— Я перестала верить в любовь, — пояснила Жустини. — Тот молодой человек, по которому я много лет убивалась, на самом деле относился ко мне всего лишь как к публичной женщине. Теперь я избавилась от романтических мечтаний и думаю только о делах.
— Хочешь вернуться во Францию? — спросил Фарина.
— Нет. Говорят, там скоро будет война.
— Меня тоже беспокоит эта война, — вздохнул Фарина. — Поэтому я и приехал сюда провернуть кое— какие дела, но, боюсь, мне не хватит денег.
— Денег всегда не хватает, — в шутку заметила Жустини, а Фарина вдруг предложил ей серьёзно:
— Мы с тобой могли бы заключить взаимовыгодную сделку. В прошлый раз ты обмолвилась, что у тебя есть какая— то бросовая земля...
— Да, есть, — подтвердила Жустини. — На бумаге! Мне подарил её один солидный плантатор, и я тогда очень обрадовалась, подумала, что, наконец— то, разбогатела. А там оказалось сплошное болото!
— Но бумаги у тебя на это болото имеются?
— Да.
— Тогда я продам твоё болото под видом настоящей плодородной земли! А выручку поделим пополам. Согласна?
Жустини рассмеялась:
— Ты собираешься продать мою землю?! Кому? Она же ничего не стоит, её никто не купит!
— Это уже моя забота, — ответил Фарина. — У меня есть одна знакомая итальянка, она получила большое наследство и не знает, что с ним делать. Если ты согласна поделить выручку пополам, то я завтра потолкую с этой наивной вдовушкой.
— Ну, попробуй, авантюрист! — вновь засмеялась Жустини. — Посмотрим, как это у тебя получится.
Говоря о наивной итальянке, Фарина, конечно же, имел в виду Марию и, навестив её в пансионе, посоветовал ей выгодно вложить деньги в покупку земли.
— Я случайно познакомился с одной дамой, которая хотела бы продать свою фазенду, и сразу же подумал о тебе.
— Спасибо, сеньор Фарина, я и сама уже об этом думала.
— Вот как? — обрадовался он, увидев, что ему даже не придётся долго уговаривать Марию.
— И эта фазенда находится далеко отсюда? — спросила она.
Фарина насторожился:
— А почему ты спрашиваешь? Тебе не хочется уезжать далеко от Сан— Паулу?
— Наоборот! Я хотела бы увезти Тони подальше от этого города!
— Тебе улыбается удача! — сообщил ей Фарина, с удовлетворением подумав о том, что удача на самом деле улыбается ему. — Фазенда находится далеко. Очень далеко.
— Сеньор Фарина, я думаю, сама судьба привела вас сегодня ко мне! — восторженно произнесла Мария. — Вполне вероятно, мы заключим сделку с той женщиной, но я должна знать, сколько стоит эта фазенда.
Фарина сделал вид, что до сих пор не интересовался стоимостью предлагаемой им земли, и, достав из папки необходимые бумаги, протянул их Марии.
— О, нет! — воскликнула она, увидев там огромную сумму. — Это слишком дорого!
— Ничуть, — сказал Фарина. — Я знаю, что ты унаследовала намного больше.
— Нет, не намного, — возразила Мария. — Если я куплю эту фазенду, у меня на счету останутся лишь жалкие крохи.
— А ты подумай, — посоветовал ей Фарина. — Покупка фазенды — это ведь не трата денег, а их вложение! Причём надёжное вложение, потому что земля есть земля, она всегда в цене!
— Я знаю, но для меня это слишком большой риск...
— Мне понятны твои сомнения, — с наигранным сочувствием произнёс Фарина. — К сожалению, сам я ничего решить не могу, потому что фазенда не моя. Но я твой искренний друг и потому поговорю с хозяйкой, может, она сбросит цену. А потом мы с тобой встретимся ещё раз.
На том они и порешили.
Фарина отправился к Жустини и сообщил ей, что Мария не купила землю — её не устроила цена.
Жустини огорчилась:
— Ты же говорил, что запросто сможешь выманить у неё деньги. Так в чём дело? Она их уже истратила?
— Нет, деньги у неё имеются, я это знаю точно, потому что занимался её наследством. Но я пообещал ей договориться с тобой о скидке.
— А почему ты сам не сбросил цену? — удивилась Жустини. — Ведь то болото и даром никто не возьмёт!
— Я сделал это специально, чтобы она не заподозрила подвоха, — пояснил Фарина. — Мы устроим представление! Ты скажешь ей, что живёшь в городе и земля тебе не нужна.
— А ты уверен, что она вообще захочет покупать ту землю?
— Уверен. Она уже клюнула! Её муж увлёкся другой женщиной, и Мария хочет увезти его подальше, поэтому ей и нужна фазенда. Кстати, ты знаешь её мужа. Это Тони, сын маэстро Дженаро.
— Вот как?.. — несколько сникла Жустини. — Разумеется, я его знаю. Он играл у меня на фортепьяно, а потом заболел и, отлеживался здесь... Теперь я поняла, о какой Марии идёт речь. Знаешь, они ведь все считают меня ангелом во плоти.
— Так это же здорово! – смеясь, заметил Фарина. — У Марии не будет оснований в тебе сомневаться. Или ты уже сама засомневалась? Не хочешь, чтобы её деньги стали нашими?
— Хочу, — взвесив все «за» и «против», твёрдо ответила Жустини.
