— Прекрати сопеть, — командует Гордеев недовольно.
Как это прекрати? У него там кто-то машинку отобрал, а прилетело мне!
Начинаю сопеть еще выразительнее.
Денис мужественно игнорирует все признаки очередного надвигающегося вопроса.
Естественно, я не выдерживаю.
— А кто покусился на твое?
— Не знаю, но если этот хмырь еще раз нарисуется рядом с тобой, то придется уделить ему внимание.
Хмырь? Какой хмырь?
— Это ты про кого? — осторожно уточняю я.
— Про того, кто терся возле тебя в больнице.
— Он меня просто подвез, мне к брату было надо. А ты откуда знаешь?
— За твоим братом приглядывают люди Макса, о любой странной активности мне докладывают.
— Так возле брата не было странной активности…
— Зато возле моей бабы была, — рявкает, разозлившись Денис. — Сладкий мамин пирожочек на черном внедорожнике, таскающий за тобой сумки, мне не нравится. И тебе стоит это учесть.
— Это мой временный научрук… — оправдываюсь я непонятно за что.
— Не колышит.
— Но ты уедешь, а я останусь. Мне, что, теперь ни с кем не общаться? — мне становится обидно.
— Ксюша, я все сказал.
Ставя окончательную точку в разговоре, Гордеев поднимается и скрывается за дверью, которую я раньше не замечала. Собственно, времени разглядывать все у меня не было, да и поза кверху задом огранивает обзор. Судя по звуку льющейся воды, там душевая.
Что-то жужжит в сброшенных на пол джинсах Дениса, но брать его телефон я не собираюсь. Вдруг и за это предусмотрена какая-то кара?
Но пока я роюсь в сумке, пытаясь найти расческу, начинает уже звонить мой телефон. Опять неизвестный номер.
Когда ж меня бросит триггерить? Как увижу незнакомые цифры, сразу в дрожь.
— Алло, — справившись с собой, отвечаю на вызов.
— Ксюша? — выясняет голос со знакомыми интонациями.
— Да, — сердце ухает вниз.
— Лютаев, — представляется мужчина, и меня немного отпускает, но тут же паника поднимает голову.
— Что с братом?
— Нормально с ним все. Я до Гордеева не могу дозвониться, он трубку не берет. Вы вместе?
— Он в душе, — говорю я и краснею.
Мне кажется, что сразу становится понятно, что Денис в душе после нашего секса, но Лютаев никак не реагирует на компрометирующую информацию.
— Пусть наберет меня. И по твоему вопросу кой-чего прорезалось, пока непонятно, что к чему пришить. Но машинку твоего брата мы проверили. Там повреждения однозначно рукотворные. Твой брат часто бросает машину где ни попадя?
— Нет, — сглатываю я. — Он и водит не так часто. На работе у них служебный транспорт. Машина в основном стоит под окнами.
— Это там, где Гордеевские предки живут? — уточняет Лютаев.
Я сначала киваю, а потом соображаю, что Максим этого не видит.
— Да, соседний дом.
— Ну ок, там камер понатыкано хоть жопой жуй. Посмотрим, может, еще не все затерли.
— Спасибо, — блею я.
Кто-то, кто повредил Лешке машину, знает, где он живет?
— Не за что пока. Давай, и скажи Гордееву, чтобы мне перезвонил.
Когда Денис выходит из душа, я все еще сижу на кровати с расческой в одной руке и с телефоном в другой.
— Тебе Максим Лютаев звонил, — прихожу в себя я.
Гордеев только кивает и начинает одеваться.
— Ты хотела уехать. Приводи себя в порядок, а мне надо с Мишкой переговорить, — в конце фразы тон Дениса становится угрожающим.
Я хоть и хочу, чтоб рога Михаилу пообломали, но ведь он все-таки не сделал ничего плохого. И тут вспоминаю, что Гордеев не любит делиться. Надо думать, приятель со школьных времен должен об этом знать. Так что пусть эти взрослые мужики сами разбираются. Я пойду погрею мерзнущую задницу в душе.
Поскольку во времени меня никто не ограничивал, я не ограничиваюсь быстрым душем и от души нежусь в горячей ванне. Разомлевшая после физических постельных упражнений и водного релакса, завернувшись в огромное полотенце я выплываю в спальню.
Где на разворошенной кровати со следами бурного секса уже ждет меня Ольга.
Глава 28
Нет, я, конечно, понимаю, что она в своем доме, но это не очень вежливо.
Хотя подозреваю такие вещи, как вежливость, такт и манеры Ольге до лампочки.
— Что вы здесь делаете? — прижимая к груди влажное полотенце, спрашиваю я.
Криво усмехнувшись, она окидывает меня взглядом:
— Да вот, зашла узнать, как вы устроились.
— Спасибо, хорошо, — я делаю наивные глаза и хлопаю ресницами. — Кровать, что надо.
И даже не вру. На кровати мне было действительно просто отлично.
— Слушай, ты! — вскипает Ольга. — Еще раз притащишься — пожалеешь.
— Да уж добровольно точно не приду, вашим семейным гостеприимством я сыта по горло!
Она покрывается красными пятнами, они проступают на лбу, скулах, шее и убегают вниз за ворот платья. Кончик носа и сжатые губы белеют. Сейчас Ольга выглядит действительно неприятно.
— Если ты думаешь, что стоит наплести Денису сказки про то, что Мишка распускал руки, и тогда удастся залезть к нему в нутро, то ты ошибаешься!
