В тот день ей было совсем плохо, и выглядела она ужасно. У неё даже не было сил сердиться на Маркуса и скрывать от него свою болезнь. Когда он выложил перед ней пачку денег и попросил её отозвать исковое заявление, она отрешённо повела исхудавшей рукой, указывая на небольшую шкатулку:
— Возьми... Они там...
Открыв шкатулку, Маркус увидел там отцовские часы и свои долговые расписки.
— Ты не отдавала их в суд? Ты меня обманула? Это жестоко! — невольно стал упрекать её Маркус, а Жустини промолвила слабым голосом:
— Перестань, Маркус... Какое это теперь имеет значение?.. Я скоро умру... Иди домой, я не хочу, чтобы ты видел меня такой...
Он принялся целовать её руки и твердить исступлённо:
— Нет, ты не умрёшь! Я спасу тебя!
Потом он побывал у лечащего врача Жустини и выяснил, что дни её сочтены, можно уповать только на чудо.
— Я сотворю это чудо! — уверенно заявил Маркус. — Увезу её из города, и там мы проживём вдвоём с ней долгую счастливую жизнь!
Это решение Маркуса и стало второй причиной, по которой Жустини отважилась круто изменить свою жизнь.
Фарину сразу же вдохновила возможность выгодной сделки с Жустини. Ещё бы! Приобрести публичный дом — это значит получить в своё распоряжение неизменно прибыльный бизнес!
— Управляющей я назначу Малу, — тут же решил Фарина. — Мне не хочется афишировать свою причастность к этому бизнесу. Симпатичная фазенда у меня есть на примете. Завтра я туда поеду и обо всём договорюсь. А потом отправлюсь домой за деньгами. Мне надо уговорить Франсиску продать часть её сокровищ.
— Ты только не задерживайся там долго, — попросила Жустини, — а то у меня каждый день сейчас на счету. И не вздумай подсунуть мне такую же фазенду, как мы с тобой всучили Марии. Я думаю, что за это меня Бог и наказал такой жестокой болезнью...
Глава 26
Из гастрольной поездки по Аргентине и Уругваю Дженаро вернулся знаменитым музыкантом. Слава о гениальном пианисте— виртуозе прокатилась по латиноамериканскому континенту и вышла за его пределы, поскольку газеты всех стран написали о феномене Дженаро, который явил миру свой музыкальный гений лишь на склоне лет.
Восторженно принятый как публикой, так и музыкальной критикой, Дженаро купался в лучах славы, не догадываясь о том, какие неприятности ждут его дома, в Сан— Паулу.
О том, что Тони попал в тюрьму и ему грозит депортация, Дженаро узнал сразу по прибытии в Бразилию, ещё в порту, где его встретила толпа репортёров, почитавших за честь взять интервью у прославленного пианиста.
Все журналисты задавали ему один и тот же вопрос: как это вышло, что он, человек, бесконечно далёкий от политики, воспитал сына— смутьяна?
Дженаро нечего было им ответить. Валить всё на вредные гены покойного Джузеппе он не собирался, понимая, что и сам где— то дал промашку в воспитании сына. Ему нужно было поскорее повидаться с Тони и узнать, насколько серьёзна угроза депортации.
Но, получив свидание с сыном, Дженаро не удержался от гневных упрёков:
— Вот куда тебя завели твои идеи! В тюрьму! Ты этого хотел? К этому стремился? Мне стыдно, что мой сын арестант!
— В таком случае тебе не стоило сюда и приходить, — ответил ему Тони.
— Я пришёл сюда, потому что хочу тебе помочь. Скажи, что я могy для тебя сделать?
— Ничего, — ответил Тони.
— У меня сейчас есть деньги, я могу оплатить услуги самого лучшего адвоката...
— Меня защищает наш профсоюзный адвокат, и этого достаточно. В его квалификации я не сомневаюсь.
— Ладно, с тобой сегодня невозможно разговаривать, — сдался Дженаро. — Я зайду в другой раз. Скажи мне, только откровенно, как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, папа, хорошо, — смягчился Тони. — А ты, пожалуйста, скажи, почему ко мне перестала ходить Мария? Она заболела? Или заболел мой сын?
— Нет, они здоровы. Я думаю, Мария устала от твоих фокусов, — высказал предположение Дженаро.
— Устала? Как устала?! — с возмущением воскликнул Тони.
— И ты ещё спрашиваешь? — укорил его Дженаро. — Какая жена не устанет, если от мужа одни неприятности?
— Папа, ты обещал, что не будешь ругаться, — напомнил ему Тони.
— Ладно, ладно, я ухожу. Сынок!.. Мне больно видеть тебя здесь, в тюремной камере! — сказал Дженаро, и в его глазах блеснули слёзы. — Надеюсь, с Божьей помощью ты выйдешь отсюда и тогда откроешь своё сердце для отеческих наставлений, потому что я всегда желал тебе только добра!
Дженаро не придал серьёзного значения тому, что Мария перестала навещать Тони в тюрьме, а Мариузу это беспокоило, прежде всего. Она понимала, что это неспроста, и связывала такое поведение Марии с кознями Камилии. В общем, она была не далека от истины, однако ей и в голову не могло прийти, в чём именно заключались эти козни. Мариуза была склонна возложить всю вину на Тони, который, как она предполагала, вновь переметнулся к Камилии после того, как та согласилась защищать его на суде.
