Он говорил по-арабски, как пишут в книжках, правильно, красиво, но пересыпал свою речь словами, про которые в словарях ставят пометки «жарг.» или низкая лексика. Удивительное сочетание для уха лингвиста, коим в сущности являлся Горюнов. В компаниях, куда он приходил с Сашкой, когда бывал в Москве в кругу ее друзей, он так и представлялся: «лингвист», чем вызывал у Сашки улыбку.
— У меня шеф Захид-сайид, — напомнил Петр, не собираясь легко сдавать позиции. Пока не мог понять, какой интерес у Наваза к его персоне. Что изменилось? Ну, узнал он о бурной деятельности Кабира в Сирии, так ведь и до этого было понятно, что Джанант не возьмет к себе в телохранители кого попало.
— Ты можешь связаться с ним, если у тебя есть связь, — он хмыкнул опять, намекая, что у Петра не тот уровень, чтобы связываться с Захидом напрямую, — тебе подтвердят, что ты поступил в мое распоряжение. Это не отменяет твои обязательства перед Джанант. Напротив. Ее охрана — главное твое задание.
«Хочет, чтобы шпионил за ней и Хатимой?» — подумал Петр, улыбнувшись Навазу. — Да, это самое простое объяснение. Он разузнал о моем прошлом, убедился, что я не рядовой боец, не «шестерка», а стало быть, меня можно использовать с некоторой долей доверия, либо привлечь к дальнейшему этапу — посвятить в агенты Межведомственной разведки, а использовать для поручений американских хозяев. Но однако Хатиме он не доверяет — это уже очевидно, и это плохо. Она в конечном счете связана через Разию с нашим Центром. Может, ее стоит вывести из игры, чтобы она не попала в разработку Наваза по подозрению в работе на другую спецслужбу? Пыток она не выдержит. Сдать в конечном счете сможет только Разию, но наболтает и о наших разговорах с Джанант, чем вызовет к нашему тандему нездоровый интерес Межведомственной разведки, а поставить под удар Джанант никак нельзя. По сравнению с Хатимой — это как ферзь по сравнению с пешкой. Хатиму планировалось использовать как возможный источник информации, утечек из пакистанских спецслужб. А Джанант способна действовать широко. Да, интеллект их не сравним. То, что Хатима попала к сотруднику-двурушнику, как таких называли в советское время, это великая случайность, из которой сотканы все самые невероятные разоблачения и головокружительные удачи в разведывательном деле. Куда нам без случайностей!»
— Ну, если Захид-сайид разрешил, я готов. Ему я доверяю. В нашем деле на пути Аллаха и Пророка, мир Ему и благословение Аллаха, он человек проверенный и надежный. Только, позволь узнать, с кем я имею дело. Твое имя и должность.
— Джанант знает меня как Наваза, а большинство местных командиров как Заркави, — он бросил взгляд на Горюнова, пытаясь заметить реакцию на его бесстрастном и мрачном лице. Но Петр не заставил его долго мучиться, разгадывая тайные знаки в глазах и мимике.
— Заркави? — переспросил он. — Местные парни говорили про некоего Заркави, который принадлежит спецслужбам Пакистана и обеспечивает нам прикрытие на самом высоком уровне, плюс финансирование и обучение бойцов.
Наваз удовлетворенно кивнул, а Горюнов вдруг подумал, что Наваз тут неофициально. Возможно, сейчас на службе он числится в отпуске. Но зачем-то распускает слухи о своей принадлежности к Межведомственной разведке. Понимая, как работают спецслужбы, Горюнов сомневался, что, если бы пакистанские спецслужбы в самом деле осуществляли такую поддержку «Хорасан», они стали бы вывешивать транспаранты о своем участии. В случае с талибами — другое дело. У них давняя и преданная любовь. Чего уж тут скрывать? А что касается ДАИШ, первыми возмутились бы те же талибы, которым «Хорасан» составляет конкуренцию. В этой «открытости» Горюнов видел происки ЦРУ. Им выгодно, чтобы ходили разговоры, дескать, пакистанские спецслужбы поддерживают чуть ли не всех джихадистов в регионе.
— Ты сообразительный, — удовлетворенно заключил Наваз. — Но все же не стоит распространяться ни об этом, ни уж тем более о нашем с тобой разговоре.
— Я не из болтливых. Только зачем встречаться ночью? Напугали мою госпожу и Хатиму.
— Я уеду через два часа, а мне необходимо отправиться домой с легким сердцем, — он улыбался, но так, что не возникало сомнений, кто главный в этой комнате, где пахнет сеном, табаком от горюновских сигарет, нагретым новеньким ноутбуком и тонким свежим огуречно-цветочным одеколоном Наваза.
— Вам тут делать, собственно, нечего, — Наваз стал лаконичен и сух. — Может, в дальнейшем ты и понадобишься мне как инструктор, но тогда, когда Джанант подыщет себе другого телохранителя. Кабул! Вы отправитесь туда завтра же. Там у «Хорасан» есть квартира. В ней вы будете находиться до совершения теракта. Семнадцатого августа должна состояться свадьба в одной семье, в свадебном зале столицы. Мне нужен шахид, чтобы совершить там подрыв. Обязательно Хатима и кого-то подберите к ней в напарники.
— Почему Хатима? Она ведь славянка, как я понял. Ее можно использовать и для пропаганды, с ее-то знанием языка, и работать с прибывающими из республик, бывших в составе Советского Союза.
Он поймал на себе заинтересованный взгляд Наваза.