— Это вы так решили, потому что у вас подобный фокус не прокатил?
Мне живо припомнилась сцена на улице.
То есть ей можно прикидываться жертвой и чего-то там плести?
Да кто в здравом уме поверит, что в этой блондинистой шкуре не гиена, а бедная овечка?
— Ты — всего лишь очередное молодое мясо, — подскакивает она с кровати, сжимая кулаки.
И я вижу, что туфлей она стоит на моих трусиках, сброшенных Гордеевым в порыве страсти на пол. У меня перед глазами медленно, как занавес, опускается красная пелена.
Ах, ты сука!
— И вообще почему сказки? Что? Больно становиться мясом второй свежести? — ехидно уточняю я. — Оба мужика позарились на что-то посочнее?
Голос мой сочится ядом. Я не злой человек, но считаю, что действие должно быть равно противодействию. И за все, что мы делаем в этой жизни, мы получаем в ответ. Я такой себе адепт справедливости. Поэтому с удовольствием наблюдаю, как по лицу Ольги пробегает судорога. Я попадаю не в бровь, а в глаз.
— Да что ты о себе возомнила, дрянь?
Ольга, вытянув руки, делает стремительный шаг ко мне, чтобы вцепиться не то в волосы, не то в лицо, но я успеваю отскочить назад, больно ударившись о косяк двери в ванную.
Все-таки есть справедливость в этом мире.
Каблуком второй туфли Ольга зацепляется за трусишки, которые она топтала, и, нелепо взмахнув руками, падает на четыре кости. От весьма болезненного удара руки и ноги разъезжаются, и Ольга плюхается плашмя, ощутимо прикладываясь физиономией о жесткий палас спальни.
— Я это так не оставлю! За это тебя Денис вышвырнет на помойку, — поднимает лицо Ольга, на котором я замечаю царапину.
Похоже размахивая руками, она задела щеку кольцом.
— Что здесь происходит? — раздается злой голос Гордеева откуда-то сбоку.
Потирая разбитый об острый угол косяка локоть, я поворачиваю голову и беспомощно смотрю на Дениса, стоящего в дверях, сложив руки на груди.
— Она на меня напала! — слышу я Ольгу снизу и перевожу на нее растерянный взгляд.
Пока я пытаюсь собрать мысли в кучку, она успевает принять элегантную позу, состроить жалобное лицо и выдавить слезу.
— Денис, что ты смотришь? Неужели ты так это оставишь? — всхлипывает гиена, указывая на царапину на лице.
— Не понял. Ксюша бросилась на тебя с голым задом в одном полотенце? — приподнимает брови Гордеев. — Оля, второй раз ты это не провернешь. Завязывай с цирком.
— Но…
— Тебя ждет внизу Миша, а нам надо собраться, — обрывает ее Денис. — Мы уезжаем.
Ольга понимается и под взглядом Гордеева брезгливо стряхивает с каблука мои трусики. Тварь.
— Да что она может такого в постели, что ты ее выбрал? Небось и в рот брать брезгует, твоя ромашка!
Я охреневаю от постановки вопроса, вообще никакого стыда у этой замужней бабы, супруг которой ждет ее внизу! И тут же краснею, вспомнив свой сегодняшний дебют на поприще минета.
Глаза Дениса тоже подергиваются дымкой, похоже, и ему вспомнилось.
— Оля, твои таланты видны невооруженным взглядом, — он указывает на красные колени, ободранные паласом. — Совершенствуйся на муже, сегодня тебе предстоит веселая ночь. Ему и покажешь свой прогресс в отсосе.
После этих слов Ольга вылетела из спальни пулей, даже не дав Гордееву посторониться.
— У тебя кровь, — сверлит взглядом Денис мои пальцы, зажимающие локоть.
Я перевожу взгляд с него на руку. Фигня, просто рассекла кожу. Даже толком не кровит. Мы по детству с братом дрались, травмы и то серьезнее были.
Но Гордеева даже передергивает:
— Больно?
— Уже нет, — честно признаюсь я, хотя подмывает соврать, чтоб пожалел и чтоб Ольге еще и за это прилетело.
Денис отлепляется от косяка и идет в ванную.
Пока я застегиваю бюстгальтер, он, матерясь, хлопает там дверцами навесного шкафчика и возвращается с пластырем.
Усадив меня на кровать, Гордеев заклеивает ссадину и помогает натянуть свитер.
Хорошо, что я взяла смену белья. Одевать истоптанные трусики мне бы и в голову не пришло. Определенно, дома я их выкину. Мне не нужны подобные воспоминания и ассоциации. Я бы и тут в ведро выбросила, но Ольга такая ведьма, не удивлюсь, если она ритуал Вуду на них проведет.
Когда мы, уже полностью одетые, спускаемся вниз, Ольги не видно. У входных дверей стоит, засунув руки в карманы джинсов, только Михаил.
— Николай уже ждет в машине, — глухо сообщает он.
Он мрачен, под левой скулой у него наливается багрово-красный отек, но мне его ни капельки не жалко. Они с этой Ольгой друг друга стоят.
— Ксения… Надеюсь, мы сможем оставить этот эпизод позади.
Я чувствую, что Михаил говорит искренне, однако, мне все равно противно.
Впрочем, оставим позади без проблем. После отъезда Гордеева у меня нет поводов встречаться с этим человеком еще.
Поэтому я молча киваю и выхожу вслед за Денисом.