— Молодец! — похвалил её Фарина. — Если хочешь получить большие деньги — нельзя быть сентиментальной. Тут каждый борется за себя, потому что ставки очень велики!
Предложение Фарины оказалось, как нельзя, кстати, для Марии: она давно хотела увезти Тони от Камилии, а куда — ей было всё равно.
— Представляете, — говорила она Мариузе, — мы сможем жить там только втроём: Тони, я и наш малыш!
Мариуза же с сомнением отнеслась к её затее.
— Зачем тебе земля, Мария? Я слышала, кофе сейчас невозможно продать, все бросают свои земли и бегут в город.
— Не все, — возразила Мария. — К тому же я знаю, что делать с землёй, я на ней выросла. Мой отец всю жизнь возделывал землю, и мы никогда не знали нужды.
— А я думаю, земля понадобилась тебе по другой причине, — покачала головой Мариуза, и Мария не стала скрывать своих истинных намерений.
— Да, — сказала она, — я хочу увезти Тони подальше от Камилии. Пока она будет рядом с ним, он её никогда не забудет.
— Мария, дочка, вряд ли ты завоюешь его таким способом, — печально вздохнула Мариуза. — Если она у него в сердце, он её не забудет и на краю света.
— Камилия у него не в сердце, а в другой части тела, пониже, — ответила Мария.
— Но захочет ли он ехать с тобой? — усомнилась Мариуза. — Ты с ним говорила об этом?
— Нет, пока не говорила. Вы же знаете, он уходит из дома чуть свет, а возвращается далеко за полночь. Говорит, что засиживается допоздна в газете или на профсоюзных собраниях. Вот вам ещё одна причина, по которой я должна увезти его отсюда. Увлечение политикой не доведёт до добра!
Мария и сама не заметила, как повторила слова Дженаро. Со свёкром у неё в последнее время были напряжённые отношения. А всё потому, что Тони не разделил его радости по поводу перехода на новую работу.
— Папа, я думаю, что музыкант, который играет в ресторане для богачей, ничего не стоит как артист, — сказал он, ядовито, усмехнувшись. — Лучше играть шлюхам, они несчастные создания. А богачи тебя и слушать не станут! Будут звенеть вилками по тарелкам и вести свои сытые разговоры.
Обиженный до глубины души, Дженаро стал упрекать сына за его ложные взгляды на бедность и богатство, за его опасное увлечение коммунистическими идеями. А уязвлённый Тони нанёс отцу ещё большую обиду, заявив безжалостно:
— Играя в том ресторане, ты будешь похож на циркового паяца, пытающегося, во что бы то ни стало ублажить богачей. Они будут смотреть на тебя и смеяться!
— Что ты сказал? Паяц?! — пришёл в ярость Дженаро. — Я артист! Артист! Ты понял? Убирайся отсюда, я больше не желаю тебя видеть!
В идеологическом споре отца и сына Мария приняла сторону Дженаро и попыталась его утешить, а он под горячую руку выплеснул весь свой гнев на неё:
— Ты никудышная жена, Мария! Если твой муж ищет что— то на стороне, значит, он не находит этого дома!
— Вы несправедливы ко мне, — сказала Мария, и её глаза наполнились слезами. — Я не виновата в том, что нас разлучили, и Тони здесь встретил Камилию.
— Да причём тут она? Я говорю о проклятой политике! Ты должна была образумить своего мужа, а тебе не удалось этого сделать, — пояснил Дженаро и, находясь в крайней степени раздражения, добавил: — Теперь я уже иногда думаю, что лучше бы он оставался со своей еврейкой!
Дженаро был зол на сына, а вовсе не на Марию, и, жестоко обидев её, тут же об этом забыл.
А Мария восприняла его слова всерьёз. Да, очевидно, она плохая жена, если не может повлиять на мужа, не может ничего сделать для сохранения собственной семьи! Дженаро считает, что политика — гораздо большее зло, чем Камилия, а она, Мария, даже радовалась, когда Тони возвращался поздно домой, и от него не пахло женскими духами. Очевидно, она и впрямь ни на что не годна и ничего не понимает в жизни!..
Совсем запутавшись, Мария как за соломинку ухватилась за предложение Фарины. Ей не жалко было отдать за эту фазенду все свои деньги, лишь бы Тони согласился уехать из Сан— Паулу. Но как ему об этом сказать? Он приходит домой и сразу же засыпает, а утром, едва проснувшись, вновь уходит. С этим тоже надо что— то делать, потому что такая жизнь не может долго продолжаться. Но как отвлечь Тони от политики, если его постоянно втягивают туда Нина и Маркус? Нина — сестра Тони, он к ней очень привязан, а с Маркусом они и работают вместе, и живут под одной крышей...
Размышляя, таким образом, Мария не догадывалась, насколько оправданными были опасения Дженаро за судьбу Тони, слишком рьяно устремившегося в политическую борьбу. Не знала она и того, что её муж теперь не только публиковал обличительные статьи в газетах, но и принимал активное участие в различных профсоюзных акциях, отстаивая права трудящихся в открытом противостоянии с фабрикантами и даже с полицией.
Не заблуждалась Мария лишь в одном: мировоззрение Тони действительно сильно изменилось под влиянием Нины. Ещё живя в бедняцком квартале, он достаточно наслушался от неё вольнолюбивых идей, которые потом и высказал в своей первой статье.