Беспризорники молчали, их лица смягчились, но настороженность не ушла. Хвост, самая младшая, подалась вперёд, её грязные косички качнулись.
— Это… правда ты? — её голос был тихим, почти шёпотом. — Чуня? Но как… как ты стала такой?
Сольвейг вытащила из кармана комбинезона старый браслет, сплетенный из потёртых верёвочек с бусиной. Они сплели его с Хвостом.
— Помнишь? Ты еще плакала, что бусина кривая, а я сказала, что она особенная.
Девочка замерла, её глаза расширились. Она медленно подошла, взяла браслет, провела пальцами по бусине. Её губы дрогнули:
— Чтоб мне сдохнуть… Чуня, — пробормотала она, но тут же нахмурилась, — Но ты теперь другая. Важная. Зачем вернулась? Хочешь нас в холопы?
Сольвейг покачала головой, здесь не верят в хорошее. Хорошего здесь не случается.
— Не Чуня. Сольвейг, — гордо произнесла она, — Я теперь ученица ярла Пограничья. Он дал мне шанс. Я вернулась, чтобы дать его вам.
Жало сплюнул в костёр, его глаза сузились.
— Ярл Пограничья? — хмыкнул он, — Байки! Там вольные охотники правят, а Мурман любого ярла в куски порвёт. Чё ты несёшь?
— Я видела Пограничье, — твёрдо сказала Сольвейг, — Дралась с эллинами. Делала артефакты. Сидела за одним столом с княжнами. Ярл — не сказка. Он собирает тех, кто готов рискнуть ради большего, чем красть корки в подворотнях.
Клиф загоготал нервным икающим смехом.
— И чё, мы теперь к твоему ярлу в холопы? Ништяки из аномалии ему таскать, пока не сдохнем?
И это тоже было правдой. Ватаги охотников вербовали порой нищих беспризорников, обещая уважение, богатство и принять в Гильдию. Только больше тех доверчивых, кто решился на такой шаг, никто никогда не видел.
— Не в холопы, — возразила Сольвейг, её голос стал резче, — В слуги рода. В воины. В артефакторы. В тех, кто будет строить новую силу. Я была, как вы. Голодная, грязная, никому не нужная. Но я выбралась. И вы можете.
Хвост подняла взгляд, её глаза блестели от слёз и восторга.
— Ты… правда стала такой? — прошептала она, — Как в сагах? Как валькирия?
Сольвейг улыбнулась, но её улыбка была сдержанной:
— Не валькирия. Валькирия у нас княжна Бежецкая. Но я научилась драться. И магии, — под удивленный вздох ребят она зажгла на ладони огонек, — Вы тоже сможете.
Тощий, до сих пор молчавший, подался вперёд, его голос был хриплым.
— А если обманешь? — выдохнул он, — Ты теперь одна из них, — он презрительно скривился, — Как мы тебе поверим? Ты нас продашь, а мы сгинем.
Сольвейг посмотрела на него, вспоминая свои страхи. Она присела, чтобы быть на одном уровне с Хвост.
— Я не обещаю лёгкой жизни, возможно даже кто-то из вас умрет. Там война и Заброшенные земли, — сказала она тихо, — Но я обещаю шанс. Я была одной из вас. Я знаю, что такое голод и страх. Но я знаю и другое – каково это, когда тебе верят. Подумайте. Через три дня я вернусь за ответом.
Беспризорники переглянулись. Жало спрятал железку в лохмотья, а Косичка, скривившись, кивнула:
— Ладно, подумаем, — буркнула она.
— Но если это замануха, — добавил Жало, — Чуня, тебе не жить.
Сольвейг кивнула, не отводя взгляда от настороженных глаз.
— Договорились.
Она поднялась, чувствуя, как их взгляды впиваются в её спину, тем же путем, что пришла выскользнула наружу. Сольвейг не ждала, что они пойдут за ней. Ребята видели в ней не Чуню, а чужака — девочку из прошлого, ставшую другой. И это их пугало.
Снаружи её ждали степняки. Шулун хмыкнул, заметив пыльный комбинезон.
— Ну что, нашла своих?
— Нашла, — коротко ответила Сольвейг, — Идём, — ей как можно скорее хотелось оказаться в гостинице, где их поселил княжич Олег. Девочка закусила губу. Задача, поставленная Учителем, оказалась сложнее, чем она думала изначально. Ничего. Она обязательно справится. Рагнар в нее верит, и она не подведет.
В ресторане гостиницы, было шумно. Аристократы, купцы, офицеры, новгородцы и иноземцы заполняли зал, их голоса тонули в звоне бокалов и стуке посуды. Сольвейг сидела за угловым столом. Охрана устроилась за столиком рядом. Девочке было немного не по себе, но виду она не показывала. Это еще один урок, еще один экзамен, данный ей Учителем. Они могли бы остановится в офицерской гостинице на базе Воздушного флота, но Рагнар настоял, чтобы Сольвейг поселилась в самом центре города, в знаменитом франкском отеле «Ле Мерис», больше напоминающем княжеский дворец.
— Привыкай к светскому обществу, — улыбнулся он, потрепав ее по голове.
Легко сказать — привыкай! Попробуй, разберись в десятке разных вилочек, ложечек, ножичков и прочих салфеточек, тарелочек, бокальчиков, которыми заставил ее столик чопорно-вежливый официант. На самом деле, обеденный этикет она знает. Не зря же ее учили целая княгиня, две княжны, барон, баронет и сам Учитель. Просто пока еще она путается с непривычки и от волнения.
