Как и в прошлом полете, погода на маршруте была исключительно сложной. Экипажам пришлось при встречном ветре около пяти часов лететь в сплошных облаках. Но опытные летчики с честью выдержали это испытание. Они точно вышли в район фашистской столицы. А тут их ожидали новые «сюрпризы». Высота верхней кромки была немногим больше 6000 метров. Выходить под облака было тоже рискованно — аэростаты. Какой выход? Не бросать же бомбы наугад.
Приглушив моторы, экипаж Щелкунова настойчиво ищет выход, ищет окна в облаках. Василий Иванович уже снизился до 4000 метров — машину сопровождает непроглядная мгла. Спустился на 3000... И вдруг майор Малыгин заметил внизу мерцание огней.
— Вижу огни, — обрадованно сказал штурман. — Опустимся еще немного...
— Сказано — сделано! — весело ответил командир. И сразу же впереди показались железнодорожные пути, большие станционные здания. Малыгин кинулся к прицелу.
— Сброс!
Прошли томительные секунды... И как-то разом осветилась земля, высоко в небо взметнулся столб огня.
Пока Щелкунов лез за облака, стрелок-радист успел разорвать бечеву и выбросить листовки за борт.
На следующий день авиаторы слушали по радио последние известия. Корреспондент ТАСС передавал из Нью-Йорка: «...в результате прямого попадания сильно поврежден Штеттинский вокзал в северной части Берлина и железнодорожная станция Вицлебен в западной части города».
Несмотря на героические усилия 8-й армии, оборонявшей Эзель, врагу удалось блокировать остров. Чтобы не подвергать летчиков опасности, генерал Жаворонков приказал эскадрилье капитана Тихонова первой вылететь к месту своего базирования.
— Летчики вашей эскадрильи и вы лично проявили мужество и героизм при полетах на Берлин, — говорил генерал на прощание. — Экипажи совершили двадцать один самолето-вылет. Благодарю вас за отличные действия!
Прощаясь с Щелкуновым, Жаворонков не забыл отметить, что Василий Иванович поставил личный рекорд — совершил четыре труднейших полета на фашистскую столицу.
Всего при выполнении особо важного задания нашими летчиками было совершено девять групповых вылетов. 4 сентября 1941 года с острова Эзель был совершен последний, десятый боевой вылет балтийских летчиков, завершивший смелые рейды бомбардировщиков в глубокий тыл врага.
Личный состав 40-й авиадивизии с волнением встречал своих отважных однополчан, принимавших участие в бомбардировках Берлина. 17 сентября 1941 года мы с гордостью читали Указ Президиума Верховного Совета СССР, в котором высоко оценивались заслуги наших летчиков. «За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с германским фашизмом и проявленные при этом отвагу и геройство, — говорилось в нем, — присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» капитану Крюкову Николаю Васильевичу, лейтенанту Лахонину Вениамину Ивановичу, майору Малыгину Василию Ивановичу, капитану Тихонову Василию Гавриловичу и майору Щелкунову Василию Ивановичу».
Большая группа участников полетов на Берлин была награждена орденами. Высшей награды — ордена Ленина удостоены старшие политруки Михаил Васильев и Андрей Павлов, летчики Василий Линьков, Серафим Плотников, Василий Строганов, Виталий Юспин, штурман Хайрула Муратбеков и другие.
На аэродроме состоялся митинг, на котором выступали политработники, летчики, техники и первые наши Герои Советского Союза офицеры Малыгин, Крюков и Щелкунов. Они благодарили Коммунистическую партию и Советское правительство за высокую награду, заверили коллектив, что отдадут все силы для окончательной победы над врагом.
Первые маршруты АДД
Будни аэродрома
В конце первой военной зимы наше соединение перебазировалось в другой район, на новый аэроузел. Полки должны были пополниться личным составом, получить новые самолеты, а летные экипажи немного отдохнуть. Около восьми месяцев мы вели напряженнейшие боевые действия против немецко-фашистских захватчиков. Изрядно выбились из сил, понесли немалые потери в личном составе и технике. В эскадрильях оставалось по две-три машины.
Нас расквартировали в большом уютном селе, выделили лучшие помещения под штаб и общежитие летного состава. Но этого далеко не хватало, и добродушные селяне разместили авиаторов в просторных комнатах, создали все условия для отдыха и ведения боевой работы. Тут же в селе были открыты две столовые — летная и техническая. Столовой для летчиков заведовала замечательная женщина-труженица боевая подруга Виталия Кирилловича — Наталия Федоровна Юспина. Она прошла с нами всю долгую войну и была для каждого из нас заботливой сестрой и матерью.
В первые дни относительно спокойная обстановка непривычно действовала на нас. Мы забывали, что не надо лететь на боевое задание, не надо тревожиться о товарищах. Первые ночи мы спали неспокойно, постоянно ожидали знакомой команды «По машинам!». И это вполне естественно. Все мы свыклись с войной, с тяготами боевых полетов. Свежи были и впечатления от недавних событий в Прибалтике, на Смоленщине и под Москвой...
