Весть о том, что бомбардировщик номер «16», подбитый над целью, возвратился и стоит в капонире, разнеслась по всему аэродрому. Многие воины сочувственно говорили:
— Опять Левкину работы подвалило.
Техники с соседних машин Иван Романов, Андрей Купенко, Яков Глушаков, Борис Котовский пришли в капонир и в один голос заявили:
— Федя, пришли к тебе на помощь. С аэродрома не уйдем, пока не сделаем все, как надо.
— Да что вы, друзья, мы и сами управимся, — ответил техник.
Заместитель инженера полка по полевому ремонту Михаил Прокофьев прислал подмогу, завез необходимый инструмент, дюралевые листы, заклепки. Несмотря на жгучий мороз, авиаторы действовали умело и расторопно. Они быстро заменили элерон, заделали крыло, предварительно укрепив его каркас.
Оставшееся время Левкин и его помощники затратили на заделку осколочных пробоин, на осмотр и подготовку моторов и навигационно-пилотажного оборудования к полету. В морозном небе солнце клонило к закату, когда технический состав отправился на отдых.
А в девять часов вечера техник-лейтенант Левкин уже опять был на стоянке. Он показывал летчику свою работу. Симаков осмотрел машину, заделку пробоин, проверил работу элерона, опробовал моторы и, обратившись к технику, восхищенно сказал:
— Да у вас золотые руки, Федор Егорович! Думал, что самолет простоит неделю после таких повреждений.
Наши техники, механики, мотористы, оружейники во время войны показывали образцы трудового героизма, беззаветного служения Родине. Труд авиационных специалистов оказывал существенное влияние на ход и исход воздушных боев. Помнится суровая зима 1941 года, битва под Москвой. Она была не только труднейшим испытанием для нас, летных экипажей, но требовала огромного напряжения и от наших авиационных специалистов. На необжитых полевых аэродромах в стужу и ненастье авиаторы успешно готовили крылатые машины к боевым вылетам.
...Поздней осенью 1942 года наш полк вел боевую работу в Заполярье. Экипажи по два раза в ночь поднимались в воздух на задания, нанося удары по вражеским аэродромам. Во втором вылете техник самолета Игорь Колыско, стоя на крыле, провожал своего летчика Дмитрия Бобова до старта. Во время руления у техника воздушной струёй сорвало с головы шапку. Вихрь швырнул ее на винт, и она тут же разлетелась в клочья. Расчетное время вылета было на исходе, и командир, пригнув голову Колыско глубже в кабину, поспешил на взлетную полосу.
Но, как говорят, пришла беда — отворяй ворота. Перед стартовой линией самолет круто развернулся, лопнуло хвостовое колесо. Летчик и техник переглянулись.
— Что же делать? — с досадой спросил Бобов.
— Сейчас заменю! — твердо ответил Колыско и мигом скатился с плоскости.
Техник знал, что на старте есть запасное колесо, подъемник и сумка с инструментом. Он быстро притащил все это к самолету и при работающих моторах стал производить замену. Струя ледяного воздуха обжигала лицо, руки, забиралась под ватную куртку. Но Колыско, казалось, не замечал холода. В ночных условиях он быстро размонтировал стойку и в невиданно короткий срок поставил новый «дутик». Скользя по плоскости, техник поднялся к летчику и доложил:
— Неисправность устранена, можно взлетать.
— Спасибо, дружище! Обещаем успешно выполнить задание.
Через минуту бомбардировщик был уже в воздухе. А Колыско, положив подъемник и инструмент на место, побежал в эскадрильскую землянку. О происшедшем техник никому не сказал. Лишь попросил друга взять из аптечки бинт и перевязать ему обмороженные уши.
Много было всяких непредвиденных случаев на фронтовых аэродромах. Однажды утром техник Александр Киселев при осмотре самолета обнаружил пробоину на лючке сливного крана топливного бака центроплана. Открыв лючок, техник замер. Внутри пустотелого стального крана застрял неразорвавшийся зенитный снаряд. Техник подозвал механика Ивана Бондарева. Тот так и ахнул:
— Вот это «гостинец»!..
Товарищи пригласили инженера подразделения. Попробовали потихоньку отвернуть кран ключом — не удалось. Снаряд деформировал его. Если не вывернуть кран — придется менять бак. Но на это потребуется много времени. Специалисты задумались.
— А что, если отвернуть кран «одесским» способом — легким ударом молотка по его рожкам? — предложил Киселев.
— Это опасно, — возразил инженер.
— Вся война состоит из опасностей, — ответил техник и попросил всех отойти от машины.
Вооружившись медным молотком, Киселев осторожно стал стучать по рожкам крана. Так, подменяя друг друга, техник и механик Бондарев отвернули кран.
Об этом случае вскоре узнал летчик Азгур. Вместе со штурманом он приехал на стоянку.
— Ну, товарищ Киселев, показывай находку, — попросил Борис Исакович.
— Уже и показывать нечего, товарищ командир. Кран заменили, пробоины залатали, — ответил техник. — А «гостинец» мы поглубже в землю захоронили...
Офицеры осмотрели самолет и остались всем довольны.