— Ты с Джанант организуешь все от и до, — повторил он, игнорируя советы Горюнова. — Главное, чтобы о дате и месте проведения акции знало как можно меньше людей. Ты ведь делал и раньше нечто подобное?
— Было дело, — скромно потупился Петр.
— И все-таки, куда же ты затерялся на четыре года?
— У меня были поручения от моих командиров. Ну, если они сочтут нужным, тебя посвятят в подробности. А я не уполномочен, — Горюнов решил напустить туману, тем более его «командиры» — Аббас и инструктор Аюб на том свете. А рассказывать ли Навазу о том, что он по заданию ДАИШ ездил в Россию, инспектировал окопавшихся там боевиков и «помогал» им, он пока не решил. Пока… Надо бы связаться с Центром и выяснить, кто достаточно авторитетный сможет подтвердить Навазу эту информацию. И надо будет аккуратно навести пакистанца на след этого человека.
— Суровый ты человек, Кабир. И, надо сказать, мне это импонирует. Если будут дополнительные вводные, я свяжусь с Джанант. Пока что мы не станем с тобой связываться напрямую, чтобы не обижать уважаемую Джанант. Она имеет опыт в организационной работе и определенный вес в ДАИШ, несмотря на то, что женщина. Сохраним пока все как есть.
— А в плане оплаты за мои усилия в Кабуле?
— Ты получишь после совершения акции, — посуровел Наваз. — Полторы тысячи и не афгани, как ты понимаешь, а долларов. В Сирии ты получал, я уверен, гораздо меньше.
Горюнов выглядел задумчивым после озвученной суммы. В Эр-Ракке у него на круг выходило долларов по шестьсот, с выплатами за бои дополнительно чуть больше. Петр кивнул, все же изображая недовольство.
— Мы обсудим вознаграждение по результатам проведения акции, — нехотя добавил Наваз.
Из чего Петр сделал вывод — у Наваза либо небогатый выбор (хотя народу здесь хватало), либо ему для дела нужен человек, приближенный к Джанант, либо здесь, как и везде в группах джихадистов, ценятся именно иракские боевики.
Возвращаться в домик ему пришлось самостоятельно, его провожатый куда-то исчез в ночи. И хотя казалось, что Кабир Салим, которого вели в темноте, растерян, напуган и дезориентирован, обратно он добрался быстрее, чем шел к Навазу. Только под ноги подворачивались острые камни. Петр вспомнил метафоричные слова Ермилова об острых камнях и хмыкнул.
Когда еще был у Наваза, свет тусклой лампочки под потолком помаргивал, а теперь и вовсе погас. Джанант и Хатима дожидались его в темноте комнаты. Он слышал их взволнованное дыхание. Через минуту затарахтел дизель, и лампочка над столом вспыхнула, заставив всех сощуриться.
— Выйди, погуляй, — бросил Петр Хатиме, выкладывая на стол Беретту из кобуры и присаживаясь к столу, деревянному, старому, сколоченному из грубых досок, оставшемуся, по-видимому, от прежних хозяев кишлака.
— Там скорпионы и змеи, — Хатима поглядела на входную дверь со страхом.
— Ничего, у женщин тоже хватает яда, — оставался непреклонным Петр. Он не мог скрыть раздражения.
На бледном лице Джанант словно мерцали черные глаза, так поразившие Петра, когда он впервые увидел их в Сирии.
— Пока не горим еще, — утешил он ее, не слишком уверенный в этом сам. — Вкратце, чтобы долго не держать нашу Хатиму в компании скорпионов, рассказываю. Наваз решил повысить мой статус из телохранителя в организаторы теракта в Кабуле, куда мы завтра и направляемся для подготовки. Для начала в Кабуле… — уточнил он. — Не слишком тебе доверяют. А кроме того, Хатиму решили сделать шахидкой в этом теракте. Я сильно сомневаюсь, что она об этом знает и что она согласится, но нам придется ее уговорить и подобрать ей напарницу.
Джанант побледнела еще сильнее. Губы сжала и молчала.
— Мне нужна связь и как можно скорее, поэтому я и сам заинтересован, чтобы отправиться в Кабул, — Горюнов дал ей минуту на переваривание ошарашившей ее информации среди ночи. — Я бы на твоем месте связался с Захидом. Проинформировал его и высказал справедливое негодование по этому поводу, — Петр прошелся по комнате до входной двери, приоткрыл ее и увидел фигуру Хатимы, в лунном свете стоящую около дувала. Он закурил, глядя на нее. Девушка обернулась, но Петр сказал:
— Погуляй еще. — Он уже принял решение по поводу нее.
«Удивительно, ее скорее всего прочили в шахиды игиловцы, с которыми она переходила границу с Пакистаном. Она бежала от них, попав в руки Наваза. А теперь пришла к тому же результату», — подумал Горюнов, закрывая дверь.
— Допустим, я свяжусь с отцом и повозмущаюсь, — едва он вернулся, заговорила Джанант. — Он подтвердит полномочия Наваза в отношении нашей троицы. Что дальше? Мы отдадим им Хатиму? Вы же с ней поработали, и она теперь не совсем та, что была прежде. Такими людьми разве размениваются? — Ее несомненно волновала собственная судьба в контексте ночных событий. Вполне обоснованно волновала.
— Меня сейчас занимает мысль, как сохранить тебя, чтобы ты оказалась в стороне от кабульской возни. Если на весах Хатима и ты, я выберу тебя. У вас с ней разные весовые категории. Но пока что постараемся, как положено в ДАИШ «сохраниться и расшириться