— А что это за темнота? Вы не видите там каких— нибудь предметов, по которым можно было догадаться, что это за место? — допытывался Марселло, но Рита видела только темноту и больше ничего.
Не зная, что ещё предпринять, Марселло даже надумал открыто поговорить с Франсиской: пусть она тоже проследит за Фариной или выведает у него что— нибудь ради спасения дочери. Но Жулия категорически запретила ему обращаться к Франсиске.
— Фарина привёз ей какое— то лекарство, от которого она всё время спит и вообще живёт как в тумане. Она даже не поймёт тебя, если ты станешь говорить ей о наших подозрениях. А если и поймёт, то не поверит. Она по— прежнему считает Фарину ангелом.
Жулия, однако, заблуждалась: Франсиска в часы коротких просветлений тоже стала задумываться о том, что Фарина неспроста подсовывает ей это лекарство с выраженным снотворным действием. Ему нужно, чтобы она крепко спала по ночам. А вот зачем? Не затем ли, чтобы в это время выносить из подвала остатки драгоценностей?
Франсиске очень не хотелось в это верить, но всё же она решила выяснить, что делает по ночам Фарина, и однажды не проглотила таблетку, а лишь подержала её во рту и затем выплюнула. Фарина этого не заметил, но и в подвал он в ту ночь не спускался, надеясь, что дополнительное ужесточение режима сможет, наконец, сломить волю Беатрисы.
Франсиска не смыкала глаз до утра, а Фарина прекрасно выспался и утром — бодрый и свежий — поспешил на кухню, где в это время Жулия обычно варила кофе. Фарина давно уже плотоядно поглядывал на эту красивую грациозную мулатку, а после того, как Франсиска родила девочку, стал всерьёз помышлять о том, чтобы соблазнить Жулию, которая в силу своей молодости наверняка смогла бы одарить его настоящим наследником, то есть сыном.
Почувствовав на себе недвусмысленный взгляд Фарины, Жулия не побоялась поставить его на место:
— Мне не нравится, когда вы на меня так смотрите! Идите в столовую, кофе я сейчас вам принесу.
На Фарину её замечание не подействовало.
— Я всё думаю, как твой муж может, чуть ли не каждую ночь уходить на рыбалку и оставлять такую красотку одну! Ты напрасно теряешь время со своим мужланом. Рядом с тобой есть мужчина, готовый помочь тебе во всём. С ним ты можешь стать счастливой и богатой.
— Сеньор Фарина, вы завели нехороший разговор! — строго сказала Жулия.
— А тебе не хотелось бы получить в подарок вот это? — продолжил гнуть своё Фарина, показав Жулии дорогую старинную брошь, усыпанную сапфирами.
Жулия лишь искоса взглянула на брошь и ответила Фарине с откровенной угрозой:
— Если Зангон узнает о вашем предложении, он не оставит на вас живого места!
Фарина засмеялся, спрятал брошь в карман и, прежде чем уйти из кухни, позволил себе дерзкое и циничное замечание:
— Все женщины одинаковы: поначалу ломаются, а потом соглашаются. И ты тоже не устоишь перед золотом и такими красивыми камнями!
Вполне удовлетворённый результатом этой беседы, он попил кофе и поехал к комиссару Омеру.
— Я пришёл к выводу, что Маурисиу прячется в доме старой негритянки, — сообщил он комиссару. — Поэтому вы должны сделать там повторный обыск. Только не забудьте взять наручники!
Омеру поехал вместе с ним на фазенду, обыскал домик Риты, но не нашёл там никаких следов Маурисиу.
Фарина же, дождавшись ночи, вновь спустился в подвал и стал выбивать признание из Беатрисы, которая в течение нескольких суток пила только воду и исхудала почти до неузнаваемости. Фарина догадался, что папку с документами она оставила в Сан— Паулу, и там же, вероятнее всего, скрывался Маурисиу. Поэтому вопросы Фарины несколько изменились: он стал требовать от Беатрисы адрес её сообщников в Сан— Паулу.
— Значит, вы не нашли Маурисиу? И не найдёте! — ответила ему на все вопросы Беатриса.
— Ты пожалеешь об этом, — сказал ей Фарина. — Я уеду дня на три в Сан— Паулу, и всё это время у тебя не будет даже капли воды. Не знаю, застану ли я тебя живой, когда вернусь.
— Не в ваших интересах меня умерщвлять, — напомнила ему Беатриса. — Если я тут погибну, папка сразу же всплывёт наружу, и тогда вам несдобровать!
Фарине пришлось учесть этот аргумент.
— Ладно, — сказал он, — я сейчас принесу тебе воды и кусок хлеба, а ты тут хорошенько подумай над своей участью.
Франсиска в это время крепко спала и ничего не слышала, потому что её муж на сей раз строго проследил за тем, чтобы она проглотила таблетку.
Утром Фарина поехал на железнодорожную станцию и неожиданно встретил там Жустини. Маркуса при ней не было, зато её служанка несла два тяжёлых баула с вещами.
— Что происходит? — спросил Фарина. — Тебе надоел твой мальчик?
— Нет, не надоел, но я действительно уезжаю отсюда навсегда, — с печалью в голосе сообщила Жустини. — Хорошо, что я тебя встретила. Надеюсь, ты поможешь мне в дороге.
По пути в Сан— Паулу она поведала Фарине свою драматическую историю.
