Командир круто разворачивает влево, скользит на крыло, старается поскорей уйти из зоны обстрела. Леденев ногой толкает Размашкина, показывая на листовки. Тот понимающе кивает головой, ползет к бомбоотсеку и перебрасывает пачки. Яков работает проворно — режет шпагат и по частям проталкивает листовки в люк.
Пока стрелок-радист передавал на землю радиограмму о выполнении задания. Леденев неотступно наблюдал за воздухом. И вдруг он увидел быстро приближающиеся две черные точки, с каждой секундой они увеличивались в размерах.
— «Мессеры»! — крикнул Яков. При этом он с силой толкнул ногой радиста.
Размашкин бросил радиоключ и пулей вскочил в башню.
— Смотреть зорче! Близко не подпускать! — приказывает командир.
Один из истребителей выходит вперед и с почтительной дистанции выпускает в сторону бомбардировщика длинную трассу огня. Леденев инстинктивно втянул голову в плечи, плотнее прижался к бронеплите. Размашкин на какую-то долю секунды замер. Но тут же оба почти одновременно нажали на гашетки. Фашист как ошпаренный шарахнулся в сторону. Но второй продолжает атаку, Вот он с отворотом уходит влево вверх, показав свое желтое брюхо. Улучив момент, Иван вогнал огненную струю в худое тело стервятника. Его успел поддержать Яков. «Мессер» вспыхнул и, перевернувшись, полетел в темень ночи.
Радоваться было некогда. Последовала неожиданная стремительная атака первого истребителя. Стрелки увидели злобный оскал огня «мессера» и тотчас почувствовали сильный удар. Машину бросило, словно на ухабе. И сразу кабина наполнилась едким дымом. Подбитый бомбардировщик беспорядочно падал с четырехкилометровой высоты. Вращаясь, неслась навстречу темная громада земли. Свистел встречный воздух. От несимметричного обтекания самолет дрожал как в лихорадке. Заложило уши. «Неужели конец?» — подумал Леденев. Оглянувшись, Яков испытующе посмотрел на стрелка-радиста. Тот, ухватившись за турельное кольцо, непонимающе крутит головой, косясь то на фонарь, то на нижний люк. Правая рука потянулась к вытяжному кольцу парашюта. Потом Размашкин, включив СПУ, прокричал:
— Командир, что с самолетом? Прыгать?! В наушниках послышался треск, затем хрипловатый голос Кайнова:
— Как там, живы, орлята? Спокойно, сейчас вывожу... И сразу у товарищей отлегло от сердца. Командир жив, значит, все будет в порядке. Их с чудовищной силой прижало к полу, когда летчик выводил самолет из стремительного падения. На высоте полторы тысячи метров Кайнов вывел машину в горизонтальный полет. Но что такое, почему ее крутит вправо? Летчик бросил взгляд на правую плоскость. На ней зияла огромная дыра, из бака вытекало масло.
— Самолет подбит. Вышел из строя правый движок, — информировал Кайнов экипаж. И уверенным голосом добавил: — Постараемся дотянуть на одном!
Осторожно развернув бомбардировщик, летчик повел его с курсом 90 градусов. Время от времени командир поглядывал на правый двигатель. Винт уже не вращался. Из пробоины по-прежнему текло масло, и набегающая струя воздуха гнала его мелкие барашки по плоскости к фюзеляжу. С шумом вибрировала развороченная дюралевая обшивка, издавая неприятный звук. Экипаж с надеждой смотрел на левый мотор: «Выручай, дружище!..»
Постепенно теряя высоту, самолет летел на восток. После пролета линии фронта стало светать. Вот показались первые лучи солнца, окрасив все вокруг в золотистый цвет. А машина шла ниже и ниже. Совсем недавно высотомер показывал триста метров, а теперь нет и ста.
— Николай Иванович, сколько осталось до дому? — спросил Кайнов.
— Сорок минут.
— А до ближайшего аэродрома?
— Двадцать.
Не прошло и пяти минут, замигала сигнальная лампочка. Опять послышался голос командира:
— Движок перегрелся, не тянет. Будем садиться в поле. Размашкин, передайте — идем на вынужденную...
Иван проворно отстукивает радиограмму. Леденев тем временем убрал в фюзеляж нижнюю пулеметную установку. Летчик выбирает площадку поровней. Штурман привязался к сиденью ремнями. Стрелки уперлись ногами в выступы кабины.
Кайнов чуть довернул самолет и перевел его в планирование. Быстро приближалась земля. Метрах в десяти он выровнял машину и выключил левый двигатель. Стало тихо. Только слышны свист воздуха да потрескивание остывающих глушителей. С задранным носом машина проносится у земли и проседает. Вот левый винт ударил по стерне. Самолет вздрогнул. Лопасти сразу загнулись. Экипаж ощутил скользящий удар. Бомбардировщик прополз по ровному полю несколько десятков метров и замер, окутанный огромным облаком пыли...
Наступила непривычная тишина. В кабинах от пыли ничего не видно. Она постепенно оседает. И стрелки увидели, что фюзеляж плотно притерт к мягкому грунту. Значит, через нижний люк не выйти. Размашкин быстро отбросил колпак фонаря, отстегнув парашюты, стрелки вылезли из фюзеляжа и быстро направились к кабине командира. Возле него уже стоял Левкин, выбравшийся из кабины через астролюк.
