— Свежий хлеб, больше, чем большинство из нас видит за неделю. — Толпа одобрительно кивала, но мне было нужно, чтобы они не просто согласились. Мне нужно было довести их до исступления. — Они не хотят, чтобы мы это знали, но они не просто так раздают это дерьмо. — Я пнула кашу, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Терреланцы дают нам бульон. Настоящее мясо. Настоящую еду. Деко не случайно так растолстел. Они крадут еду, которая предназначена для всех нас. — Я могу быть весьма убедительной, когда стараюсь, и публика без колебаний купилась на мою ложь. Честно говоря, в нее было легко поверить.
Бригадиры добрались до толпы струпьев, стоявших передо мной, и пытаясь протолкаться ко мне, но струпья напирали на них. Конечно, дело было не только в том, что я говорила — они не хотели терять свое место в очереди за едой.
— И дело не только в еде, — продолжила я, пока могла. — Одежда. Постельные принадлежности. Они крадут все, что предназначено для нас. — Я почти кричала, чтобы меня услышали сквозь шум толпы. Меня всегда удивляло, насколько шумной может быть толпа, даже если она только слушает. — Мы заключенные, а не рабы!
Первый из бригадиров, протолкавшийся сквозь толпу, достиг возвышения и вскочил на него. Тамура появился позади мужчины и одним движением отправил его закувыркаться в толпу. Я не видела, чтобы он снова поднялся.
— Они заставляют нас драться на арене за дополнительные объедки. — Толпа закричала в ответ на это. Бригадиры все еще пытались пробиться ко мне, но другие, включая капитанов, стоявших у края толпы, начали отступать. В воздухе витало напряженное ощущение. До этого момента я не осознавала, насколько близко струпья подошли к бунту. Деко ходил по лезвию ножа между открытым бунтом и смирившейся обездоленностью. Должно быть, ему было нелегко сохранять равновесие, но он справлялся с этим со зверским мастерством.
— Там, внизу, он использует нас, чтобы построить подземный дворец. Деко думает, что он гребаный король. Но это не так. Он никто. Просто такой же заключенный, как и мы. — Снова раздались радостные возгласы, и бригадиры, изо всех сил пытавшиеся пробиться сквозь толпу, внезапно оказались сбитыми с ног. Я увидела, как на земле образовались маленькие круги — там, где наиболее агрессивные начали пинать поверженных бригадиров. Еще больше смертей на моей совести. Еще больше черепов устлало мой путь.
— Мы превосходим их числом! — В тот день я сорвала голос до хрипа. Это того стоило. — Они держат нас в покорности страхом. Но я не боюсь. Мы не боимся. Это не страх. Это единство. Это сила. — Толпа закричала вместе со мной. — Давайте вернем то, что, черт возьми, принадлежит нам!
Я закончила, указав на Холм, где собрались Деко и его капитаны. Трудно было не заметить блеск стали в их руках. Заточки и дубинки. Еще труднее было не заметить злобный оскал на лице Деко. Как я уже говорила, сжигать мосты — моя специальность. Если бы я не сбежала, к концу дня половина Ямы разорвала бы меня на куски, а другая половина подбадривала бы их.
Наблюдать за возбужденной толпой страшно, даже когда находишься позади нее. Совместное движение, порыв и хлынувший поток — гребаное сплошное разрушение без всякой причины. Но гораздо хуже, когда ты оказываешься лицом к лицу с этим, и я должна отдать должное Деко и его головорезам. Они выстояли, несмотря на численный перевес, который мог бы их сокрушить. Но они выстояли. Восстание продолжалось не более часа, прежде чем Деко восстановил контроль. Я понятия не имею, сколько струпьев погибло в тот день, но я — оружие, и не оружию считать жизни, которые оно унесло.
Как только толпа бросилась вперед, я спрыгнула с помоста и поспешила прочь вместе с Тамурой, сжимая в руках по два мешка с хлебом. Когда мы добрались до ближайшей лестницы, я услышала звуки сражения и стоны умирающих. Я только что начала свой самый первый бунт. Далеко не последний.
Глава 24
Мы ограниченные существа. Мы редко задумываемся о том, как наши действия влияют на других, на мир вокруг нас. Это не эгоизм или высокомерие, это просто вопрос перспективы. Брось камень в озеро, и рябь достигнет каждого берега. Мы не можем отследить каждую волну, мы не можем увидеть каждый результат. Последствия определяются перспективой. Один и тот же камень, брошенный в озеро, совершенно по-разному влияет на птицу, плавающую на поверхности, и рыбу, плавающую под водой. И нельзя ожидать, что мы будем учитывать их все. С другой стороны, возможно, я просто ищу оправдания своим действиям. Насилию, которое вызвала.
Я попыталась забыть, что только что отдала сотни жизней за шанс на свободу. Я не смогла. И не могу себя оправдать. Я сделала то, что сделала, и я бы солгала, если бы сказала, что не сделаю этого снова. Может быть, это и делает меня чудовищем, но это далеко не самое чудовищное, что я когда-либо совершила.
Мы нашли Йорина, расхаживающего по туннелю неподалеку от нашего пути к свободе. Он напомнил мне зверя в клетке, которого слишком долго держали голодным. Короткие шаги, сжатые кулаки, напряженные мышцы, как будто он только и ждал, чтобы на что-то наброситься. Когда мы подошли ближе, я заметила свежую кровь на костяшках его пальцев. Йорин, казалось, успокоился, когда увидел нас, выпрямился во весь свой внушительный рост и глубоко вздохнул.
