— Он меня уважает, я его жена.
— Уважение — это ещё не желание близости.
— Он ласков со мной.
— Ласка — это ещё не страсть.
Камилия так ловко и уверенно возражала Марии, что та сникла, признав несостоятельность своих требований, и прибегла к откровенной просьбе:
— Я пришла попросить тебя, Камилия, чтобы ты оставила Тони в покое. Найди себе другого! Ты богатая, красивая. Найди для себя такого же богатого, как и ты сама.
— Мне нужен Тони, — твёрдо ответила Камилия. — Для меня не важно, богатый он или нищий. Он мне просто нужен, и я отниму его у тебя!
— Не отнимешь! Я увезу его отсюда! — заявила Мария. — У меня тоже есть деньги, на которые мы с Тони сможем жить где угодно.
— Попробуй, увези. А он всё равно ко мне вернётся! — высокомерно ответила Камилия. — Даже сейчас, живя с тобой, он видит меня в своих снах. И когда целует тебя — думает обо мне, мечтает обо мне!
— Ты слишком самоуверенна!
— Ничуть! Он думает о моей нежной коже, о моём теле, о моей груди. Знаешь, моя грудь как раз помещается в его ладони, и он держит её бережно, как драгоценность, — продолжала изгаляться Камилия, и Мария этого не выдержала.
— Ты сумасшедшая! — бросила она сопернице, быстрым шагом покидая её кабинет. — Клянусь, я увезу Тони далеко отсюда!
Фактически это было бегство, и Камилия с полным правом могла торжествовать, одержав столь важную победу. А Мария своим беспомощным поведением лишь дала козырь в руки Камилии: та ещё раз убедилась, что Тони любит только её.
Между тем Тони был уже неподалёку. Он подошёл к фабрике как раз в тот момент, когда оттуда выходила Мария. «Боже мой! Она была здесь! Зачем?!» — подумал он и повернул обратно, хотя ему страстно хотелось вновь испытать с Камилией то же, что было вчера.
Дома он всё ждал, когда Мария заговорит с ним о том, зачем она ходила к Камилии, но так и не дождался. Мария же не стала затевать этот разговор, потому что признала себя побеждённой в противостоянии с Камилией. Соперница открыла ей глаза! Мария вспомнила, что Тони и в самом деле уже давно не обнимал её с той страстью, какую испытывал к ней в начале их отношений. Значит, разлюбил? Или она, Мария, просто не умеет ублажать мужа? А Камилия умеет...
— Обними меня, поцелуй! — сказала она, прижавшись к Тони всем телом.
Он без каких— либо эмоций чмокнул её в щёку и погладил рукой по волосам.
— Ты больше не любишь меня? — спросила она.
— Люблю. Очень люблю, — ответил он. — Но я сегодня устал. Давай поспим, а завтра поговорим.
Мария после этого уже не донимала его ни просьбами, ни расспросами. Тони уснул, а она ещё долго лежала рядом с ним, не смыкая глаз, и вдруг увидела, как он улыбается во сне. «Он видит меня в своих снах», — вспомнила она слова Камилии и тихо, боясь разбудить Тони, заплакала.
В отличие от неё, Камилия чувствовала себя прекрасно. Даже несмотря на то, что свидание с Тони сорвалось. Если он не пришёл сегодня, значит, почему— то не смог и придёт завтра. Главное, что он её любит!
Ципора, увидев дочь в таком приподнятом настроении, сразу же догадалась, с чем, а точнее, с кем это связано.
— Ты опять встречалась с Тони? — спросила она осуждающе.
Камилия весело засмеялась:
— Нет, я виделась с его женой, и она доставила мне огромное удовольствие!
Ципора так и ахнула:
— Ты что, избила её?!
— В этом не было нужды. Она и так меня боится, — торжествующе произнесла Камилия. — Боится, что я уведу от неё Тони. И я почувствовала себя сильной, непобедимой!
— И что же ты собираешься делать со своей силой? — упавшим голосом спросила Ципора.
— Ничего особенного, — лукаво сверкнула глазами Камилия. — Я просто— напросто разрушу их семью!
Глава 16
Жонатан не раз слышал от Самуэла о прекрасном пианисте, играющем в борделе, и однажды решил с ним познакомиться.
— Если он действительно так хорош, как ты говоришь, то я предложу ему играть в ресторане моего отеля, — пояснил он сыну цель своего знакомства с Дженаро.
Самуэл повёл его в бордель, и Жонатан весь вечер с упоением слушал фортепианную музыку, а потом изрёк:
— Такой достойный человек, как этот пианист, не должен играть в таком недостойном месте!
— Я с удовольствием представлю вас этому достойному сеньору! — вызвался Маркус, и Жонатан получил возможность высказать Дженаро своё восхищение.
— Маэстро, вы играете как виртуоз! Я слышал многих хороших пианистов, но ваша исполнительская манера меня просто потрясла!
— Спасибо, — растрогался польщённый Дженаро. — У меня действительно был талант, но я не смог сделать карьеру. А теперь я старик.
— Вы ещё не старик, маэстро. У вас ещё много времени впереди. Я хочу, чтобы вы играли в моём отеле. Там всегда собирается приличная публика, а кроме того, вы сможете зарабатывать большие деньги своим искусством!
