— А мне жаль её, — призналась Мария. — Они там все неплохие девушки.
— И всё равно пусть держатся подальше отсюда! — строго сказала Мариуза.
Чуть позже с ней поделился своими откровениями и Дженаро.
— Вы знаете, — сказал он, — я перечитал статью Тони, и, скажу вам по секрету, она мне понравилась. Красиво написано!
— Мне тоже так показалось, — поддержала его Мариуза. — Если говорить честно, то ваш сын написал чистую правду.
Дженаро помрачнел, насупился и высказался уже совсем в другом тоне:
— Чёрт бы побрал его с этой правдой!
А тем временем к Тони пришла Нина и, убедившись в том, что автором статьи является именно он, высказала ему свою восторженную благодарность.
— Я могу рассказать тебе ещё много всякого, что творится на ткацких фабриках, — предложила она, — а ты об этом напишешь.
Тони обрадовался и сразу же перешёл к делу:
— Рассказывай прямо сейчас!..
Глава 12
Похоронив останки своего отца по всем канонам католической церкви — с молитвами, с заупокойной мессой, — Маурисиу так же скрупулезно принялся налаживать собственную жизнь и жизнь близких, претерпевших немало горя за время его безумия.
Прежде всего, он попросил прощения у матери и сестры, потом повинился перед Марселло и Фариной.
После этого ему осталось только объясниться с Катэриной, что для него, разумеется, было самым сложным.
И всё же он нашёл в себе силы и мужество отправиться на фазенду Винченцо и встретиться лицом к лицу с Катэриной.
Едва увидев его, она приготовилась к решительной обороне, однако Маурисиу был настроен миролюбиво, никакой угрозы от него не исходило.
— Здравствуй, Катэрина, — заговорил он, глядя на неё с горечью и печалью. — Я пришёл попросить у тебя прощения за всё, что произошло между нами, и ещё — сказать, что мне очень больно из— за смерти сына.
— Я не хочу это обсуждать, — попыталась уйти от разговора Катэрина, но Маурисиу продолжил:
— Прости, меня не было рядом, чтобы поддержать тебя в горе.
— Это уже не важно, Маурисиу.
— Понимаю, Катэрина, понимаю, — покачал он головой. — Между нами больше нет ничего важного. Но я не держу на тебя обиды и надеюсь, что ты всё— таки сможешь меня простить. А жить ты имеешь полное право, как хочешь и с кем хочешь. Прощай.
С этими словами он поклонился Катэрине и ушёл, не оглядываясь.
Катэрина вернулась в дом растерянная и печальная.
— Мама, он сегодня не был похож на того Маурисиу, от которого я сбежала... В глазах — только боль и никакой злобы...
— Он сказал, что снова хочет жить с тобой? — спросила Констанция.
Катэрина, закусив губу, отрицательно помотала головой.
Констанция удивилась:
— Не сказал? А зачем же он тогда приходил?
— Попросил у меня прощения и сказал, что я могу жить, как мне заблагорассудится.
— И что, совсем не ревновал тебя, не упрекал?
— Нет, мама, — вздохнула Катэрина. — Он меня отпустил, понимаешь? Но в его голосе была такая печаль!..
Ещё одна резкая перемена, произошедшая в Маурисиу, изумила Катэрину, но не вызвала в ней ни прежней любви, им сострадания, ни даже простого человеческого интереса к бывшему мужу.
— Это всё равно не он, не тот, в которого я когда— то влюбилась,— сказала она матери. — Тот Маурисиу, не стал бы просить прощения у Зекинью, а расквасил бы ему физиономию.
— А Маурисиу просил прощения у Зекинью? — спросила ошеломлённая Констанция.
— Да, представь себе!
— За что?!
— Не знаю! Он сейчас перед всеми чувствует себя виноватым. Пригласил Зангона к себе на фазенду. Собирается купить табун лошадей — специально для Форро и Зангона, чтобы они могли заняться своим любимым делом. Зангон теперь не будет жить у нас.
— А Зекинью?
— Надеюсь, вы с отцом не станете возражать, если он переселится в мою комнату? Зачем нам прятаться по углам, когда всем и так всё известно?
— Делай что хочешь, — обречённо махнула рукой Констанция.
Винченцо тоже был вынужден смириться с выбором Катэрины. За последнее время она пережила столько горестных потрясений, что перечить ей у Винченцо не поворачивался язык. Сумасшествие мужа, внезапная смерть ребёнка — от такого горя не мудрено и самой сойти с ума. Хорошо хоть Зекинью Бог послал ей в помощь. Пусть пока живут вдвоём, а там видно будет, насколько прочна эта любовь...
— Ну а ты, Фарина, что будешь делать теперь? Вернёшься к Франсиске? — спросил Винченцо своего компаньона.
— Я надеюсь на это, — с хитроватой усмешкой ответил тот. — Но сначала, я должен поставить последнюю точку в деле Маурисиу.
— Ты?!
— Нет, конечно же, это должен сделать комиссар Омеру, но... с моей помощью, — засмеялся Фарина.
Он ещё во время похорон договорился с Омеру о дружеской встрече за бокалом доброго вина и специально для этого закупил целую коробку дорогих коллекционных вин, с чем и отправился к комиссару. Фарина уже отправил солидный гонорар Мигелу Айдару и считал, что Омеру тоже вполне заслуживает денежного вознаграждения за неординарный подход к расследованию этого мистического убийства, но предложить ему откровенную взятку не решился, поскольку комиссар в отличие от адвоката находился на государственной должности и выполнял свой служебный долг.
