Омеру добрался до фазенды много раньше молодых людей, которые отправились в путь на лошадях. Машину он остановил неподалёку от дома, сам отправился беседовать с хозяином.
Он осведомился, давно ли тот владеет этой фазендой.
— Да нет, недавно, — отвечал тот. — Эта земля часто из рук в руки переходит. А вы купить желаете, так я сразу её продам!
— Почему же сразу? — тотчас заинтересовался Омеру.
— Не живётся здесь, — отвечал простодушно хозяин. — Запруда тут есть — проклятое место. Как туда подойдёшь, так просто жуть берёт.
Омеру подбодрил его, намекнув, что, вполне возможно, после сегодняшней акции жизнь в этих краях изменится к лучшему. А затем вкратце рассказал про давнее убийство и про возможность избавить фазенду от проклятия, после чего хозяин охотно согласился предоставить незваным гостям полную свободу действий.
Когда подъехали молодые люди, уже смеркалось. Омеру сказал им, что разрешение получено, и они отправились сразу к речке. От воды тянуло сыростью. И вдруг Маурисиу закричал:
— Светится! Светится!
Он соскочил с лошади и быстро зашагал по направлению к столбу света, призрачно колеблющемуся во мраке ночи. Странное свечение увидели и все остальные и тоже поспешили вслед за Маурисиу.
Световой столб тем временем перестал колебаться и как будто замер, сконцентрировавшись в отчётливый фосфоресцирующий луч, бьющий из— под земли. Маурисиу остановился.
— Здесь, — сказал он. — Мой отец лежит здесь.
Омеру тут же распорядился, чтобы Форро и Зангон принялись копать. Маурисиу стоял рядом и сам хотел взять заступ, но в могиле забелели кости, и он бросился в яму.
— Отец! — закричал он. — Тебя даже в гроб не положили! Но теперь, ты обретёшь успокоение! Я приехал за тобой, мы похороним тебя в освящённой земле!
Ещё по дороге Маурисиу решил, что похоронит своего родного отца рядом с тем, который вырастил его и воспитал. И непременно отслужит по нему панихиду.
Подошёл к могиле и Омеру. Посмотрел на белевшие кости, распорядился, чтобы их собрали в мешок, и решил: «Я закрою завтра два дела. Этот молодой человек останется на свободе».
Глава 11
Чего хочет женщина, того хочет Бог. Это крылатое выражение Жозе Мануэл часто повторял Нине, добиваясь её любви. В то время он с радостью исполнял все её желания, а порой и предвосхищал их, заранее угадывая, чего же хочет его любимая женщина.
А хотела она, как ему тогда казалось, немногого: любви, уважения, взаимопонимания.
Скромные запросы, не правда ли? Это же не вилла, не яхта, не колье с бриллиантами, о чём мечтает большинство женщин, хотя осуществить такую мечту удается не многим — лишь тем, кому повезёт выйти замуж за щедрого миллиардера.
Жозе Мануэл не был миллиардером, зато он был щедр и не пожалел бы для Нины никаких денег, если бы она того захотела. Однако мечты и желания Нины было трудно выразить в денежном эквиваленте. Всё, чего она хотела, невозможно было купить за деньги, и это на первых порах сильно облегчало задачу Жозе Мануэла — он, тогда ещё студент, запросто удовлетворял все желания Нины.
Любовь? Пожалуйста! С огромным удовольствием! Хоть весь день, всю ночь и всю жизнь!
Уважение? Безусловно. А как же иначе? Он очень уважал Нину за её убеждения, за цельность, порядочность, за её неординарность.
Понимание? С этим, надо признать, было сложнее. Жозе Мануэлу и тогда было непонятно её полное равнодушие — если не сказать отвращение — к достатку и вообще к материальным благам. Это казалось особенно странным в сочетании с её фанатичным трудолюбием. Но если не стремиться к улучшению своих жизненных условий, то зачем же, нужно работать? На этот вопрос Нина отвечала несколько высокопарно: труд должен приносить человеку моральное удовлетворение, а работать нужно ради общего блага всех трудящихся. В ту пору Жозе Мануэл тоже разделял подобные убеждения и даже отстаивал их на баррикадах, но чрезмерный максимализм Нины всё же, настораживал его. Себе в утешение он шутил: «Но ведь и мы с тобой трудящиеся! Ты ткачиха, я не только студент, но ещё и грузчик, значит, нам тоже кое— что причитается из материальных благ, не так ли?» Нина в ответ смеялась и согласно кивала головой.
После свадьбы они поселились в прекрасном доме, и Нина, не привыкшая к роскоши, поначалу чувствовала себя неуверенно, однако освоилась там довольно скоро, обнаружив при этом недюжинный дизайнерский талант и чисто женское стремление к уюту.
Жозе Мануэл радовался, глядя на жену, и думал: «Как быстро человек привыкает к хорошему!»
Дальнейшая жизнь, однако, показала, что Жозе Мануэл заблуждался. Едва успев привыкнуть к своему новому дому, Нина стала тяготиться им. Роль домашней хозяйки была ей не по нутру, о чём она и сказала Жозе Мануэлу. А он, не поняв её, предложил взять в дом прислугу.
— Тогда я совсем сойду с ума от безделья! — ответила на это Нина. — Мне нужна работа вне дома, в коллективе. Я не могу сидеть одна в этой золотой клетке.
— Уговори дону Мадалену переехать к нам. Вдвоём с ней тебе будет не так скучно.
— Во— первых, она не согласится переехать сюда, а во— вторых, это не спасёт меня от скуки. Я буду искать работу!