Кайнов сидел в открытой кабине, закрыв глаза и подставив легкому ветру влажные льняные волосы. Прошло несколько минут. Потом летчик открыл глаза и, увидев боевых товарищей, улыбнулся:
— Все живы! Вот молодцы!
Встрепенувшись, Кайнов быстро сбросил парашютные лямки, меховой комбинезон и вылез из кабины. Сойдя с плоскости, командир вместе со всеми членами экипажа стал осматривать подбитый самолет. Обходя его, он, как живые раны, осторожно ощупывал каждую пробоину, каждое повреждение на теле крылатого друга. И когда осмотр был закончен, Кайнов, обращаясь к Леденеву, спросил:
— Ну как, Яков Сергеевич, раны нашего друга излечимы?
— Вполне, товарищ командир. Неделю работы, и машина снова будет в строю, — уверенно сказал Леденев.
— Вот и прекрасно! — обрадовался лейтенант. — Передаем в твои умелые руки эту израненную машину и просим быть ее лекарем. А мы втроем будем добираться до аэродрома, вышлем подмогу, движки и другой материал. Согласен?
— Спасибо за доверие, товарищ командир. Самолет восстановим в самые сжатые сроки, — ответил Леденев.
Кайнов воспрянул духом. Обнимая Якова, он, смеясь, говорил:
— Я знал, кого брать в экипаж. Случилось несчастье с машиной, и техник тут как тут! Здорово, а?
Вскоре из близлежащих деревень к месту приземления самолета, запыхавшись, прибежали с ружьями и косами люди. Прискакали всадники.
— Чьи будете и откуда? — сурово спросил бородач.
— Свои мы, советские, — ответил Кайнов. — Бомбили вражеский аэродром под Ригой, но вот подбили нас... И мы не смогли дотянуть до своей базы.
— А документы есть?
— У нас все есть. — И командир показал свое удостоверение личности.
Шумная толпа во главе с бородачом подошла к распластанному на земле самолету и стала рассматривать его. От людей авиаторы узнали, что приземлились они в двенадцати километрах от города Сандово Калининской области. Через час сердобольные женщины принесли летчикам еду. Потом к месту приземления подошла автомашина с командой из отряда местной обороны. Товарищи взяли с собой Кайнова, Левкина и Размашкина и доставили их на станцию Сандово. На второй день с помощью этой команды и колхозников Яков Сергеевич смог приступить к подъему самолета.
Товарищи привезли бревна и доски. Обступив правую плоскость, по команде Леденева люди стали поднимать ее и складывать под ней клеть. То же самое проделали и с левой, подложив под нее бревна. Затем начали копать наклонные траншеи под мотогондолами. Сменяя друг друга, женщины и подростки работали споро. И когда траншеи были отрыты, Яков, используя резервный воздушный баллон, выпустил шасси. В кабине загорелись две зеленые лампочки; шасси выпущено полностью.
Траншеи были выкопаны чуть глубже высоты стоек шасси. И теперь под колеса стали подсыпать землю. Снова приподняли плоскости и убрали из-под них деревянные опоры. Самолет твердо стал на «ноги». Вскоре из наклонных траншей его вытащили два трактора и отбуксировали к лесу. Техник со своими верными помощниками осмотрел узлы шасси. Все было более или менее в норме, за исключением помятых воздухозаборников, карбюраторов, щитков обтекателей шасси да забитых землей мотогондол.
На другой день снимали поврежденные детали. А к вечеру на двух автомашинах из части приехала аварийная команда во главе с техником звена воентехником второго ранга Дмитрием Желтухиным. С ним были техник самолета старшина Иван Романов, механик и клепальщик из авиационных мастерских. Они привезли двигатели, воздушные винты, маслобак, баллоны со сжатым воздухом, банки с маслом, инструмент и запасные части. Все были удивлены тем, что успел сделать Леденев за два дня.
— Да, ты, Яков, не только мужественный воздушный воин, но и превосходный специалист, — пожимая руку Леденеву, говорил Желтухин.
— Ну что вы, товарищ техник звена, мы ж только успели начать работу, — смущенно отвечал Яков.
Леденев явно скромничал. Подготовленный им фронт работ позволил специалистам в полевых условиях за трое суток отремонтировать самолет. В рекордно короткий срок были заменены моторы, воздушные винты и маслобак, залатаны и заделаны пробоины, устранены мелкие повреждения. Помимо этого авиаторы успели снять, промыть и вновь поставить маслорадиаторы. И все это делалось без специального автокрана и другой подсобной техники. Для замены двигателей пришлось мастерить треногу из бревен и прикреплять вверху ручную таль. Тяжелые воздушные винты снимали и ставили вручную, используя кузов автомашины.
Вскоре прилетел на место вынужденной посадки комэск И. В. Голубенков. Капитан осмотрел машину, на различных режимах опробовал двигатели, несколько раз прорулил по полю. Он остался доволен подготовкой техники. Решил облетать машину и, если все будет в порядке, перегнать ее на аэродром.
— В кабине штурмана полетит техник-стрелок Леденев, в кабине стрелков — старшина Романов, — распорядился Голубенков.
Когда Леденев и Романов заняли места, капитан запустил двигатели, отрулил в самый дальний