На следующий день Дженаро посетил отель, опробовал рояль, на котором ему предстояло играть, остался им доволен, и сказал, что готов приступить к работе хоть завтра.
— Отлично! — обрадовался Жонатан. — Тогда идёмте со мной, мы подберём для вас фрак. Поскольку вы будете исполнять в основном классическую музыку, то я хочу, чтобы всё было чин по чину.
О неслыханной удаче Дженаро первой узнала Мария и тотчас же поспешила к Мариузе:
— Сейчас сеньор Дженаро сообщит вам грандиозную новость!
Мариуза, едва взглянув на Дженаро, поняла по его виду, что произошло нечто невероятное, и спросила упавшим голосом:
— Неужели вы решили жениться на той... на той!..
Дженаро огорчился:
— Ну что вы, дона Мариуза! У вас, у женщин, на уме одна любовь. Я всю жизнь играл на рояле и мечтал зарабатывать своим искусством, мечтал добиться успеха.
В глазах у Мариузы появились искорки надежды, и она, словно извиняясь за допущенную оплошность, заметила с подобострастием:
— У вас душа артиста!
Приободрённый её репликой, Дженаро продолжил:
— Но я всегда получал за свою игру жалкие крохи, потому что играл для бесчувственных людей.
— Да, конечно, — подхватила Мариуза. — Всем известно, какая публика в том гнезде порока!
— А теперь меня признали, дона Мариуза! — победоносно сообщил ей Дженаро. — Меня пригласили играть в роскошном отеле на хорошем рояле для тех, кто сможет по достоинству оценить моё искусство!
— Я так рада за вас, маэстро! — сказала Мариуза, прижав ладонь к сердцу.
— А платить там будут хорошо? — спросила Изабела.
Для Дженаро её вопрос прозвучал как фальшивая нота, он даже поморщился от досады.
— Разве в этом дело, сеньорита Изабела? — сказал он с укором. — Главное — меня признали! Где Тони? Я должен сообщить эту радостную новость ему!
— Он сказал, что после работы пойдёт на какой— то профсоюзный митинг, — сообщила Мария с печалью в голосе.
Дженаро сразу изменился в лице, и Мариуза, заметив это, принялась его утешать:
— Даст Бог, с вашим сыном ничего дурного не случится. Успокойтесь, сеньор Дженаро, иначе у вас не выдержит сердце. Давайте лучше отметим, как следует ваш успех. У меня для такого случая найдётся бутылочка хорошего вина.
— Спасибо, дона Мариуза, — растрогался Дженаро. — У вас чуткая душа, вы всегда меня понимаете с полуслова. Видите ли, я всю жизнь хотел, чтобы Тони мной гордился. Но обстоятельства складывались так, что я чувствовал себя неудачником. И вот теперь наступил такой момент...
— Вы не волнуйтесь так, сеньор Дженаро, — вновь попыталась успокоить его Мариуза. — Ваш сын непременно будет вами гордиться!
— Мы все вами гордимся, — добавила Мария.
Чуть позже, когда Дженаро, выпив вина, расслабился и немного успокоился, он сказал Марии:
— Кстати, в том отеле я встретил твоего друга Фарину.
— Вот как? — оживилась Мария. — Почему же он к нам не заходит?
— Я так понял, что у него здесь много всяких дел, — ответил Дженаро. — Но он велел передать тебе привет и сказал, что обязательно с тобой повидается.
Фарина приехал в Сан— Паулу, чтобы добыть деньги для нужд фазенды, на которой он теперь жил. Продавать сокровища Франсиски, доставшиеся ей от первого мужа, Фарине очень не хотелось, однако и снимать крупную сумму со своего банковского счёта не хотелось тоже. Особенно остро он ощутил это, переступив порог банка. А тут ещё и управляющий банком сказал ему, что сейчас этого делать не стоит.
— Большая часть вашего вклада состояла из облигаций, выпущенных правительством для строительства железной дороги, но теперь кабинет Жетулиу Варгаса отказывается признать их номинальную стоимость, и вы рискуете на этом много потерять. Конечно, у вас на счету положительное сальдо, есть и вложения иного рода, но я не советую вам снимать их. Разве что в случае крайней необходимости.
— Спасибо, я не стану ничего снимать, — сказал Фарина. — Я добуду деньги иным способом.
С давних времен у него была здесь маленькая посредническая фирма, ориентированная на поставки продовольствия из— за рубежа. Доход она приносила небольшой, зато постоянный. Вот её— то Фарина и вознамерился продать, но не нашёл достойного покупателя, способного заплатить ему необходимую сумму.
«И всё же, мне нужно добыть, эти чертовы, деньги любой ценой! — сказал себе Фарина. — Теперь у меня будет сын, и ради него я пойду на любую авантюру, потому что он непременно должен стать одним из самых богатых жителей Бразилии!»
Приняв такое решение, он отправился в бордель к Жустини, собираясь предложить ей как раз ту самую авантюрную сделку.
Жустини обрадовалась, увидев его, но сразу же заметила, что он сильно изменился.
— У тебя взгляд стал каким— то другим, — сказала она. — Жёстким и... плутоватым.
Фарина засмеялся и отплатил ей той же монетой:
— А ты тоже изменилась!
— Постарела?
— Нет. Но в твоих глазах тоже появился металлический блеск. С чего бы это?