Получилось! Обрывки начали складываться. Короткими фрагментами. Вспышками. Но есть с чем работать. Фроди. Корень. Помещение. Не понятно где. Просто помещение. Человек. Силуэт. Не понятно даже мужчина или женщина. Тёмный переулок. Фигура в чёрно-синем балахоне, скрывающая лицо под отвратительной рогатой маской с длинными черными плетями усов. Ужас. Первобытный. Неконтролируемый.
Рябой у меня под рукой замычал и попытался вырваться. Я навалился на него всем телом. Сейчас не до сантиментов.
Черно-синий подходит ближе. Выкрикивает какие-то слова. Голос, низкий, гортанный, на странном диалекте, незнакомом Рябому диалекте. Это — жрец. Ушкуйник уверен в этом. Непонятно только откуда такая уверенность. Но теперь и не узнать. Слишком сильно поврежден мозг. Грубо. По разуму старика словно били кувалдой. Нет! Здесь точно работал не менталист. Это больше похоже на действие какого-то артефакта. Пытаюсь найти информацию про Сольвейг. Ничего. Пусто.
Зато вижу лицо Фроди. Страшное. Искаженное болью. Полыхающие черным пламенем глазницы. Крошащиеся от судороги зубы. Старый ватаман не заслужил такой смерти! Жрец! Кто бы ты ни был! Какому бы божеству не поклонялся! Я тебя найду и вырву твое сердце!
Прежде чем отпустить воспоминания Рябого, выжег его боль и страх. Старик закричал, забившись в конвульсиях. В палату ворвались Молчан и доктор.
— Вон! — я зарычал низко — по-звериному. Доктора вынесло звуком в коридор, как осенний лист ветром. Молчан сопротивлялся моему давлению, буравя меня взглядом. — Вон! — повторил я, не сбавляя тона, — Им ничего не грозит.
Нечаев нехотя вышел, закрыв за собой дверь. Тяжело поднявшись, посмотрел на Рябого. Его тело спало. Тихо, спокойно. Ни воспоминаний, ни личности там уже не было. Пустая оболочка. Еще несколько вздохов и все. Но я успел вложить в расслабленные руки старика кинжал, выдернутый из хранилища. Он заслужил свою Валгаллу. Это была моя последняя милость, для друга Старого Ворона.
Я перевел взгляд на Корня. Безноги инвалид так и качался в своей каталке, неразборчиво бормоча, хихикая и пуская слюни. Снова лезть в разрушенный разум человека не хотелось до тошноты. Но надо.
Корень дал почти то же: усатая маска, чёрно-синий балахон, непонятный диалект и бесконечный ужас. Всплыло еще имя — Эрлик или Ерлик. Но кто это, еще предстоит разобраться. Если получится. Подарил покой и второму ушкуйнку. О том, что это может повлечь за собой определенные проблемы, даже не думал. Не тот случай. Нельзя такое творить с людьми. Лучше смерть!
Я вышел из палаты. Молчан с доктором ждали меня у двери.
— Сожгите их, — мрачно приказал я доктору, — Как положено. С оружием. Они заслужили, — и перевел взгляд на Молчана, — Едем дальше.
Нечаев смотрел на меня исподлобья, зло, тяжело. Но лишние вопросы задавать не стал. Молча развернулся и пошел к выходу.
— Сейчас куда? — нарушил он свое молчание, уместившись за рулем.
А действительно, куда?
— В особняк. А потом в порт. Надо забирать Сольвейг. Дальше тянуть нельзя.
— Что мне доложить князю?
Я задумался. Надо ли знать Лобанову и Ингвару о том, что я узнал от Корня и Рябого? Домыслы Анастасии и осколки чужих мыслей — это не доказательства деятельности на территории Княжества непонятного культа, о котором ходят только слухи.
— Скажи Молчан, а кто такой Эрлик.
Машина резко затормозила, так, что я едва не выбил головой лобовое стекло. А на меня черными от ярости глазами смотрел бледный как простыня, готовый атаковать Нечаев:
— Где ты слышал это имя?
— Успокойся! — резко ответил я, — С этим именем связаны убийцы Фроди. Я так понимаю, ты знаешь, о ком идет речь?
Молчан немного расслабился. Он помолчал, будто прикидывая, сколько можно сказать. Наконец, что-то решив для себя начал рассказ:
— Культ Эрлика. Древний, минимум несколько веков. Распространен по всему миру — в основном в степи и Империи, Были зафиксированы единичные случаи проявления культа в Заброшенных землях и у эребов. Похищения людей, кровавые жертвоприношения, пытки. Это ритуалы, чтобы усилить их бога. Используют странную разрушительную магию, что делает их непредсказуемыми. Все спецслужбы мира пытаются их задавить. Бесполезно. Они растворяются, как дым, потом всплывают снова. В Княжестве до сей поры этой дряни практически не было — редкие случаи, мелкие группы. Но если они начали убивать здесь, — он замолчал, стиснул зубы, — значит — почувствовали свою силу. И это хреново, Рагнар. Очень хреново.
Я кивнул. Имя Эрлик мне ничего не говорило, но методы культа — да.
— Кто такой этот Эрлик? Бог? — спросил я.
Молчан коротко выдохнул, голос остался ровным.
