– А теперь я хочу услышать, какого черта, ты играешь со мной, детка? Или тебе нравится, когда причиняют боль? – мужчина нехорошо усмехнулся, а я задрожала, даже не желая представлять, о чем он думал, когда смотрел на меня. В его зеленых глазах промелькнул явный интерес. Больной! Точно больной и ушибленный на голову!
– Это не я, – ничего умного я выдавить из себя в тот момент не смогла.
– Очень интересно, – протянул мужчина, растягивая губы… не в улыбке, в оскале. – И кто же, девочка моя? – его голос стал настолько сладостно приторным, что я уже не просто дрожала, меня начала бить крупная дрожь.
– Волчица, – произнесла. Прошептала. Нет, скорее попыталась, потому что не уверена, что хоть малейший звук сорвался с моих губ.
Не ожидала. Не отследила. Оказалась на руках у Соболева. А он успокаивающе поглаживал и одновременно укачивал, как маленького ребенка. Кажется, не у одной меня раздвоение личности. Этого странного мужчину тоже кидает из крайности в крайность. А это еще более пугающе, чем его неадекватные реакции на малейшие действия. Действия, которые он считает проступками.
– Успокойся, маленькая моя! Я не сделаю ничего дурного! Не причиню вреда, – пытался уговаривать меня оборотень.
– Не причинишь вреда? – с сарказмом произнесла я. А прозвучало это жалко, потому что сама не заметила в какой момент начала плакать. – Уже причинил.
Я уже не плакала, даже не ревела. Я истерила. По-другому мое состояние охарактеризовать было невозможно. Я что-то говорила, размазывала сопли и слезы по лицу. Что именно я произносила явно было непонятно, потому что мои слова щедро перемежались со всхлипами.
Сама не заметила в какой момент Влад начал меня целовать и ласкать. Я просто обалдела от такой наглости и попыталась оттолкнуть от себя мужчину. Его нахальные руки и не менее дерзкие губы. Удивительно, но Соболев прекратил немедленно, сразу как возникло легкое сопротивление.
– Ты, – обвиняюще ткнула в него пальцем. Я хотела сказать много чего доброго в его адрес, но он меня перебил:
– Зато успокоилась, – мужчина довольно улыбнулся. Именно улыбнулся. Не оскалился. Не ухмыльнулся. Просто улыбнулся. – Мои поступки мы обсудим позже. Сейчас я хочу знать, что с тобой происходит? – как-то очень уж серьезно спросил он.
И я рассказала. С самого начала. О том, что до встречи с ним не чувствовала свою волчицу. Ощущала, что она со мной, но не так явно, как сейчас. О том, что моя звериная сущность имеет собственное мнение. О том, что мы можем общаться. И даже добавила:
– Она тебя хочет. Не я.
Кажется, это сделала зря. Мужчина не смог сдержать эмоции. Скривился, но комментировать не стал. Впрочем, во время моего рассказа оборотень тоже не слишком сдерживал их. Он мрачнел. С каждым моим словом хмурился все больше.
– Ты можешь перекидываться? – прямо спросил Влад.
– Нет, – ответила я, чуть удивившись такому вопросу. Неужели родители ему не рассказали? Странно. Вроде для всей стаи это не было секретом.
А Влад разозлился. Я не могла понять, чем опять вызвала его недовольство. Он пересадил меня на стул, а сам ударил сначала по столу, с первого же удара разломав тот. А потом несколько раз по стене. Родителям, похоже, придется делать ремонт. Капитальный. Если мужчина не успокоится.
– Я. Убью. Его, – процедил он.
А я боялась спросить:
– Кого?
– Сверну ему шею, – продолжил он, явно разговаривая сам с собой. А потом резко развернулся ко мне:
– Если разрешишь, я помогу.
Поможет? Я боялась поверить в то, что этот кошмар может закончится. Я еще даже толком не успела обрадоваться, а уже кивала головой, как болванчик, соглашаясь.
– Есть, правда, одно Но, Ана, – оборотень подошел ко мне и встал на колени, вынуждая смотреть ему в глаза. Что-то мне уже его способ не нравился. Но с другой стороны это всяко лучше, чем постоянно бороться и постепенно сходить с ума.
– Я могу поставить временный блок в сознании.
– Я не понимаю.
– До ближайшего полнолуния я запру твою волчицу, а потом помогу с оборотом.
– Но? – осторожно напомнила я.
– Ты понимаешь, что если я буду работать с сознанием, то у тебя не останется от меня секретов? – до меня еще до конца не дошла суть происходящего. Неужели, он сможет прочитать мои мысли?
– Ты сможешь прочитать мои мысли?
– Да, Ана. Это неизбежно, когда альфа работает с сознанием.
Плевать! Пусть! Это лучше, чем чувствовать себя чокнутой и озабоченной.
– Я согласна!
– Хорошо, – произнес мужчина, подхватывая меня на руки. – Покажи мне комнату с большой кроватью.
– Зачем? – напряженно спросила я, как-то вмиг сжимаясь.
– Ана, Ана, – Влад лишь покачал головой. – Ты не о том думаешь, детка. Хотя потом я бы не прочь развлечься. Но времени у нас в обрез.
– В обрез? – поинтересовалась я, не понимая куда спешить? Нет, я не хотела и не собиралась заниматься с ним снова сексом. Но какие дела могут быть у мужчины вечером?
– В девять стая Сукач должна принести мне клятву верности, а потом мы уезжаем.
