Бомбардировщики по два раза в день в сопровождении истребителей вылетали в район Трубчевск, Севск, где уничтожали в местах скопления танки и живую силу гитлеровцев. Только за первые три дня экипажи оперативной группы нашего корпуса сожгли двенадцать танков и несколько десятков автомашин с живой силой. Успешно действовали над целями штурманы 3. А. Ткачев и К. В. Мельниченко. Но далеко не все полеты проходили и завершались удачно.
В середине сентября при нанесении бомбового удара по переправе через реку Сейм северо-восточнее города Конотоп серьезные испытания выпали на долю экипажа лейтенанта В. Е. Кибардина. Несмотря на молодость, он был настойчивым и волевым летчиком. Своей кипучей энергией, боевым энтузиазмом он увлекал подчиненных. В тот памятный день лейтенант Кибардин в составе девятки, которую вел заместитель командира эскадрильи старший лейтенант Зуев, вылетел в свой девятый боевой полет. Плотным строем в колонне звеньев бомбардировщики подошли к цели. Вскоре вдали показалась переправа, на левом берегу реки Сейм заметно большое скопление бронемашин с войсками.
— Попались, шакалы! — возбужденно произнес штурман Ткачев.
— Бей по переправе с ходу, Захар. Точку прицеливания бери ближе к левому берегу, где больше войск! — приказал Зуев и направил звено на узкую ленту, по которой ползли бронемашины.
— Понял! — отозвался штурман.
Ткачев быстро открыл бомболюки и короткими поворотами стал выводить звено на цель. Вот он нажал на боевую кнопку. Звено разгрузилось почти одновременно. Несколько бомб упало рядом с переправой, вздыбив понтоны, а две угодили прямо в полотно, разорвав его в нескольких местах.
— Переправа уничтожена! — доложил стрелок-радист Сергей Пузанов. — Тонут в воде бронемашины...
— Так их, сволочей! — кричит командир.
Вражеские зенитчики открыли по группе интенсивный огонь. Но, несмотря на это, ведомые звенья Карымова и Никонова сумели пробиться к цели и нанести мощный удар. Основная масса бомб попала на левый берег в гущу бронемашин.
Враг понес большие потери, но и в наших машинах появились пробоины. В левую плоскость самолета лейтенанта Кибардина попали два зенитных снаряда. Осколок пробил трубку заливного бачка, и поток бензина хлынул на летчика. Ослепленный Кибардин на несколько секунд потерял управление кораблем, а когда пришел в себя, то увидел, что его самолет, потеряв скорость, идет далеко сзади и ниже замыкающего звена. Теперь зенитчики основной огонь сосредоточили на подбитой машине, надеясь разделаться с ней. Все небо вокруг было усеяно шапками разрывов, расчерчено красными нитями трассирующих пуль.
Оказавшись в этой тяжелой обстановке, лейтенант Кибардин принял решение продолжать выполнение боевого задания. Он довернул самолет на скопление вражеских войск, где полыхало несколько пожаров, и штурман экипажа лейтенант И. М. Белых сбросил туда серию бомб. Выскочив из зоны зенитного обстрела, летчик развернул машину, чтобы лечь на обратный курс. И вдруг раздался крик стрелка-радиста Владимира Израилова:
— Атакуют истребители, их два... — Голос стрелка осекся.
— Володя убит! — доложил воздушный стрелок сержант Василий Кононов.
— В башню, к пулеметам! — приказал командир. И снова задрожал самолет — это вступил в работу стрелок. Сержант успел поджечь один «мессер». Но истребители повторяли атаку за атакой. В какой-то момент замолчал второй стрелок. На вызовы летчика Кононов не ответил. «Мессеры» еще яростнее стали наседать на беззащитный корабль. На плоскостях машины появлялись все новые и новые пробоины.
— Выше нас облака! — кричал штурман Белых. — Давай туда!
Кибардин прибавил обороты, подобрал штурвал, и самолет вскоре очутился в облаках. Но развернуться ему было нелегко: еще над целью отказал руль поворота. Только с помощью двигателей он мог теперь выполнить этот маневр. Лейтенант бросил взгляд на приборы — многие выведены из строя. Вскоре машина, скользя на крыло, выпала из облаков, и на нее снова набросились истребители. Владислав выровнял машину и повел ее вверх — в спасительный туман. А через минуту она опять «посыпалась» вниз. Так несколько раз летчик пытался оторваться от врага, и это ему наконец удалось. «Мессеры» отстали. Выйдя под облака, Кибардин спросил у штурмана:
— Илья, где мы находимся?
— Не знаю, — тихо ответил Белых.
Потом он посмотрел на карту и дал курс. До аэродрома около часа полета, а израненная машина еле держалась в воздухе. Очень трудно летчику пришлось при заходе на посадку. Пилотажные приборы не работали, левый мотор остановился, но Кибардин блестяще выполнил приземление. Самолет, пробежав несколько десятков метров, упал на фюзеляж — было сильно повреждено шасси.
Кибардин долго не мог подняться с кресла, все тело ныло от усталости. А когда он вышел из кабины, то увидел сидящего на земле штурмана. Подбежавшие товарищи помогали Илье раздеться: вся одежда лейтенанта Белых была залита кровью. И тут летчик, тронув боевого друга за плечо, тихо произнес:
— Что же ты, Илья, не доложил мне, что ранен. А я-то, не зная, ругал тебя за потерю курса.