— Сделано? — Мои первые слова были деловыми. Йорин никогда не обменивался любезностями.
— Мне не хотелось оставлять их в живых, — сказал он. — Особенно бригадира. Если вы меня не вытащите и Деко узнает об этом…
— Мы уходим, — прошипела я и протиснулась мимо него к нашему туннелю. — Кроме того, у Деко и без того хватает забот. Если мы не выберемся, ему будет наплевать на тебя, когда он заполучит меня.
Тамура хихикнул.
— Зимние ветры. — Он покрутил пальцем в воздухе, а затем громко хлопнул в ладоши. — Бурлящие воды. Гора встречает бурю.
— Что это значит? — спросил Йорин.
Я покачала головой и оглянулась на Тамуру. Он выглядел вполне довольным, несмотря на ту тарабарщину, которую только что произнес. «Иногда я просто не знаю», — сказала я.
Когда мы добрались до трещины, Тамура взял мои мешки с едой и поставил их рядом со своими у дальней стены. Он взял моток веревки и связал все вместе, оставив достаточно пеньки, чтобы обвязать ее вокруг своей талии, чтобы можно было вытащить еду наверх.
Нервная энергия наполнила мои вены, и не только из-за перспективы побега. В то время я этого не осознавала, но теперь, оглядываясь назад, понимаю почему. Чувство страха, гораздо более сильное, чем то, которое я когда-либо испытывала, плыло сквозь Яму. Внизу сражались и умирали сотни людей. Сссеракис питался ужасом, и я это чувствовала.
— Там, наверху? — спросил Йорин, вглядываясь в темную трещину наверху.
— Да.
— Это ведет наружу? Я не вижу никакого света.
Я подняла с земли фонарь, встала рядом с ним и посветила вверх, чтобы увидеть холодный камень над головой.
— Щель ведет к выходу, — сказала я. — Погребенное здание или что-то в этом роде. — Так или иначе, Йорину придется узнать правду. — У нас не было времени его исследовать.
Краем глаза я заметила, как он повернулся ко мне. Я решила не оглядываться.
— Ты не знаешь, что щель ведет наружу? — спросил он. — Ты хочешь сказать, что мы можем сменить одну тюрьму на другую?
— Пошел ты. — Я взглянула на него и увидела, что выражение его лица непроницаемо. — Спроси себя об этом, Йорин. Здесь, внизу, тебя ждет только смерть. Целая жизнь сражений и убийств, прежде чем у тебя наступит плохой день, и кто-нибудь тебя побьет. Или, может быть, ты проживешь достаточно долго, но больше не сможешь терпеть. Или, может быть, Деко надоест, что ты всегда выигрываешь. Так или иначе, ты останешься здесь и, черт возьми, здесь и сдохнешь.
— Наверху есть шанс обрести свободу, — продолжила я. — Может быть, мы просто найдем еще камень. Может быть, мы найдем выход. — Я заметила, что по мере того, как я говорила, я все больше распалялась, в моем голосе проскальзывали гнев и страсть. — Я готова рискнуть, потому что не выдержу еще один день в этой вонючей дыре, ожидая, пока Приг, Деко, управляющий или ты решите, что мне пора умирать.
Я заметила, что Йорин кивает.
— Хорошая мысль. — Честно говоря, я была немного удивлена. Я неправильно поняла Йорина. Он был убийцей, это правда, но в то же время он был прагматиком. — И что теперь?
— Что здесь делает эта свинячья морда? — Крик Изена возвестил о его присутствии и заставил меня съежиться. В глубине души я надеялась, что Хардт рассказал о Йорине своему брату. На самом деле это было глупое желание. Хардт всегда поддерживал меня, когда я принимала решение, но это не значило, что он снимал с меня все трудности.
Я отчаянно пыталась придумать, как успокоить Изена. Я не хотела, чтобы он злился на меня, когда мы были так близки к свободе. Часть меня все еще представляла наш побег романтичным. Оказавшись на свободе, мы поддадимся своим порывам и объединимся в славный союз. Я уже упоминала о своей наивности. Прошло совсем немного времени, прежде чем я от нее излечилась.
— Может, она хочет взять с собой на прогулку настоящего мужчину, — предположил Йорин, все еще глядя в щель. Я увидела, как Изен ощетинился.
— Может, мне стоит избавить нас всех от тебя, здесь и сейчас. — Изен был зол, но я поняла, что это позерство, когда увидел его. Хардт тоже. Старший брат проигнорировал эту стычку, бросив на меня разочарованный взгляд.
— Попробуй, — предложил Йорин, по-прежнему даже не глядя в сторону Изена. — Сомневаюсь, что у тебя будет лучшая возможность.
— ЭЙ! — Я встала между двумя мужчинами и закричала так громко, что оба обратили на меня внимание. — Слушайте. Никто, блядь, ни на кого не нападает. Закопайте вражду здесь и следуйте за мной к свободе.
Йорин только пожал плечами. Изен сдулся и протиснулся мимо меня. Я бы хотела сказать, что не сдвинулась с места, но я была существенно меньше Изена и отступила на шаг. Полагаю, это была моя собственная вина. В то время я чувствовала, что справилась со всем этим довольно хорошо, но я ничего не знала о гордости мужчин и о том, чего стоит потревожить эту гордость. Правда в том, что они оба были гребаными идиотами, и я должна была знать, что это еще далеко не конец. Я подавила шипение от боли, когда Изен толкнул меня, попав в мои все еще заживающие ребра, и даже не спросил, все ли со мной в порядке.