— Кровь становится красной только при контакте с воздухом, — медленно произнес я. — Ты хочешь сказать, что это лава без воздуха?
Тамура рассмеялся, шумно выдыхая воздух:
— Нет. Глупая девчонка.
Я бы солгала, если бы сказала, что не была по-настоящему рассержена тем, что меня назвали глупой. Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули, а руки сжались в кулаки. Несмотря жар от колонны — и исходящий от меня гнев — внутри у меня все еще было холодно. Я боролась со своим разочарованием, и мне удалось его подавить.
— Вот что получается, когда ждешь мудрости от сумасшедшего старика, — сказал Йорин, стоявший неподалеку.
— Значит, ты считаешь мой вопрос глупым? — спросила я.
— Глупых вопросов не бывает, — ответил Тамура с другой стороны колонны.
— А как насчет глупых людей? — спросила я, свирепо ухмыльнувшись Йорину.
— О, да. — Голова Тамуры высунулась из-за колонны, и он кивнул мне, затем взглянул на Йорина. — Такие, безусловно, есть. Обычно они не задают вопросов из-за боязни показаться глупыми.
Старик вздохнул и выразительно покачал головой. «Это. Это не та колонна». С этими словами Тамура отошел от колонны и направился к следующей, прежде чем обойти ее, ощупывая глазами и руками.
Я взглянула на Йорина и обнаружил, что он пристально смотрит на меня. «Сумасшедший старик», — сказал он.
Я заскрипела зубами от досады и бросилась на защиту Тамуры:
— Этот сумасшедший старик — единственная причина, по которой мы свободны. Он нашел наш путь к свободе.
— Мы не свободны, — сказал Йорин. — Это не называется свободой. Это всего лишь еще одна часть Ямы. Это иллюзия свободы. Есть вероятность, что мы здесь умрем. Ты и я. Но, вероятно, не старый дурак. Братья определенно умрут. Либо мы умрем с голоду, прежде чем найдем выход, либо этим тварям надоест ждать, и они нас съедят. — Он сказал это так буднично, что я чуть не пропустила его слова мимо ушей.
— Каким тварям? — спросила я.
— Глаза в темноте, — сказал Йорин с гримасой. — Похожи на маленькие драгоценные камни в стенах. Но это не так. Прошлой ночью они наблюдали за нами, когда мы спали. Всю ночь.
— Ты тоже их видел? — спросила я, очень обрадованная, что не только я их видела. В то же время я поняла, что какие-то твари действительно бродят в темноте.
Йорин кивнул. Его лицо было таким бесстрастным, как будто ему было все равно.
— Пошли они нахуй! Они не пойдут за нами наружу, и выход есть, — сказала я с силой. Я хотела, чтобы Йорин поверил мне. Я думаю, что если бы смогла убедить самого скептичного из нашей группы, то, возможно, и сама начала бы в это верить. — Он есть, и мы его найдем.
Йорин фыркнул и пожал плечами. «Старик что-то нашел». Он указал на Тамуру, прижавшегося лицом к одной из колонн.
— Сокровище! — Тамура улыбнулся нам, когда мы подошли ближе. Голубой свет, освещавший его лицо и пряди волос на голове, придавал ему совершенно безумный вид.
Я посмотрела на колонну. В отличие от других, на этой был нацарапан белый знак Х, каждая линия которого была размером с мою руку. В самых фантастических книгах, которые я читала в академии, рассказах о приключениях и опасностях и об зарытых сокровищах, часто упоминался похожий знак. Истории бардов это одно, настоящая жизнь — другое, но меня по-настоящему беспокоит, сколько раз Х отмечает особое место.
— По-моему, она выглядит точно так же, как и все остальные, — сказал Йорин.
Тамура принялся скрести пальцами каменную колонну.
— Одно и то же, всегда одно и то же. Как все остальные. С внешней стороны. Все ящики выглядят одинаково. Коробки. Мешки. Сжатый кулак.
Тамура повернулся к нам, обе его руки были сжаты в кулаки. Он перевернул ладони и раскрыл первый кулак. Ладонь была пуста. Он разжал второй, и на его ладони оказалась маленькая сфера, не больше мраморного шарика. «Но внутри…» — сказал он.
Йорин посмотрел на раскрытую ладонь и вздохнул.
— Еще одно сокровище. Мы окружены гребаными драгоценностями, старик. На первый взгляд, они, без сомнения, стоят целое состояние. Но здесь, внизу, я бы предпочел тарелку каши.
Тамура проигнорировал Йорина, его глаза встретились с моими.
— Это не драгоценный камень, — медленно, почти благоговейно произнесла я. Я уже чувствовала, как у меня урчит в животе, и мне ужасно захотелось вырвать шарик из рук Тамуры. — Это Источник.
Глава 27
На третьем курсе академии сам Железный легион пришел посмотреть на наш класс. Джозеф считался лучшим учеником, и наставники уже готовили меня к тому, чтобы я его поддерживала. И не только потому, что мы не хотели расставаться друг с другом. Джозеф должен был стать одним из самых мощных орудий Оррана против терреланцев, и я должна была помогать ему, защищать его и сохранять его верным Оррану. Мы оба были настроены на шесть Источников и могли удерживать пять одновременно. И все же Джозеф был особенным. Гений в использовании магии, как в полезных, так и в бесполезных делах. Все, что бы он ни пробовал, он использовал, как птица крылья. То есть, с большим волнением, с паническими взмахами крыльев, за которыми быстро следовало великолепное парение над головами всех его сокурсников. Он был на много лиг впереди меня в учебе, но это не было чем-то, что он когда-либо превозносил передо мной или кем-либо из нас. Он был редчайшим существом, в котором сочетались сила, знания и скромность. Не многие из нас могут этим похвастаться. Я знаю, что не могу. В своей жизни я часто обладала огромной властью, и это никогда не делало меня скромной.