Из кабины вынули мертвого Володю Израилова и Василия Кононова. Сержант Кононов служил в полку оружейником, этот полет у него первый. Василий был тяжело ранен, потерял много крови и умер через сутки. На самолете лейтенанта Кибардина не было живого места: крылья, фюзеляж и даже винты оказались пробитыми...
Весь сентябрь и начало октября наши экипажи вели напряженную борьбу с наседающими танковыми и моторизованными соединениями противника. Бомбардировщики наносили удары по моторизованным колоннам противника на шоссе Севск — Кромы, Кромы — Орел, под Путивлем и Полтавой. За месяц боев наши товарищи сожгли больше трех десятков танков, около сотни автомашин с живой силой, уничтожили пять железнодорожных эшелонов.
Утром 5 октября капитан Головатенко повел девятку в сопровождении трех звеньев истребителей на бомбардировку танковой колонны на шоссе Севск — Кромы. Несмотря на сильный огонь зенитной артиллерии, группа в колонне звеньев точно вышла в заданный район и нанесла удар по скоплению танков. Бомбардировщики уничтожили три танка, штабной автобус и несколько автомашин с живой силой врага.
После посадки было приказано повторить вылет. Но на самолете Головатенко забарахлил левый мотор, и поэтому девятку повел капитан Третьяков со штурманом старшим лейтенантом Таганкиным. Второе звено возглавил старший лейтенант К. Ф. Симочкин, третье — старший лейтенант Б. П. Кононенко. От исходного пункта маршрута девятка взяла курс на аэродром Щигры, где базировались истребители сопровождения. Ожидая прикрытие, бомбардировщики сделали два круга, но истребители не взлетели. Третьяков принял решение лететь без сопровождения.
Выйдя на город Кромы, Третьяков развернул девятку и перестроил ее в змейку звеньев. Штурман Таганкин издали заметил западнее пункта Дмитровск-Орловский большое скопление танков, бронемашин и другой военной техники и доложил об этом командиру. Штурман тотчас открыл люки и дал боевой курс. По самолетам ударили вражеские зенитки. В воздухе засверкали разноцветные трассы «эрликонов». Но Таганкин уже нажал на боевую кнопку. Группа разгрузилась одновременно, и бомбы накрыли цель. В этот момент стрелок-радист старший сержант Артем Мартемьянов доложил:
— Сзади выше истребители противника!
— Приготовиться к отражению атаки! — приказал Третьяков. Звено Симочкина подтянулось к ведущему. Только вот Кононенко со своими ведомыми немного отстал. Видя это, гитлеровцы ринулись в атаку. В их тактике на этот раз было что-то новое. «Хейнкели-113», вооруженные пушками, имеющие довольно прочную броневую защиту, атаковывали бомбардировщики сзади, «мессеры» заходили сверху. Силы были неравные. Но, несмотря на это, первый натиск врага наши стрелки успешно отбили. И не только отбили — подбили четыре машины. С первой же очереди срезал врага стрелок из экипажа Третьякова сержант Николай Друганов. Не отстал от него стрелок-радист из экипажа Кибардина Федор Ратушный. От его метких очередей взорвался в воздухе «Мессершмитт-109».
Однако и враг сумел поджечь самолет Кибардина: на его борту находились тяжелораненые стрелок-радист Федор Ратушный и воздушный стрелок Петр Волков. Чтобы сбить пламя, летчик бросил машину в крутое пикирование со скольжением. «Кажется, пламя сорвало», — подумал он. Но неожиданно самолет снова попал под ураганный зенитный огонь. Тут же вспыхнула плоскость, заклинило правый мотор. Летчик дал команду:
— Всем покинуть самолет!
Через несколько секунд бомбардировщик свалился на крыло и стал падать. С трудом лейтенант выбрался из кабины, успел открыть парашют... Он упал в болото возле деревни Безлесная. Рядом горел его самолет. Наши бойцы помогли летчику добраться до Курска, потом он прибыл в свою часть. Вячеслав Кибардин героически оборонял родную столицу. До конца войны он совершил 213 успешных боевых вылетов, за мужество и отвагу награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени, двумя орденами Красной Звезды и многими медалями.
...Группа бомбардировщиков продолжала неравный бой. Истребители противника наседали. В одну из атак на корабле старшего лейтенанта Сергея Карымова, шедшего в ведущем звене, был убит штурман младший лейтенант Н. Г. Сидорин, тяжело ранены стрелок-радист сержант Геннадий Кондратьев и воздушный стрелок младший сержант Алексей Зяблов. Чтобы спасти самолет и раненых товарищей, Сергей ближе подошел к ведущему самолету эскадрильи, из башни которого Артем Мартемьянов вел непрерывный огонь по врагу. Меткой очередью он поджег «Хейнкель-113». Тот вплотную подкрался к «илу» Карымова и пытался в упор расстрелять его. Стервятник сорвался в штопор и стремительно пошел к земле. Но тут же появилась еще пара гитлеровцев, они подожгли самолет Карымова. Пламя охватило кабину летчика, жгло руки, лицо. Карымов открыл фонарь, увидел идущий рядом «мессер». Фриц, скаля зубы, махал рукой. Жгучая ненависть охватила Сергея. Он резко бросил свой «ил» в сторону истребителя. Последовал сильный удар. Не помня себя, летчик очутился в воздухе. Он выдернул кольцо и спустился на парашюте.