Эта короткая передышка была использована для подготовки к будущим полетам. Выполняя указания командования, мы интенсивно готовились к боевым действиям ночью. В приказе, поступившем из штаба дивизии, было сказано: «Освоение летным составом ночных полетов позволит командованию осуществлять непрерывность воздействия на противника, даст возможность наносить бомбовые удары днем и изматывать врага в ночное время. Ночь надежно прикрывает действия бомбардировщиков, снижает эффективность противодействия вражеских истребителей и зенитной артиллерии. Вместе с тем полеты в ночных условиях требуют от экипажей высокой выучки».
Надо сказать, что для некоторых наших летчиков и штурманов полеты ночью не были каким-то новшеством. Кое-кто из нас еще до войны летал в ночных условиях. А такие командиры, как Юспин, Голубенков, Головатенко, штурманы Ларкин, Беляев, Мельниченко, Неводничий, могли успешно выполнять ночные полеты в простых и сложных метеоусловиях. Они-то и стали у нас инструкторами при тренировочных полетах. Пока летчики овладевали техникой пилотирования бомбардировщика, штурманский состав на самолете Ли-2, оборудованном всеми современными средствами радио — и астрономической навигации, осваивал самолетовождение при полетах вне видимости земли. Тренировки в ночном бомбометании производились на боевых самолетах в составе своих экипажей. Тем временем стрелки-радисты и воздушные стрелки тренировались в приеме радиопеленгов, практически осваивали ночные стрельбы. При такой четко разработанной методике в короткие сроки сколачивались дружные, слетанные экипажи, способные вести боевую работу в ночных условиях. Но были и непростительные оплошности в этой работе.
В начале 1942 года в наш полк на должность командира первой эскадрильи прибыл капитан И. П. Скворцов. Не имея достаточного опыта в ночных полетах, он, переоценив свои возможности, вылетел на задание с лейтенантом Федором Дубновым. Ночь была темной, облачной. Летчики сделали несколько полетов по кругу, потом решили пойти в пилотажную зону. Пилотировал самолет Дубнов, контролировал его Скворцов. Со старта видели, как летчики сделали несколько виражей, а потом самолет сорвался в штопор и упал недалеко от аэродрома...
Но, несмотря ни на какие трудности, обучение экипажей полетам ночью закончилось успешно. В это время к нам с завода пригнали новые самолеты. Вскоре мы снопа включились в боевую работу. Бомбардировщики в этот период действовали в основном в интересах Западного и Калининского фронтов. Приходилось по одному, а иногда и по два раза в ночь вылетать на бомбардировку железнодорожных узлов, опорных пунктов и аэродромов противника.
5 марта 1942 года Государственный Комитет Обороны принял решение свести части дальнебомбардировочной авиации в единую организацию — авиацию дальнего действия (АДД), подчинив ее Наркому обороны и Ставке Верховного Главнокомандования. Для укомплектования формирующихся частей и соединений приказом Народного комиссара обороны СССР из ВВС Красной Армии был передан ряд соединений, из которых создано семь авиационных дивизий дальнего действия.
На базе 133-й дивизии — 42-го и 455-го, куда вошли остатки личного состава 53-го и 200-го полков, была создана и наша 36-я дивизия АДД. Командиром соединения был назначен полковник В. Ф. Дрянин. В 1938–1939 годах он служил в 53-м полку командиром эскадрильи. 42-й полк возглавил подполковник А. Д. Бабенко. Наш 455-й — подполковник Г. И. Чеботаев. Комиссаром полка стал майор Н. Я. Куракин, начальником штаба — майор И. Ф. Захаренко, инженером — инженер-капитан А. И. Голиченков.
Произошли изменения и в руководстве подразделениями. Командиром первой эскадрильи стал майор И. В. Голубенков, второй — капитан В. В. Вериженко, третьей — майор В. Г. Головатенко. Из полка убыли в другие части и соединения батальонный комиссар С. В. Ершов, капитаны Г. Д. Нестеренко и М. Е. Беляев, старший лейтенант В. М. Зеленский и старший политрук П. П. Павловец.
Свою боевую работу в системе АДД 36-я дивизия начала с середины марта в интересах Северо-Западного фронта. Экипажи 42-го и 455-го полков в ночных условиях бомбили железнодорожные станции Псков, Луга и Дно, уничтожали самолеты, взрывали склады боеприпасов и горючего на аэродромах Гривочки, Рельбицы. В начале не все шло гладко. Иной раз запаздывали с выходом на цели осветители, бывали случаи, когда светящиеся авиационные бомбы (САБы) сбрасывались в стороне и бомбардировщикам приходилось выходить на заданные объекты вслепую. В последующих полетах эти и другие недостатки устранялись. Летные экипажи постепенно набирались опыта в боевых полетах, увереннее стали летать ночью.
В это время семнадцать лучших экипажей-ночников нашей дивизии были перебазированы поближе к линии фронта. Перед нами была поставлена задача оказать помощь наземным войскам по уничтожению окруженной демянской группировки, состоящей в основном из частей 16-й немецкой армии. На