– Куда?
– Ко мне.
Я не стала комментировать это, потому что мы поднялись на второй этаж. Да и спорить сейчас было не время и не место. Да и просто бесполезно. В любом случае я собиралась поехать с Владом. Хотя бы для того, чтобы увидеть женщину, которая меня родила.
– Куда нам? – оборотень застыл на самом верху лестницы. Хочет комнату с большой кроватью? Такая в этом доме была одна. В спальне у родителей.
– Вторая дверь.
Альфа очень легко ногой открыл дверь. Родители. Как же я не подумала о том, что они могут находиться в собственной спальне? А где им еще быть, когда Влад выгнал их из столовой?
Они непонимающе смотрели на нас. Еще бы. Я бы тоже удивилась, если бы ко мне в спальню вошел посторонний с дочерью на руках.
– Анечка, Влад, – начала было мама. А Соболев уже уложил меня на родительскую кровать, схватил отца за грудки и от души врезал.
Мама закричала, а я в испуге зажала рот руками.
– Чтобы я вас обоих до девяти не видел здесь. Иначе не сдержусь. Убью, – спокойно произнес он. Но от его тона вода замерзла бы, что уж говорить о присутствующих. Родителей словно ветром сдуло.
– Зачем? – тихо спросила я, когда Соболев присел рядом со мной.
– Он виноват в твоем состоянии.
– Я не понимаю.
– Ана, любой альфа может то, что собираюсь сделать я. Кому-то это дается легко и просто, у кого-то забирает много сил. Но это обязанность любого альфы – помочь разбудить звериную сущность, если она вовремя не откликается. Обычно такое происходит с полукровками, – он резко оборвал себя. – Сейчас не время это обсуждать. Если захочешь, потом расскажу.
Я хотела. Очень. Кажется, мне пора заводить блокнот, где буду в столбик записывать все то, что он мне обещал рассказать. Но я не понимала одного: почему отец не сделал этого для меня? Если Влад говорит правду, то это его обязанность. Вряд ли Соболев стал бы лгать. Верно ведь? Вопросы. Слишком много вопросов. Одни вопросы.
– Ложись, – он убрал из-под моей головы подушку, откидывая ту на пол. – Ноги раздвинь. Шире, – скомандовал мужчина. – Смотри мне в глаза.
Влад устроился сверху, опираясь со согнутые руки.
– Расслабься, – поза была слишком интимной. Мне стало сразу как-то не по себе. О каком расслаблении в таком состоянии может идти речь? Захотелось отвести взгляд, а лучше закрыть глаза, чтобы не видеть этого пристальному взора жгучих зеленых глаз.
Неожиданно Влад перекатился набок и освободившейся рукой притянул меня к себе, пытаясь поцеловать. Я успела выставить ладошки вперед и отвернуть голову, поэтому поцелуй пришелся куда-то в область уха.
– Влад, – начала я, – не надо…
Он ведь сказал! Он ведь обещал! Похоже, у меня снова начиналась истерика. И тут я услышала что-то похожее на смех. Влад не смеялся, он скорее хрюкал. Это заставило меня перестать паниковать и внимательно посмотреть на мужчину.
– Послушай, девочка моя, даже если бы я захотел с тобой переспать, что в этом страшного? – Соболев резко перекатился на спину, увлекая меня за собой. Вот я уже лежу у него на груди, опираясь на нее руками, и смотрю в его глаза, в которых плещется откровенное веселье. – Мы полтора часа назад уже занимались сексом и нам было удивительно хорошо вместе, – это безнадёжно. Как объяснить мужчине, что физическое «хорошо» отличается от морального? И тут я злорадно подумала о том, что он скоро сам обо всем узнает.
– Влад, зачем все это?
– Ты слишком напряжена. Я хотел помочь расслабиться, иначе будет больно, – оборотень уже успокоился и снова стал серьезным. – Очень.
– Почему?
– Пойми правильно. Я безусловно могу влезть к тебе в голову и так. Если мне это доставит лишь легкий дискомфорт, твое сознание придется ломать, а это уже причинит сильную боль.
– Почему сразу не сказал?
– Зачем? – логично спросил он. – Чтобы больше волновалась?
Хорошо, что не сказал раньше. Правильно, что не сказал. Ненужная информация, хотя весьма полезная. Только вот сейчас я волновалась еще сильнее. Ни одно разумное существо не любит осознанную боль, если конечно не является мазохистом. Я обреченно выдохнула и согласилась с его методами расслабления:
– Делай, что считаешь нужным.
Снова увидела улыбку на его лице. Злой она мне не показалась, скорее снисходительной.
– И чего ты так горестно вздыхаешь? – усмехнулся Влад, явно делая какие-то выводы из моего поведения. – Я ведь тебя не на костер инквизиции веду, а всего лишь собираюсь слегка приласкать, – как объяснить мужчине, что для меня, если это не синонимы, то по ощущению примерно одно и тоже. – Снимай сарафан, – я послушно села, прямо на нем. Стянула разноцветную тряпку, оставаясь в одних трусиках.
Заметила чисто мужской, оценивающий взгляд. Удовлетворенный взгляд. Хозяйский.
– Ты очень красивая, – его руки заскользили по моей талии, устраивая меня более удобно. – Ты была хорошеньким ребенком, а стала по истине восхитительной женщиной, – ладони заскользили вверх, накрывая полушария груди и чуть сжимая. – Такой совершенной и такой моей.