– Никого не надо усмирять, – сказал Модус. – У него просто живот болит.
– Ну, у меня с кишками наружу бегали по первому зову…
Модус угрожающе повернулся к нему:
– Надеюсь, мне только показалось, что кто-то хочет командовать моим рабом?!
Их взгляды скрестились, как мечи перед схваткой. И неизвестно, что увидел в глазах молодого парня видавший виды морской волк, только он смешался и отвел взгляд.
– Хватит выступать, Церпий. Не лезь не в свое дело! – вдобавок укорил его шкипер. И перевел разговор на нейтральную тему: – Так вы из Британии, парни?
Вино было неразбавленное, хоть и довольно вкусное. Модус сделал большой глоток.
– Оттуда. – Он вытер губы. – На родину возвращаемся.
– Торговля? Или какие-то другие дела?
– Всего понемногу, – уклончиво ответил Модус.
– И как там житье, в Британии вашей? Вам же, поди, круглый год в шкурах ходить приходится?
– Ерунда, ничего подобного. Летом хоть с голым задом гуляй, не простудишься.
– А вот у тебя и твоего раба на шее одинаковые амулеты, – развязно проговорил охмелевший гортатор. – Вы что, родственники? Почему тогда он твой раб?
Модус уже пожалел, что принял приглашение. Он отхлебнул еще вина, чтобы собраться с мыслями, но тут, к счастью, влез старший матрос:
– А что, родственник не может попасть в рабство? Вон, у Церпия двое родных племянников отрабатывают долг брата!
– Ну, так то Церпий, сравнил! – рявкнул гортатор. – Он кого хочешь в оборот возьмет! На него вся близкая и дальняя родня работает, и полгорода в должниках ходит!
Начальник охраны, явно польщенный, рассмеялся. Разговор постепенно перешел на другие темы, чему Модус был только рад.
Когда ужин подошел к концу, матросы выложили на палубе круг из толстого каната, рядом расставили несколько масляных ламп. Внутрь круга уселись шкипер и старший рулевой, стали бросать по очереди кости. Вокруг толпились зрители, оживленно комментировали ход игры. В монотонных корабельных буднях, видимо, это было единственным и самым главным развлечением.
– А ты не хочешь испытать свою удачу?
Рядом с Модусом склонилась лысая и блестящая, как смазанное жиром яйцо, голова гортатора.
– На вашем корабле разве водится удача? – попробовал отшутиться Модус. – Я видел только крыс!
– Может, это потому, что не пробовал поискать как следует? – оскалился гортатор.
«А почему бы и нет? – подумал Модус. – Или играть, или смотреть на звезды, подыхая со скуки». Тем более что Квентин, похоже, пошел спать, а ему после выпитого вина хотелось продолжения вечера.
Он подошел к игрокам, понаблюдал. Все происходило довольно быстро: бросают кости, подсчитывают очки, проигравший выходит, его место занимает следующий. Ставки небольшие, по одному-два асса, зато эмоций столько, будто игра идет на миллион. Модус занял очередь и вскоре уже сидел в круге напротив широкогрудого гребца с маленькой головой, похожего на обломок скалы. Соперник сделал бросок, передал ему стаканчик из грубой кожи и кости. Модус почувствовал, как по коже побежали мурашки, кровь зашумела в ушах, словно он только что сделал еще один добрый глоток вина. Ни с того ни с сего вдруг загадал: выпадут две шестерки. Встряхнул стаканчик, бросил кости. Выпали именно две шестерки. Зрители зашумели, зацокали языками – сегодня максимальное количество очков еще никто не выбивал. А Модус удивленно уставился на отполированные белые грани из слоновой кости, покрытые черными точками. У него было ощущение, что он уже когда-то переживал в своей жизни этот момент. Только где и когда?
Перед ним сел следующий соперник. Модус бросал первый и снова загадал: четыре и пять. Кубик с пятью точками лег у самых его ног, второй укатился дальше, наткнулся на канат. Сразу несколько голов склонилось над ним.
– Четыре!
У соперника оказалось семь очков, он развел руками и уступил место лысому гортатору.
– Я же говорил, я тебе правильно говорил! – проговорил он заплетающимся языком. – Удача сегодня с тобой, парень! А ты ее не бойся!
Кровь в висках стучала все громче, Модусу не терпелось попробовать снова. Шесть и пять, подумал он, бросая кости. Гортатор, низко наклонив голову, следил за кубиками, потом удивленно моргнул и сказал:
– Сильно!
И в третий раз кости легли точно так, как он хотел. Шестерка и пятерка. Это уже не могло быть случайностью, это или сон, или… Модус вдруг вспомнил: белые стволы деревьев, сидящие на нем трупные мухи. Его сон. И ощущение в эту минуту было такое, словно он опять оказался в том странном лесу…
– Дайте-ка я покажу этому чужестранцу, как играют настоящие морские волки!
Следующим сел бородатый шкипер. Все повторилось, только в этот раз Модус загадал заведомо проигрышную комбинацию – два и один. Но и у шкипера выпали две единицы. Недовольно ворча, он выложил перед Модусом два асса и вышел из круга. Его место занял начальник охраны Церпий. В руке у него был мех вина. Он отпил из него и передал Модусу.
– Может, поднимемся до сестерция? – предложил он.
– А почему не до динария? – неожиданно для себя спросил Модус.
