— Завтра все подробней обскажешь, — успокоился Великий князь, — Какие предложения у тебя по Раевскому? Шуйские уже воду мутят, требуя вернуть им Вятку.
— Мутят воду младшие Шуйские. Глава рода все понимает. Они сами, без сопротивления, отдали город. А Федор его отбил с боем, Вятка принадлежит ему теперь по праву. У нас Шуйские могли что-то просить, если бы в освобождении участвовали твои войска. А так, это спор двух родов, ты тут можешь выступать только в роли арбитра. И закон на стороне боярина Раевского. Вернее, теперь уже ярла Рагнара.
— И? — Ингвар с интересом посмотрел на своего верного пса — большого специалиста по хитрым схемам и интригам. Вот и сейчас чувствовалось — Лобанов что-то затеял.
— Предлагаю оставить все как есть, – тонко улыбнулся глава «Ока», — Владимир Шуйский стар и болен, ему осталось не долго. А наследники давно поглядывают в сторону Империи и эребов…
— Думаешь, оттуда ветер дует? — мрачно перебил Юрия Мстиславовича Великий князь, и комнату опять затопила звериная мощь Лодброков.
— Не исключаю такую возможность. Но вряд ли. Скорее у юных оболтусов ретивое взыграло. Вот и пусть схлестнуться с Раевским. Предполагаю, их ждет большой сюрприз.
— У меня там дочь! — зло вмешался в разговор молчавший до сих пор Бежецкий.
— У меня тоже, — отрезал Лобанов, — И знаешь что? — Юрий пристально посмотрел на друга, — Я даже рад этому.
Брови Бежецкого удивленно взметнулись вверх. Великий князь одобрительно хекнул. А Лобанов пояснил свою мысль:
— Пойми, Слава. Нашим девочкам выпала возможность встать у истоков основания Великого рода. И они это давно поняли, в отличие от тебя. Но ты всегда был упертым, — Ингвар с Юрием усмехнулись, глядя на насупившегося Бежецкого, — А потом… Тебе не нужны внуки с Древней кровью?
— Это еще не доказано… — буркнул Ярослав.
— Аналитики дают вероятность больше семидесяти процентов.
— Все равно, — уперся Бежецкий, — Там уже сосватаны Наталья и эта эллинка.
— Балбес ты, Славка, — добродушно усмехнулся Ингвар, собственноручно разливая водку, — Прямой как рельса и такой же твердый. Наташка с Анастасией фактически навязаны парню. А твоя Рогнеда, судя по всем докладам Юркиной агентуры, уже почти жена.
— Почти, — не сдавался Ярослав, — Моя дочь греет постель какому-то проходимцу! К отцу вернуться отказалась! Самостоятельная чересчур стала! Выпорю! — все сильнее заводился князь, — А этого ярла самозваного убью!
Ингвар с Лобановым с усмешкой переглянулись. Друзья прекрасно знали, что такой злой и горячий с виду князь души не чает в своих дочурках и никогда не повышал на них даже голоса. Правда, дочери и не давали до некоторых пор такого повода. Но времена меняются, детишки растут. И вот уже суровый и жесткий как сталь князь Бежецкий до одури боится выпускать подросших кровиночек из семейного гнезда.
— И мне придется тебя казнить! — перебил бурлящий поток возмущения Великий князь. Бежецкий замер с выпученными красными от бешенства глазами и открытым ртом.
— С какого⁈ — с трудом выдавил он.
— С такого! — передразнил его Ингвар, — Не хотел сейчас говорить. Думал сообщить о награждении, когда Рогнеда с Федором будут в княжестве. Нападение на кавалеров «Молота Тора»! Или ты собираешься вызвать Раевского на дуэль? Очень не рекомендую тебе этого делать, — Великий князь покачал головой, — Не уверен, что даже я справлюсь с этим молодым человеком…
Ингвар вспомнил первую встречу с Федором, когда родовую силу, выражаясь образно, прижали к земле и отшлепали как нашкодившего котенка. О чем-то подобном говорил и Верховный жрец.
— Да и пороть героиню Великого княжества, согласись, так себе идея…
— Да ну вас! — буркнул Бежецкий. Но было видно, что князь остыл. Да и, признаться честно, сейчас Ярослава распирала гордость за дочь. Высшая боевая награда княжества — это очень серьезно! Знать бы еще за что. Он исподлобья посмотрел на друзей. — За что хоть? Задание она провалила, в плен попала.
— В плен сначала попала моя группа, — дернул щекой Лобанов, — А у опытного палача заговорят все, сам знаешь. Против Рогнеды и Волков играли «Орлы Зевса». У нее не было шансов.
— Уничтожу! — прошипел Бежецкий.
— Кого? «Орлов»? — покачал головой князь Юрий, — Так это уже сделал наш потенциальный зять со своей ученицей. Леонид погиб, остатки элиты отдыхают и дают показания на островах в лагере для военнопленных. Олег еще в предпоследний вылет в Пограничье их вывез в княжество. Что касается Лакапиных, то такого рода нет больше. Василий остался, но ему жить не долго, погостит у меня — и повесим. Еще бабы с ребятишками и горстка слуг. Но их уже начали рвать бывшие союзники.
— А Стас?
— А Стасу с племянником расправил крылья Раевский. Как он умеет, — сильных, поживших и не боявшихся крови мужчин передернуло, — Гвардейцев рассадил по кольям.
— Чудовище! — только в голосе Бежецкого было больше одобрения, чем презрения или брезгливости.
— Все еще хочешь схлестнуться с парнем? — усмехнулся Ингвар.
— Да ну вас! — повторился Бежецкий, опрокинув рюмку.