Но если Джозеф был особенным, то Железный легион был необыкновенным. Принц Лоран Тоу Орран величайший из орранских Хранителей Источников. Поколения селекционеров и экспериментов привели к тому, что появился Хранитель, настроенный на десять источников, и ходили слухи, что он мог удерживать в своем желудке семь из них одновременно. Более того, он мог удерживать их гораздо дольше, чем большинство других.
Печально, но факт: чем больше Источников в животе Хранителя, тем быстрее они начинают его убивать. Примерно на третьем курсе я поняла, что все Источники убивают владельца. Некоторые просто быстрее справляются с этим. Настройка просто означала, что Хранитель Источников мог выдерживать нагрузку на свое тело немного дольше. Но магия все равно бы его убила. Мы просто не созданы для того, чтобы ею владеть.
Нас выстроили в шеренгу перед Железным легионом, и он осмотрел каждого из нас. Я помню его высоким человеком ученого вида с царственными чертами лица, что противоречило его очевидной жестокости на войне. Я видела принца не первый раз, но впервые с тех пор, как мы поступили в академию. Не думаю, что я произвела на него впечатление. Он определенно заинтересовался Джозефом и, — возможно, еще больше — сучкой-шлюшкой.
Я думала, принц собирается прочитать нам лекцию или, может быть, даже продемонстрировать свои способности. Мы все слышали слухи, ходившие в столовой и дормиториях. Студенты говорили об этом человеке так, словно он был истинным императором. Некоторые говорили, что он был самым могущественным Хранителем Источников, когда-либо жившим на земле. Другие утверждали, что видели, как он умел сочетать магию разных школ. Никто другой не мог сочетать разные виды магии, и даже попытка всегда приводила к довольно драматичному и фатальному взрыву. Магический взрыв не похож на физический, он рассылает дикую, неконтролируемую магию во все стороны. Это может разорвать мир на части, пробить дыры в самой ткани существования. Ни один другой Хранитель Источников не был настолько глуп, чтобы даже попробовать то, что делал Железный легион одним щелчком пальца.
Я уже углубилась в теоретические исследования демономантии и видела множество зверей и чудовищ, которых можно было вызвать. В то время харкские гончие вызывали у меня особое восхищение. Они похожи на волков, только вместо шерсти у них острые шипы. И еще они примерно в три раза больше волка. Помню, я спрашивала себя, можно ли сражаться с одним из них. Затем я услышала, как студенты рассказывали о том, что Железный легион использовал демономантию и ингомантию вместе, чтобы покрыть хребет гончей железом, защищая те немногие уязвимые места, которые были у зверя. Это была грубая комбинация магий, но действенная. С тех пор я видела, как принц Лоран комбинирует школы магии с помощью гораздо более тонких методов. Его воображение и находчивость долгое время приводили меня в ужас. А в этом мире есть мало того, что может меня напугать.
Когда Железный легион смотрел на нас сверху вниз, даже самый старший из нас был еще ребенком, и я посчитала принца очень старым. Он был высоким и с прямой спиной, но его кожа висела на костях, а волосы были седыми и ломкими. Все, кроме глаз, казалось старым. Эти глаза были яркими и полными жизни и молодости. После того, как принц ушел, я спросила Джозефа, сколько на самом деле лет Железному легиону. Получив ответ, я решила, что Джозеф лжет, выставляя меня на посмешище. Он сказал мне, что принцу Лорану тогда было около тридцати.
Хрономантия творит странные вещи с телом, ускоряя и замедляя течение времени в естественных процессах. Я рада, что у меня нет установки к ней. Даже сейчас, когда я смотрю на свои морщинистые руки, я думаю, что мне было предоставлено слишком мало времени. Я часто думаю о том, чтобы вернуться в Ро'шан и попросить Ранд вернуть мои годы вспять. Я знаю, что она может. Я просто не думаю, что смогу заплатить цену.
Ты можешь удивиться, узнав, насколько глубокой была потребность проглотить этот Источник. Ощущение магии внутри, тяжести в желудке — это не совсем зависимость, но в некотором смысле гораздо хуже. Представь, что однажды ты просыпаешься и обнаруживаешь, что не можешь ходить. Вскоре тебе станет не хватать силы, которую когда-то давали ноги. Вскоре тебе станет не хватать простой способности перемещаться из одного конца комнаты в другой. Осознание того, что у тебя больше нет этой способности, только усугубляется воспоминаниями о том, что когда-то она у тебя была. Со временем ты, возможно, начнешь справляться с этим недостатком, но ты всегда будешь помнить, каково это — уметь ходить, и тебе всегда будет его не хватать. Это чувство очень похоже на мое. Я помнила, каково это — держать в руках огонь, преодолевать мили за один шаг через портал, швырять камни в небо одним взмахом руки. Я все это помнила, но у меня больше не было силы. И я чертовски скучала по ней!