Церпий внимательно посмотрел на него.
– Хорошо.
– Больше десяти динариев, мой выигрыш!
От Модуса разило вином. Он растолкал спавшего Квентина, высыпал монеты перед ним на лежак. Серебро и медь тускло блестели в пробивавшемся через доски палубы свете луны и сигнальных факелов.
– Отстань, какой еще выигрыш? – сонно пробормотал Квентин.
– Я играл в кости! Выиграл кучу денег! Я Церпия разделал, как грецкий орех! – Модус встряхнул головой, словно вылезший из воды пес. – Слушай, ведь я не сплю, да?
– И я тоже, представь.
Широко зевнув, Квентин приподнялся на лежаке, взял серебряный динарий, рассмотрел, положил обратно.
– Неплохо, – сказал он. – Теперь нам необязательно наниматься гребцами, чтобы доплыть до дома.
– Там все, наверное, подумали, будто я шулер, представляешь? – Модус пьяно хихикнул. – Церпий готов был живьем меня сожрать, а капитан сказал: все, до самой Селевкии никаких больше игр… Странная штука, Квентин, – прошептал он. – Я сам не понимаю, как это получилось, но я… – Он умолк и громко задышал в темноте. – Я словно управлял всем этим, понимаешь? Игрой, в смысле. Вообще всем.
– Ты просто пьян, как египетский колдун.
– Нет-нет. Ты мне так не говори… Я не пьян!
Модус хмыкнул, оперся локтем на лежак, поднес к глазам перстень.
– Может, в нем всё дело, а? Мне показалось или нет… Каждый раз, когда я бросал кости, я чувствовал, что выиграю. И чувствовал это от перстня!
– От вина ты это чувствовал. Перстень как перстень. Был бы он какой-то особенный – прокуратор не стал бы от него избавляться.
– Прокуратор дурак. И ты дурак.
– Да он и не серебряный даже, обычная железка. И камень обычный, с дороги подняли, наверное… И вообще, давай спать.
Лицо Модуса вдруг перекосилось в злобной гримасе.
– Не говори так о моем перстне! – прошипел он, замахнувшись.
Квентин только изумленно покачал головой и отвернулся.
Часть третьяВор «Студент»
Глава 1Рэкет – дело новое
Ростов, август 1963 года
– Подошли двое, взяли по яблоку с прилавка. Жрут мои яблоки, смотрят на меня в упор. Потом один руку поднял, по щеке меня небрежно так – шлеп. И смеются, понимаете? Мне пятьдесят пять лет, я пожилой уважаемый человек, а они – сопляки, волчата. Ах вы, говорю, как не стыдно! В моем родном Поти с вас бы за такое штаны содрали и при всем народе розгой по голой заднице! А они только смеются. Радуйся, дед, что по абажуру тебе не врезали. Вот так сказали. И пошли себе дальше…
Буба разволновался, развздыхался, задвигал кадыком на небритой шее. Его никто толком не слушал.
– Это, налей еще, – бросил Череп.
Под прилавком у Бубы – бутыль с домашним вином, десять копеек стакан. На рынке многие приторговывают «бахусом», нарушая государственную алкогольную монополию, но этот прилавок особенный – стоит последним в ряду, возле забора, укромно, уютно, скамейка рядом. И вино хорошее, башка после него не взрывается. Блатные иногда приходят сюда похмелиться, потрещать за жизнь, а заодно, если надо, спихнуть через Бубу всякий мелкий хабар.
Как опытный бармен, Буба почти не глядя наполнил четыре стакана ровно под верхний ободок. Череп, Жучок, Фитиль и Лесопилка быстро разобрали посуду.
– Ну… За мир и порядок в этом гребаном гадюшнике, – негромко и мрачно объявил Череп и опрокинул в себя стакан.
– Вот-вот. А про Мусу я вам не рассказывал? – снова завелся Буба. – В прошлое воскресенье Муса с рынка шел, хороший день был, хорошая торговля. На остановке четыре таракана каких-то подбежали, в лицо его били, а когда упал, ногами били. Деньги забрали, два ребра сломали, сели в автобус и уехали. Когда Матрос был жив, такого не случалось, слушай. Здесь рынок был, а сейчас – помойка. Я вообще не понимаю, куда мы катимся?
– Катимся в говно, – сказал Фитиль.
– А что, при Матросе никто не возбухал, по мордам не давал? – У Черепа загул, глаза красные, мутные, он смотрит на Бубу не моргая, потому что моргать больно.
– Ну-у… Бывало так, бывало сяк. Это от настроения зависит. – Буба избегает встречаться с ним взглядом, тщательно поправляет пирамидку из тепличных огурцов. – Но я хотя бы в лицо их знал! Как зовут, знал! Это совсем другое дело!
– Вот ты знаешь, как меня зовут, – не унимался Череп. – Я тебе сейчас в морду дам, и что, хорошо будет?
Буба рассмеялся неестественным заигрывающим смехом, погрозил Черепу пальчиком. Но на всякий случай отодвинулся подальше.
– Ты – хороший человек, Череп, я знаю! Ты шутить любишь! Ха-ха! А те волчата, они…
– Просто Смотрящего в городе нет, потому и бардак. – Фитиль снял с языка табачную крошку, сплюнул под ноги. – Как по мне, так Студент вообще никакой. Ноль, жопа… Он за общество отвечать не привык, всегда свой огород окучивал.