрати немедленно. Какая бы она ни была, но она твоя мать. — Вмешался в нашу "милую" беседу отец.
— Как скажешь, пап. Но заметь, вопрос о биологическом родстве поднял не я…
— Света, где наши гостьи и когда подадут ужин? — уточнил он, тяжело вздохнув, и откинулся на спинку кресла.
Свидетелем таких разговоров между нами он становился регулярно. Мне его было жаль, но уступать матери я не собирался. Кто бы и что там ни хотел, но мои планы на жизнь оставались неизменными. Жениться больше я не собирался.
— Девочки к ужину пошли привести себя в порядок. А я же пришла, предупредить вас, что ужин подадут через полчаса. — И теперь уже мне, — Стас, понимаю, что твой первый брак был далек от идеала, но ты там был неправ. Все допускают ошибки! Ну а кто у нас не без греха? Тем не менее, Катюша…
Мать осеклась на полуслове, заметив мое выражение лица. Упоминание этого имени вызывало во мне раздражение, даже если в данный конкретный момент не маячила на горизонте.
— Тебя послушать, так один я в нашей, так скажем, "семье" был неправ. А Катерина, по твоим словам, вся белая и пушистая… Давай закроем тему моего предыдущего брака. Или ты пришла поговорить именно о нем?
— Нет, конечно. Просто хотела тебя попросить будь повнимательнее с Машей. Девушка очень хорошая, скромная и милая.
Кто о чем, а мать о наболевшем. И только начавшее отпускать меня раздражение, поднялось новой волной.
— Машенька, надеюсь, совершеннолетняя? На вид ей больше семнадцати лет не дашь! Или в этот раз решила пойти другим путем, и подложить под меня несовершеннолетнюю? Так, учти, в неволе я не размножаюсь! Ведь ты именно этого хочешь, раз с таким маниакальным увлечением ищешь мне жену? А в неволе я окажусь обязательно, это закон Российской Федерации предусматривает. И посадят меня, моя милая мамуля, если вдруг не знала, не в женскую, а в мужскую колонию. Как сама понимаешь, тоже не способствует увеличению потомства.
— Пойдемте ужинать, — рявкнул отец. — А то я с вами изжогу заработаю.
И резко поднявшись, направился к двери. Нам с матерью оставалось лишь последовать за ним.
Закончили, можно сказать, мы вовремя. Дамы спускались при полном параде, сложилось впечатление, что планируется, непросто ужин в тесном кругу, а как минимум светский раут. И как спускались… Если Мария чувствовала себя явно не в своей тарелке под нашими пристальными и далеко не восторженными взглядами, то ее мать наслаждалась происходящим, наверняка представляя, что она не в доме родителей, а как минимум на красной дорожке в Каннах.
Мы же с отцом молча наблюдали за этим действом абсолютно равнодушно, каждый думая о своем. А вот мать как не странно, наоборот, была очень напряжена, то ли разозлилась, что разговор ни к чему не привел, то ли что был так нагло прерван ее мужем.
Не добившись от нас с отцом никакой реакции, Эльвира немного приуныла, но явно не собиралась отказываться от ранее намеченного плана.
— Светочка, ты нас не представишь своему сыну? А то он очень спешил к отцу, что пообщаться мы так и не смогли.
— Конечно, дорогая. Стас, познакомься, это Эльвира моя хорошая знакомая и ее очаровательная дочь Мария. Девочки приехали к нам в гости из Петербурга, так что прошу любить и жаловать. Дамы, хочу представить вам своего единственного и горячо любимого сына Станислава.
— Очень приятно, — хотя на самом деле ничего подобного я не испытывал.
— Взаимно, Стас, взаимно. — С томным придыханием выдала подруга матери и протянула руку, явно надеясь, что ее облобызают. Зря… Я ни разу не джентльмен, а на сегодня так, вообще, превысил лимит своего терпения. Молча пожал протянутую конечность, заметив, как пытается спрятать улыбку Маша, при этом, нисколько не стараясь привлечь мое внимание. И последовал в столовую за отцом, который не стал дожидаться окончания обмена любезностями, и ушел чуть раньше.