— И, Слава, напиши Рогнеде, — серьезно посмотрел на друга Лобанов, — Девочка переживает, что пленом опозорила род. А лучше загляни ко мне завтра. Рагнар захватил в Вятке узел связи, теперь имеем постоянный канал с Пограничьем. Вот и поговоришь с дочерью.
— Спасибо, — благодарно кивнул Ярослав.
— Юра, — Ингвар впился взглядом в Лобанова, — Приглядывай за Рагнаром. Он должен оставаться с нами. Титул ярла за ним признаем, — Великий князь не весело усмехнулся. А куда деваться? Это уже свершившийся факт и лишнее упрямство на пользу не пойдет, зато признание может положительно сказаться на изрядно подпорченном мятежом и отступлением имидже княжества в Пограничье, — Дочерей к слежке не привлекайте. Они девочки умные и так разберутся, как себя вести. А противопоставлять их Раевскому ни к чему. Удели особое внимание эллинам, не доверяю я им. И, Юра, — Лодброк отпустил свою родовую ауру, — Здесь ошибок быть не должно. Иначе тебя не спасет наша дружба, — и сбивая тяжелое напряжение уже спокойно добавил, — И хватит о делах. У нас пьянка или как?
В шатре Великого хана Абылая пахло сушеными степными травами, кожей, дымом костра и кислым, бодрящим, как утренняя свежесть, кумысом. Тусклый свет масляных ламп освещал низкий стол, за которым сидел хан и самые знатные нойоны степи. Напротив, на войлочном ковре, стоял гонец — молодой воин из рода Кызыл-Жал, невысокий, крепкий, с обветренным лицом и шрамом через бровь. Его одежда выделялась простотой среди роскошных халатов степной аристократии. Осанка, жесты и жесткий, пронизывающий насквозь, совсем не юношеский взгляд говорили о серьезном боевом опыте гонца. В руках парень крепко держал свёрток, завёрнутый в чёрную ткань, который категорически отказался показать ханским телохранителям-турхаутам. Дело дошло бы до вооруженной стычки, если бы не приказ Великого хана пропустить посланника Гесера.
Абылай пытливым мудрым взглядом с нескрываемым интересом смотрел на воина. В жестких желтых хищных глазах то и дело мелькала веселая ирония. Тишина была тяжёлой — гонец стоял гордо, не опуская взгляда, вместо того, чтобы упасть ниц перед ханом и наиглавнейшими людьми степи. Крашеные хной волосы мокрыми прядями прилипли к вспотевшему лбу, ноздри вздувались от тяжелого дыхания, верхняя губа подрагивала, обнажая белые зубы. Молодой воин чувствовал направленную на него злобу и готов был ответить любому, кто посмеет бросить вызов его хозяину. Ибо здесь и сейчас он был голосом Великого Гесера. А после взятия Нократа, именно под таким именем в степи знали Вятку, у примкнувших к Рагнару кочевников сомнений в том, что они служат сыну Тэнгри не осталось.
— Говори, Кызыл-Жал, — сказал Абылай, его голос был низким, но тёплым, как у старшего, приветствующего достойного воина. Хану понравился этот молодой гордый воин. Как он готов был ценой собственной жизни оборонять то, что предназначалось только хану. В козни от Гесера Абылай не верил. — Какие вести ты привез от сына Тэнгри? И что за вещь в твоих руках, за которую ты был готов умереть?
Гонец уважительно, как младший старшему поклонился и выпрямился, обведя горящими глазами нойонов. По шатру прокатился недовольный ропот.
– Великий хан, я Тархан, сын Батыра из рода Кызыл-Жал. Мой господин, Великий Гесер, сын Тэнгри, Владетель Проклятых земель, признанный вольницей Пограничья ярлом, шлет привет брату своему Абылаю, — шатер возмущенно загудел, ханские турхауты схватились за клинки. Какой-то северный бродяга, самозванец помел поставить себя вровень с Великим ханом! Неслыханно! Это оскорбление и унижение для всей Степи! Абылай вскинул руку, заставляя людей замолчать.
— Что хочет мне сказать мой небесный брат? — на тонких бледных губах Великого хана заиграла змеиная улыбка. Он оценил приветствие Гесера, в котором прямо говорится, что Гесер признает божественное происхождение ханского рода.
— Господин в жестокой битве разбил эллинов и взял Нократ. Пограничье идёт за ним. Кара Мысты — княгиня Воронова присягнула ему, ватаги ушкуйников называют его ватаманом. Он предлагает укрепить союз степи, Новгорода и Пограничья, чтобы вместе противостоять алчной Империи и злобным тварям Проклятых земель. В подтверждение своих слов господин просит тебя, Великий хан, принять этот дар, — воин шагнул вперёд и осторожно, с трепетом положил свёрток на стол перед ханом.
Абылай посмотрел на дар, чувствуя странное тепло, исходящее от чёрной ткани. Его пальцы дрогнули, когда он взял сверток в руки. Осторожно, почти с благоговением, хан развернул ткань. На его лице заиграли золотые всполохи, а фигура полыхнула ярким светом. Тэмдэг-ын Хаалга — древняя реликвия, символ власти над Великой степью, дарованная первому хану — Алтан-хану, признала своего нового владельца. Абылай замер, его дыхание стало чаще от охватившего тело чувства эйфории и безграничной силы.
Хан узнал вещь, уютно устроившуюся у него в руках и испускающую живое тепло. Тёмный металл, выгравированные знаки, едва уловимая энергия, говорящая о древней силе. Древняя реликвия, утерянная несколько веков назад — ключ к власти, полный и безоговорочный. И Гесер отдал его просто так, прислав с простым воином. Хан поднял взгляд на Тархана, его глаза светились восхищением.