— Спасибо за хорошую службу! — пожимая технику и механику руки, взволнованно произнес командир.
Однажды командир отряда третьей эскадрильи старший лейтенант Федор Брысев предложил брать на самолет увеличенную нагрузку бомб. Некоторые летчики последовали примеру Брысева и стали подвешивать на бомбардировщики по полторы-две тонны фугасок. «А почему бы и нам с Симаковым не попробовать? — думал Левкин. — Правда, конструкция нашей машины малость иная и потрепана она больше других, но зато у нее очень сильные моторы...» Увидев в землянке заместителя инженера полка по вооружению инженер-капитана Шепетовецкого, техник подошел к нему с просьбой:
— Михаил Григорьевич, помогите выяснить один небольшой вопрос. Задумал я своему бомбардировщику увеличить бомбовую нагрузку до двух тонн. Только вот не знаю, какой калибр лучше подвешивать...
— Сколько вы берете сейчас?
— Полторы тонны.
— Увеличьте пока до тонны семисот пятидесяти. Десяток подвешивайте внутрь и три по двести пятьдесят — под фюзеляж. После трех-четырех вылетов можно перейти и на двухтонную нагрузку, — сказал Шепетовецкий и спросил: — А с Симаковым вы говорили?
— Еще нет.
— Советую сначала все это обсудить с летчиком, а уж потом пробовать варианты, — заключил инженер.
В следующую ночь из-за плохой погоды полеты не состоялись. Левкин выбрал момент, встретился с командиром и рассказал ему о своих планах.
— Одобряю, Федор Егорович... Сам думал об этом, да все сомневался в возможностях самолета. Ну а если даже техник не сомневается, тогда за дело!
Симаков и Левкин доложили о своих задумках командиру эскадрильи майору В. В. Вериженко. Тот дал «добро», посоветовал летчику при взлете не торопиться с отрывом самолета от полосы, постараться набрать скорость побольше.
И вот наступила памятная ночь. Она выдалась ясной, морозной. Техник-лейтенант Левкин вместе с механиком и мотористом стояли перед стартом и неотрывно смотрели в сторону взлетающего самолета.
— Так, Иван Николаевич, так, можно отпускать тормоза, пошел, дружок... — шептали его губы.
И, словно повинуясь воле техника, самолет энергично тронулся с места и, ускоряя бег, покатился вперед. Вот уже поднят хвост, все быстрей и быстрей уходят вдаль бортовые огоньки. Еще далеко впереди край бетонки, а машина уже повисла в воздухе и уверенно полезла вверх. Левкин запрыгал на месте и стал обнимать стоящих рядом Борисова и Сушилина. Он радостно восклицал:
— Видали, как легко пошла, а?..
Прилетевший с задания экипаж еще больше обрадовал Левкина: на железнодорожном узле города Смоленск прямым попаданием крупной бомбы штурман старший лейтенант Георгий Лысов — теперь он летает на задания с Иваном Николаевичем — взорвал вражеский эшелон с боеприпасами.
Боевая слава Ивана Симакова росла с каждым днем, его имя стали произносить в полку с уважением. Вскоре на его груди засверкали боевые ордена. Возрос и авторитет техника Левкина. К первым наградам — медалям «За боевые заслуги» и «За отвагу» — прибавился орден Красной Звезды. А у входа на командный пункт все мы читали транспарант: «Бить врага так, как бьет экипаж Симакова! Готовить бомбардировщик на задание так, как готовит техник Левкин!»
Вместе со славой летчика и техника росла и слава их боевой машины. Бомбардировщик с бортовым номером «16» ни разу не подвел свой экипаж в воздухе. Он пережил пять моторесурсов, и за это время не было по вине летчика и техника ни одного случая отказа... И только когда у планера воздушного корабля вышли все плановые и добавочные часы ресурса, когда в местах стыковки плоскостей с фюзеляжем, в мотоотсеках и других сочленениях появилась коррозия металла, самолет был списан из боевой части и передан в капитальный ремонт. Как с боевым другом, прощался техник-лейтенант Левкин со своим старым бомбардировщиком.
Вскоре разошлись пути у летчика с техником. Капитан Симаков стал летать на другой машине. Левкин получил новый самолет.
В 1944 году за мужество и героизм, проявленные в боях с германским фашизмом, Ивану Николаевичу Симакову было присвоено звание Героя Советского Союза. Вскоре после этого знаменательного события летчик пришел на аэродром, разыскал Левкина, крепко пожал ему руку и взволнованно произнес:
— Спасибо, друг, за все! Своим трудом ты хорошо помогал мне громить врага.
По глубоким тылам
Диалектика подвига
В середине лета 1942 года оперативная группа нашего соединения возвратилась из первой командировки в Заполярье. Вскоре нам сообщили новое решение Ставки Верховного Главнокомандования. Перед авиацией дальнего действия ставилась задача нанести массированные удары по объектам глубокого тыла противника. Как и раньше, целью номер один был Берлин, а также Штеттин, Данциг, Кенигсберг, Тильзит.
Особой интенсивности достигли действия нашей бомбардировочной авиации по фашистской столице летом 1942 года. И это было вполне закон