Подозрения Мариузы ещё более укрепились, когда Камилия сама пожаловала к Марии в пансион, и они о чём— то недолго побеседовали за закрытой дверью. О чём — Мариузе так и не удалось выведать у Марии. Не могла же та сказать ей, что Камилия приходила ещё раз напомнить о своём ультиматуме! Накануне решающего судебного заседания Камилии нужно было удостовериться в том, что Мария сдержит слово и откажется жить с Тони одной семьёй, когда он выйдет из тюрьмы.
— Учти, ты ранила меня смертельно, а раненый зверь самый опасный, — пригрозила Марии Камилия. — Если ты после суда расскажешь Тони или кому— нибудь другому о нашем уговоре, то я не остановлюсь ни перед чем! Тони должен вернуться ко мне! А иначе я сама потом заявлю в полиции, что наш брак был фиктивным, и потребую выслать Тони из страны! Наказание за лжесвидетельство меня не испугает!
Неудивительно, что после таких угроз Мария отмалчивалась, не желая отвечать на расспросы Мариузы, а когда та проявила чрезмерную настойчивость, ответила ей, сжигая за собой все мосты:
— Не спрашивайте меня о Тони! Я решила расстаться с ним навсегда. После того как он выйдет из тюрьмы, я возьму Мартинью и уеду из нашего пансиона.
У Мариузы волосы встали дыбом. Мария добровольно уходит от Тони?! Что же он должен был сотворить, чтобы Мария решилась на такой отчаянный шаг?
Мариуза уже поняла, что выяснить это у Марии ей не удастся, и отправилась в отель к Дженаро.
— Произошло что— то ужасное, — сказала она. – Очевидно, Тони сильно обидел Марию, и она хочет уйти от него навсегда. Но вы должны помешать этому, сеньор Дженаро!
— Простите, дона Мариуза, но, по— моему, вы что— то перепутали и сильно ошибаетесь, — не поверил в серьёзность её заявления Дженаро. — Мария никогда не бросит Тони. Она любит его!
— В том— то и дело! — подхватила Мариуза. — Она его любит, а он... Вы должны выяснить, чем он её обидел, и помирить их!
Дженаро отправился к Тони, но выяснить у него, разумеется, ничего не смог, и лишь нанёс ему тяжёлый удар, сообщив о странном решении Марии, весьма похожем на предательство.
— Я не мог ничем её обидеть, я сижу в тюрьме, — взволнованно говорил Тони. — Ты убил меня этой новостью! Очень прошу тебя, папа, сходи к Марии, узнай, что там с ней произошло! Я не хочу её потерять!
И Дженаро, конечно же, отправился к Марии.
— Я ничего не понимаю, — сказал он встретившей его доне Мариузе. – Тут явно что— то не так. Я почему— то верю Тони, когда он говорит, что ничем не обидел Марию.
— А вы спросили его о Камилии? Какие у них сейчас отношения?
— В этом не было нужды, — махнул рукой Дженаро. — Он так огорчился из— за того, что может потерять Марию! И потом, какие могут быть отношения, если он сидит за ре¬шёткой? Оттуда ведь не побежишь на интимное свидание с Камилией!
— Всё так, но, скажем, признаться ей в любви можно и за тюремной решёткой, — возразила Мариуза. — А Мария могла как— то узнать об этом...
— Ладно, я сейчас всё выясню, — сказал Дженаро и направился в комнату Марии.
Его огорчённый вид сразу же внушил Марии тревогу:
— Сеньор Дженаро? Почему вы здесь? Что— то с Тони случилось? Он заболел?
— Нет, — сказал Дженаро. — Я пришёл сюда, чтобы задать тебе один вопрос, но, кажется, уже получил на него ответ.
— Я вас не понимаю, говорите яснее.
— Я хотел узнать, любишь ли ты моего сына, — пояснил Дженаро. — И уже вижу, что любишь.
— Это дона Мариуза вам что— то наговорила! — догадалась Мария.
— Да, — не стал скрывать Дженаро. — И правильно сделала! Скажи, Мария, ты действительно хочешь расстаться с Тони?
— Да, — глухо ответила она.
— Но почему?! Он тебя обидел?
— Нет.
— Тогда объясни мне, что происходит. Если он не сделал тебе ничего дурного, почему ты хочешь бросить его?
— Я так решила, и всё! — ответила Мария, и больше Дженаро от неё ничего не добился.
Между тем возобновились судебные слушания, и друзья Тони были изумлены тем, что Мария не пришла даже в суд. Все они приставали с расспросами к Мариузе, но та и сама была огорчена этим не меньше остальных.
— А я думаю, что это даже к лучшему, — высказал своё мнение Жакобину. — Присутствие в зале сразу двух жён Тони может негативно сказаться на решении суда.
— Правильно, — согласилась Мариуза. — Судья подумает, что Мария и Камилия сговорились одурачить его, чтобы спасти Тони.
Камилия и её родители приехали в суд позже всех, потому что Ципора в последний момент отказалась давать какие— либо свидетельские показания.
— Не заставляй меня туда ехать, Камилия, — взмолилась она. — Иначе я буду спасать там тебя, а не Тони! Скажу, что ваш брак был фиктивным.
— Ты не сделаешь этого, мама! — грозно произнесла Камилия. — Я приложила столько сил для того, чтобы Тони вернулся ко мне, а ты хочешь всё свести на нет?!
— Он никогда к тебе не вернётся, — с досадой сказала Ципора. — Неужели ты до сих пор не поняла, что он любит Марию?