Всё началось с того, что до сеньоры Лейлы — матери Маркуса — дошли слухи о женитьбе её сына на проститутке. Лейла приехала в Сан— Паулу, узнала всю правду и, выпросив у Мариузы новый адрес сына, вызвала его телеграммой в город. Маркус приехал на встречу с матерью, рассказал ей о своём счастье жить на фазенде с любимой женщиной, и Лейла на словах благословила этот брак, а на деле приложила максимум усилий, чтобы его разрушить. Она попросила Маркуса задержаться в Сан— Паулу ещё на несколько дней, чтобы он устроил свою младшую сестру в педагогическое училище, а сама тайком от него поехала на фазенду к Жустини.
— Она умоляла меня на коленях, — рассказывала Жустини своему попутчику, — чтобы я ушла от Маркуса и не ломала ему жизнь и карьеру. Мне было трудно решиться на такой шаг, но его мать меня, в конце концов, убедила. Я ведь люблю Маркуса и не желаю ему зла! Кто знает, сколько мне суждено прожить? Может, там, на свежем воздухе, я бы прожила долго... И что было бы тогда? Мои деньги рано или поздно кончатся, а у Маркуса нет никакой работы. Он человек городской, возделывать землю не умеет... В общем, я решилась!..
— И что же ты будешь делать в городе? — спросил Фарина.
— Вернусь в бордель, чтобы сжечь все мосты. Маркус мне этого никогда не простит, а истинную причину моего поступка ему знать не обязательно.
Фарина нахмурился:
— Извини, Жустини, но я не смогу взять тебя в бордель. Во— первых, мы сейчас набрали туда совсем молоденьких девушек, а тех, кто постарше, уволили. Но главное даже не в этом... ты ведь серьёзно больна, Жустини, у тебя туберкулёз. Я не могу подвергать клиентов опасности заражения!
— На фазенде мне стало гораздо лучше, я начала поправляться...
— Вот и жила бы на фазенде! — жёстко произнёс Фарина, давая понять Жустини, что не поддастся ни на какие уговоры. — А уж если ты вздумала уйти от Маркуса, то сними для себя комнату и живи там тихо, никого не беспокоя.
По приезде в Сан— Паулу Жустини воспользовалась его советом — сняла для себя скромную дешёвую комнату. И с того момента её жизнь стала стремительно угасать.
Глава 31
Не выдав Марию Фарине, Самуэл действительно оказал ей неоценимую услугу, и она с тех пор стала считать его своим искренним другом. Ей теперь уже не казались навязчивыми его попытки поговорить с ней наедине при каждом удобном случае. Наоборот, Мария испытывала естественное желание хоть чем— то отблагодарить Самуэла. А у него, как ей казалось, была явная потребность в доброжелательном собеседнике, или, точнее, в терпеливом слушателе. Самуэлу надо было кому— то излить душу. Он признался ей, что всю жизнь, с раннего детства, был очень одинок, потому что рано лишился матери. Отец, овдовев, так больше и не женился, и, хотя он очень любил сына, Самуэлу всегда не хватало материнской ласки. Это была чистая правда, Самуэл тут не лукавил.
Мария глубоко сочувствовала Самуэлу. Она ведь тоже росла без матери, с овдовевшим отцом, поэтому ей были понятны горести Самуэла.
А тут ещё Жонатан на склоне лет вдруг вздумал жениться, чем нанёс болезненную травму одинокой душе Самуэла. И это тоже было правдой, Самуэл нисколько не преувеличивал своих страданий, когда жаловался Марии на отца.
— Я смог бы его понять, если бы он женился на хорошей порядочной женщине, — говорил с болью Самуэл. — Но он же привёл в дом алчную проститутку, которая по возрасту ему даже не в дочери годится, а во внучки!
Самуэл был не одинок в своём мнении. Эзекиел и Ципора, например, считали, что Жонатан попросту сошёл с ума, о чём прямо говорили ему в лицо.
Эту юную особу Жонатан и в самом деле, привёл домой из борделя, куда его заманил Фарина в один из своих приездов в Сан— Паулу. Став хозяином борделя, Фарина завёл там новые порядки. Теперь Малу специально ездила в порт и отбирала для своего заведения красивых девушек, прибывающих на кораблях из Европы. Потом в борделе по инициативе Фарины устраивались аукционы, на которые выставлялись наиболее красивые девушки, ещё не успевшие потерять невинность.
Именно на такой аукцион Фарина и пригласил Жонатана, где тот впервые увидел юную, умопомрачительной красоты девственницу, прибывшую сюда на поиски счастья из Италии. Жонатан выложил за неё ни много ни мало миллион, но заплатил он не за право первой ночи с этой красавицей, а за право взять её в жёны.
Девица одурела от возможности получать всё, что пожелает, и каждый день заставляла Жонатана покупать ей горы драгоценностей и шикарных туалетов.
Самуэл был в шоке.
— Неужели мой отец и правда сошёл с ума? — говорил он Марии. — Любой здравомыслящий человек сразу увидит, чего стоит эта девица и что у неё на уме. А мой бедный папа надеется, что она будет ухаживать за ним в старости! Это же безумие! Разве я не прав?
— Ваш отец влюбился, — отвечала Самуэлу Мария. — Вы не можете отказать ему в праве на любовь. Это не в вашей власти.
«Господи! Она и вправду святая!» — думал о Марии Самуэл, что, впрочем, не мешало ему целенаправленно подготавливать для неё западню в угоду Камилии.