Тактика, избранная Фариной, оказалась верной. Вдвоём с Омеру они распили пару бутылок и договорились, что комиссар вообще аннулирует уголовное дело, заведённое на Маурисиу. Просто уничтожит его, чтобы не осталось никаких следов. А все прочие материалы по убийству Мартино, сдаст, наконец, в архив.
— Я и сам пришёл к такому же решению, — сказал Омеру Фарине. — Иначе любой, кто прочитает материалы этого дела, сочтёт меня сумасшедшим. Как я буду объяснять своему начальству, почему отпустил на свободу Маурисиу? Стану рассказывать о неприкаянной душе его отца? Это же бред!
— Но вы же сами были свидетелем... — робко вставил слово Фарина.
— Да, это так. Если бы я не поехал на ту фазенду вместе с Маурисиу и старухой Ритой, то не поверил бы ей и посчитал бы всю эту историю нелепой выдумкой. Но я видел собственными глазами, как в кромешной тьме из— под земли появились эти жуткие мерцающие огоньки... Признаюсь вам честно, меня до сих пор оторопь берёт. Я потрясён!
— Мы все потрясены, — сказал Фарина со скорбной маской па лице и тут же перешёл к очередному пункту своей программы: — Кстати, вы вернёте мне ружьё?
Омеру же, ошеломлённый увиденным и до сих пор находящийся в плену мистических представлений, опасливо спросил:
— Сеньор Фарина, а что, если покойник снова решит им воспользоваться?..
— Нет, это исключено, — твёрдо ответил Фарина. – Он упокоился с миром. И мы обрели покой.
— Ну хорошо, будь по— вашему, — вздохнул Омеру и обратился к писарю: — Лула, принеси винчестер, я должен вернуть его сеньору Фарине.
Лула застыл на месте, в испуге выкатив глаза и раскрыв рот.
— Ты меня слышишь? Немедленно принеси ружьё! — повторил Омеру.
— Мне страшно даже прикоснуться к нему! — выдавил из себя несчастный Лула.
— Выполняй приказ! — рявкнул на него Омеру.
— Слушаюсь! — взял под козырёк Лула.
На негнущихся ногах он отправился в другую комнату за ружьём, а Омеру тем временем сказал Фарине:
— Всё правильно. Будет гораздо лучше, если я избавлюсь от этого проклятого оружия. Мне и самому было бы страшновато к нему прикасаться. А вы — смелый человек, сеньор Фарина!
— Нет, смелый человек — это вы, сеньор Омеру, — совершенно искренне сказал Фарина. — Далеко не всякий на вашем месте отважился бы взять на себя такую ответственность и принять такое нестандартное решение в деле Маурисиу. Я хотел бы стать вашим другом, сеньор Омеру.
Польщённый его похвалой комиссар улыбнулся и ответил так же искренне:
— А я был бы рад стать вашим другом, сеньор Фарина.
О том, что Фарина окончательно уладил с комиссаром дело Маурисиу, Беатриса узнала от Марселло и с радостью сообщила эту новость матери.
Франсиска растрогалась и даже прослезилась.
— Фарина — это наш добрый гений, — сказала она. — Без него мы бы не сумели спасти Маурисиу.
— Да, сеньор Фарина — необыкновенный человек! — подхватила Беатриса. — Он не просто делает добрые дела, но всегда доводит их до полного завершения. Я слышала, он хорошо заплатил нашему падре, чтобы тот в течение года поминал покойного Луиджи во всех молитвах и мессах.
— А меня восхищает в нём отсутствие злопамятности, — сказала Франсиска, продолжая перечислять достоинства Фарины. — После всего, что ему пришлось пережить по вине Маурисиу, Фарина не озлобился и не стал мстить ему, а наоборот — приложил невероятные усилия для того, чтобы вытащить моего сына из беды.
— Наверное, он тебя очень любит, мама, — заметила Беатриса.
— Я тоже его люблю, — призналась Франсиска.
— Тогда почему бы тебе не выйти за него замуж?
— А он не захочет на мне жениться, — горестно вздохнула Франсиска. — Однажды он признался, что всегда бежал от венца, как чёрт от ладана.
Беатриса, озорно усмехнувшись, вдруг предложила матери:
— А ты попробуй проверить, так ли это на самом деле!
Франсиска не поняла её:
— Как это? Что я должна сделать?
— Предложи ему вернуться в наш дом, но уже в качестве твоего законного мужа.
— Ты шутишь? — замахала на неё руками Франсиска. — Во— первых, это неприлично для женщины, а во— вторых, Маурисиу всегда был против моего брака с Фариной.
— Это было давно, — возразила Беатриса. — А теперь он сам этого хочет.
— Кто? Маурисиу?!
— Да, он мне так сказал.
Между тем Маурисиу сказал это не только Беатрисе, но и Фариие, когда просил у него прощения.
— Я никогда не забуду того добра, которое вы для меня сделали, — говорил он. — Я, конечно, был не в себе, но всё равно поступил по отношению к вам подло и жестоко, а вы при этом относились ко мне, как отец к сыну.