— Но скоро у нас может появиться ребёнок, — резонно заметил Жозе Мануэл. — Я очень хочу маленькую красивую дочку, похожую на тебя! А ты кого хочешь? Мальчика?
Нина не смогла ответить что— либо определённое на этот вопрос. Детей она вроде бы и хотела, но не сейчас, а потом, когда— нибудь...
Жозе Мануэлу это не понравилось.
— У нас должна быть полноценная семья, — сказал он строго. — А что это за счастье — без детей?! Как раз сейчас и надо их рожать — пока мы молоды, здоровы и полны сил. Тогда и дети у нас родятся здоровыми.
— Мы же не завтра постареем, — возразила Нина. — У нас в запасе есть ещё лет десять.
— Нет, детей надо рожать сразу после свадьбы, — ещё строже сказал Жозе Мануэл и тут же поправил себя, добродушно усмехнувшись: — В крайнем случае — через девять месяцев после свадьбы. Тогда мы успеем вырастить не только их, но и наших внуков, и правнуков! Это же здорово, не правда ли?!
Его шутка развеселила и Нину. Она засмеялась, а Жозе Мануэл не упустил возможности развить успех.
— Ну что, займёмся этим прямо сейчас? — озорно спросил он и, не дожидаясь ответа, на руках понёс Нину в постель...
С той поры прошло ещё несколько месяцев. Жозе Мануэла уже повысили по службе, прибавили ему жалованье, а жизнь Нины оставалась всё такой же однообразной. Даже забеременеть Нина почему— то не могла. Жозе Мануэла это беспокоило, и Нина обратилась за советом к матери: что нужно делать в подобных случаях? Мадалена рассудила просто:
— Ничего не надо делать. Детей посылает Бог. Когда он решит, что пришла пора, тогда у вас и появится ребёночек.
— Но из— за этого Жозе Мануэл не позволяет мне искать работу! Хочет, чтобы я непременно родила, а потом уже думала, чем ещё мне стоит заняться, — удручённо произнесла Нина.
— По— моему, он прав, — сказала Мадалена, решительно встав на сторону зятя. — Зачем нужно искать работу, если муж тебя обеспечивает? У тебя большой дом, его надо содержать в порядке. Разве этой работы тебе не достаточно?
— Никто меня не понимает! — огорчилась Нина. — А я уже задыхаюсь в этом доме, мне там не хватает воздуха!
Однажды она то же самое брякнула и мужу, когда он пришёл с работы позже обычного.
Жозе Мануэл возмутился. У него был трудный день, он устал, а тут ещё и жена вздумала устроить ему скандал!
— Если тебе здесь душно, то открой окно или прогуляйся в парке! — сказал он сердито. — Я не понимаю, на что ты жалуешься? У тебя ведь всё есть.
— Да, у меня всё есть. И в то же время у меня ничего нет! — ещё больше завелась Нина. — Мне нужна работа. Я должна делать что— то полезное, чтобы чувствовать себя востребованной!
— А то, что ты делаешь сейчас, тебя не устраивает? Ты ведёшь дом, ухаживаешь за мной...
— Это может делать и прислуга!
Жозе Мануэл тоже вспылил:
— Хватит, Нина! Я не желаю продолжать этот разговор. Мне нужен покой, нужен отдых. Завтра у меня снова будет тяжёлый день, я должен сосредоточиться на своей работе.
— А что делать мне? Я сижу тут целыми днями взаперти, жду тебя с утра до ночи. Мне опротивела такая жизнь.
— Ах вот как?! — гневно воскликнул Жозе Мануэл. — Тебе нужна другая жизнь? Ты хочешь быть востребованной? Так почему же ты не родишь ребёнка, о котором я тебя давно прошу?
— Этот вопрос я лучше переадресую тебе! Скажи, почему я не могу от тебя забеременеть?
— Что? — закричал Жозе Мануэл. — Я же ещё и виноват?
— А разве ты меня не обвиняешь?
— Нет, погоди, Нина, я не могу в это поверить! Ты хочешь сказать, что я не способен даже иметь сына? Так? Ты не можешь зачать его по моей вине?!
— А что хочешь сказать ты? Что я бесплодна?!
Обменявшись этими крайне резкими репликами, оба умолкли, и первым нарушил молчание Жозе Мануэл:
— Никогда не думал, что наши отношения могут зайти в тупик... Ты прости меня, пожалуйста, если я невольно тебя обидел! Постарайся понять: я всего лишь неточно выразился, потому что пришёл домой усталым. Моя голова трещит от всяческих забот...
— А моя голова совершенно пустая, потому что у меня нет забот и думать мне не о чем!
— Ну не обижайся, Нина, прости меня! — взмолился Жозе Мануэл.
— Я на тебя не обижаюсь, — сказала она, наконец. — Просто мне нужна работа. Я ведь работала всю жизнь и не могу сидеть дома, выглядывая тебя в окошко.
— Но, что же, ты сможешь делать, какую работу найдёшь? — озабоченно спросил Жозе Мануэл. — Вернёшься на ткацкую фабрику, чтобы горбатиться у станка?
Нина опять обиделась:
— Я была отличной ткачихой и гордилась этим!
Жозе Мануэл поморщился от досады:
— Но тогда ты была не замужем, тебе приходилось кормить себя. Теперь же ты собираешься работать уже не ради куска хлеба, а просто из упрямства. И я не знаю, как тебя вразумить, какие слова найти. Мне остаётся только признать своё бессилие, а ты делай что хочешь...