— Эрлик — древний бог смерти у кочевников и части народов Эллинской Империи. Судил души, требовал крови животных, иногда — испытаний воинов. После Катастрофы всё пошло не так. Хаос аномалий, разруха, беженцы — жрецы переключились на людей. Считают, что человеческие жертвы усиливают Эрлика и дают им силу. Это не просто разрозненные безумцы, а тщательно организованная структура со своей иерархией и сетью агентов, действующих практически по всему миру. А самое поганое в том, что у них есть покровители с деньгами и влиянием. Мы считали, что только в степи и Империи. Но если ты прав, получается — и у нас тоже. Мне надо срочно доложить об этом князю.
— Сначала Сольвейг, — отрезал я. Молчан готов был вспыхнуть, но я его остановил, — Культ — проблема глобальная, а девочка может погибнуть. И мне надо подумать.
Молчан вперился в меня испепеляющим взглядом, но быстро взял себя в руки, стиснув зубы, кивнул.
Машина тронулась, и я откинулся на сиденье, анализируя полученную информацию. Имя Эрлик для меня новое, но картина знакомая. В прошлых мирах я сталкивался с культами, что превращали богов в нечто большее и безумно опасное даже в рамках мироздания — инфернальные сущности. Это не боги, а силы, которые питаются кровью, страхом и фанатизмом, пока не начинают рвать реальность. Теория проста: бог, подпитанный кровавыми ритуалами и хаосом, теряет свою природу, становится машиной уничтожения. Эрлик, судя по словам Молчана, идёт этим путём. Хаос Заброшенных земель, жертвоприношения, магия — всё это превращает его в угрозу, которая может разнести Мидгард.
Местные Боги, похоже, знают, что назревает. Вмешаться они не могут. Войны Богов — полная чушь. Такой же нонсенс, как конфликт энергий. Поэтому действовать они могут только через своих адептов. Которые, как я понял из рассказа Нечаева справится с культистами не способны. И тут появляюсь я — бессмертный, с опытом десятков миров, и знанием того, к чему может привести рождение инфернальной сущности.
Еще полгода назад я бы просто сам ушел на перерождение. Закапсулироваться в инферно с моим бессмертием — ужасней конца не придумаешь! Поэтому рисковать бы я точно не стал. И не надо мне про гуманизм. Мироздание жестоко. Где-то прямо сейчас, в это мгновение исчезают и появляются мириады миров. Почему я должен вмешиваться в этот процесс?
Но сейчас все изменилось. У меня появились Рогнеда, Сольвейг, Радомира, Наталья, Олег, Юнги, да та же Анастасия. Эллинка хоть и змея, но я уже начал воспринимать ее своей. А своих не бросают. Так ведь, Федя? Значит придется что-то делать с культистами. И убить жрецов — только начало. Культ держится на страхе и отчаянии. Чтобы его уничтожить, нужно вырвать эту основу — дать людям что-то взамен.
Но сначала — Сольвейг.
Глава 15
Портовые кварталы пропитались воняющей рыбой сыростью. Густой туман, приползший с моря, глушил звуки, давая нам шанс. Со мной пошли Стрежень со своей ватагой — восемь головорезов, злобно скалящихся и заряженных на кровавую схватку. Ну и Бронислав с тремя бойцами — последними из свиты Фроди. Я не хотел их брать — смерть Старого Ворона подкосила парней, их лица были серыми, но в глазах горела решимость. Надеюсь, парни не наделают глупостей. Лишние потери мне не нужны.
Мы заняли позиции у бывшей конторы судоверфи — старого мрачного здания с толстыми стенами и с узкими разбитыми и заколоченными фанерой окнами, больше похожими на бойницы. С помощью Нечаева удалось раздобыть план здания. Сейчас мы рассматривали желтые листы со стершимися линиями, пытаясь разобраться, где могут засесть гильдейцы.
— Я бы в подвал не полез, — хмыкнул Стрежень, — это все равно, что загнать себя в крысиную ловушку. Если только там нет подземных ходов.
— А ты уверен, что их нет? — пожал плечами я.
— Все равно, — не сдавался ушкуйник, — я бы не полез.
Да, Стрежень точно не стал бы прятаться по подвалам. Этот будет как бык переть вперед, а не таиться по темным углам.
— Зато заложницу держат, скорее всего, именно там, — вмешался в разговор Бронислав. Охранять проще, и для побега возможностей меньше.
— Согласен, — кивнул Стрежень.
— Значит, я иду в подвал. На вас остальное здание, — я посмотрел на Стрежня.
— Сделаем, ярл. В лучшем виде.
— Бронислав, подстрахуете снаружи, чтобы никто не ушел втихую. Главное — не дайте увести девочку.
— Мы не подведем.
В это время из тумана проявилась фигура Нечаева:
— Мы перекрыли все подходы, — сухо проинформировал он, — Тройное оцепление. Всем судам предписано не покидать порт.
— Спасибо, — я дружески хлопнул Молчана по плечу.
Он все еще настороженно относится ко мне после госпиталя и известий об Эрлике. Пусть себе. Главное чтобы свое дело делал, как надо. До сих пор его профессионализм не вызывал у меня сомнений. Надеюсь, так будет продолжаться и дальше.
— Ну что — готовы? — я посмотрел на своих бойцов.
— Готовы, — раздался в ответ нестройный, но бодрый хор голосов.
— Тогда погнали…
— Рагнар, — окликнул меня Нечаев, — я пойду с тобой.
В глазах Нечаева горела упрямая решимость.
— Жизнь девочки самое главное. Если ты решишь прихватить для допроса пленных, и из-за этого с ней что-то случится — ты умрешь.
— Знаю, — буркнул он.
— Тогда вперед, мой друг, — зло ощерился я.