Сосредоточившись на приборах, Сольвейг не прислушивалась к разговорам вокруг, пока знакомое и не совсем приятное упоминание «Орлов Зевса» не прорезало гул зала, как магический импульс. Девочка подняла взгляд. За столиком напротив расположилась компания — трое студентов магической академии, по всей видимости, недавно вернувшиеся с фронта, и их спутницы — миловидные девушки-аристократки.
На лицах парней застыли одинаковые выражения усталости и легкой бравады. Губы Сольвейг тронула улыбка. Наверное, они думают, что именно так должны выглядеть настоящие ветераны. Тем временем высокий, с аккуратно зализанными назад волосами вещал со сдержанной уверенностью:
— … Это было у Кровавого холма, — лениво выдавливал он слова низким хрипловатым от драматического напряжения голосом, словно переживал мгновения кровавого боя заново, — Дождь лил как из ведра, энергоканалы гудели от помех. Нас троих с десятком ветеранов отправили держать старую заставу — две полуразрушенные башни на склоне холма.
— Стратегически важная позиция, — с серьезным видом дополнил его товарищ с тонкими щегольскими, подкрученными вверх, усиками, — Взяв ее, имперцы нависли бы над нашим левым флангом.
Барышни зачарованно ахнули, пожирая кавалеров восхищенными взглядами.
— «Орлы Зевса» ударили на рассвете, — кивнул зализанный своему товарищу, продолжив рассказ, — Подло напали под прикрытием «Теневого савана». Мне повезло. Я заметил огонек индикатора накопителя магострела, когда кто-то из имперцев решил перезарядиться перед боем. Еле успел подать сигнал. Если б не это, нас бы смяли за минуту.
Сольвейг, едва удержалась, чтобы не фыркнуть. «Орлы» — элита, они бы так глупо точно не подставились.
— Хродгейр нас вытащил, — подхватил байку третий, коренастый с густой кудрявой шевелюрой, — Я с двумя бойцами бросился к крупняку, надо было попытаться пробить их «Саван». И тут эллины кинули «Пепельный разлом» — заклинание, что разрывает энергоканалы, как граната винный бочонок. Хродгейр, — он кивнул на зализанного, — Успел поставить щит, вложил всё, что мог. Тут и мы с парнями сбили их невидимость.
Усатенький подался вперёд, его глаза были прищурены, словно он видел тот бой.
— А я их фланг засёк, — добавил он, его пальцы сжали край стола, — Имперцы лезли через топи, как тараканы. Всё было на волоске. По нам били с трех сторон. Хродгейр выбыл, а мы с Сигурдом держали щиты. Все равно силы были слишком неравными. Эллины выбили расчет крупнокалиберного «Жала». Парни отстреливались до последнего, — студент трагично склонил голову, в то время пока Хродгейр разливал вино, почему-то наполнив бокалы девушек сильней чем свой и товарищей, — Я сам бросился к магобою и продолжил огонь.
— Бьёрн их строй развалил — кивнул коренастый, — Его выстрелы дали нам время, пока подкрепление не подошло. Тысячник Харальд потом сказал, что мы убили самого Леонида — командира «Орлов». Каждому руку жал, обещал доложить князю.
Блондинка ахнула, её глаза блестели восхищением.
— Самого Леонида? — восхищенно захлопав ресничками, прошептала она, — Против «Орлов Зевса» выстояли?
Ее рыженькая подружка коснулась руки Сигурда, её лицо побледнело:
— Вы настоящие герои, — выдохнула она, — Как в древних сагах!
Брюнетка посмотрела на Бьёрна, её улыбка дрожала от гордости:
— Вам теперь ордена должны дать? — спросила она, — Вы спасли весь рубеж!
— Не за ордена воюем, — небрежно бросил зализанный.
Сольвейг замерла, её ложка застыла в воздухе. Леонид погиб в лесах Пограничья, в жестокой засаде, где эллинский спецназ был почти полностью уничтожен. Умер на руках Учителя. Она была там, видела, как тело Леонида предавали огню по новгородским обычаям. Ярл тогда сказал, глядя как души имперцев взлетают в Ирий вместе с дымом погребального костра: «Отличные воины, и командир у них достойный противник. Такие враги заслуживают хорошего посмертия и тризны по всем правилам». Сольвейг помнила запах дыма, горелого мяса и торжественную тишину, повисшую над лесной поляной.
Тогда каким образом «Орлы Зевса» оказались у «Кровавого холма»? И почему элита имперского спецназа, мастера скрытных операций полезли штурмовать заставу, как обычная пехота. В то же время рассказ студентов был слишком детализированным — «Теневой саван», «Пепельный разлом», взрыв артефакта. Складно врут, выдавая байку, подслушанную у ветеранов, за свои подвиги. Сольвейг фыркнула, не сдержавшись, и покачала головой.
Хродгейр заметил её реакцию, его брови сдвинулись:
— Вы услышали что-то смешное, сударыня? — спросил он, его голос был холодным, но сдержанным, как у человека, привыкшего к дисциплине, — Или сомневаетесь в наших словах?
Сольвейг быстро взяла себя в руки, подавив желание разоблачить юнцов. Она опустила ложку и улыбнулась, её голос был мягким, почти извиняющимся:
— Нет, что вы, сударь, — сказала она, кашлянув для убедительности, — Просто поперхнулась. Вы так интересно рассказываете, что я заслушалась. Прошу меня простить, не хотела вас отвлекать.
Она слегка наклонила голову, изображая вежливость. Ей жутко хотелось разоблачить хвастунов. Но Учитель не одобрит, если она ввяжется в ссору с аристократами. Тем более у нее есть свое задание, а повод, если разобраться, совсем ничтожный. Просто мальчишки красуются перед девчонками.