За Восточными Карпатами облачность постепенно рассеивается, но земля просматривается плохо. Приходится вести корабль главным образом по расчету времени и магнитному компасу. Но вот показалась и граница облачности. Внизу чернеет земля, и на всем этом темном фоне поблескивает могучий Дунай. Мы вышли на его характерный изгиб у города Вац. Здесь река течет строго на юг.
— Впереди в тридцати километрах по курсу — Будапешт! — сообщаю экипажу. И тут же прошу Иванова: — Подержи, Захар, курс, хочу поточнее определить угол сноса в районе цели.
Уцепившись за какую-то световую точку, командир повел самолет строго по прямой. Когда этот промер был закончен, Иванов помигал сигнальной лампочкой и властно сказал:
— Всем глядеть в оба!
На подходе к Будапешту отчетливо видим вспыхнувшие над целью светящиеся бомбы, десятки оживших прожекторов. Они беспорядочно рыщут в пространстве: никакого контакта, никакой взаимосвязи в действиях. Тем лучше для нас. Зенитчики ведут огонь больше по светящим факелам, чем по бомбардировщикам.
Полки 36-й дивизии, прилетевшие сюда раньше нас, уже сделали свое дело: в районе Западного вокзала и на территории главных мастерских железной дороги полыхают пожары. Хорошо виден мне и огромный мост через Дунай, а чуть левее, на берегу реки, наша цель — газовый завод.
— Курс сто девяносто градусов! — командую я.
— Есть, сто девяносто! — отвечает летчик. Где-то совсем рядом рвутся зенитные снаряды. Один, затем другой прожектор скользнул по крылу самолета, но почему-то не стали задерживаться, ушли в сторону.
— Так держать! — кричу я, а сам нащупываю боевую кнопку.
Секунда, вторая — и вниз полетели первые три бомбы с наружной подвески. Цель обозначена. Вслед за мной зажег свои факелы капитан Василий Хорьков. Потом, выждав заданный интервал, повесил десять «люстр» Николай Шуров.
— Отлично! — разворачивая самолет на второй заход, говорит Иванов.
Первыми сбросили бомбы экипажи эскадрильи Уромова. На территории завода сразу вспыхнули два крупных пожара. Но вот в 1 час 40 минут по центру завода ударила еще одна меткая серия. И тут же к небу поднялся огромных размеров столб огня.
— Есть! — крикнул радист Дегтярев. — Прямо в центр завода кто-то врезал!
Когда мы снова зашли на боевой курс, в воздухе догорали последние факелы. Бомбить с таким освещением становилось трудновато. Но тут мы сбросили еще десять САБов, и над газовым заводом стало по-прежнему светло как днем. Экипажи Воробьева, Казанцева, Кузнецова, Гавриленко, Кротова и Никольского один за другим разгрузились над объектом, довершив дело, начатое первыми экипажами полка.
С каждой секундой обстановка в воздухе накалялась. Лучи прожекторов все чаще и чаще словно прилипали к нашим самолетам, давая возможность зенитчикам вести прицельный огонь. Но летчики уходили в сторону. Тут и там экипажи вели бои с ночными истребителями противника.
Чей-то самолет был схвачен пучком лучей. Подоспевший истребитель противника хотел было разделаться с бомбардировщиком. Летчик маневрировал, входил в пикирование, но ему никак не удавалось оторваться от прожекторов. В самый, казалось, критический момент, когда истребитель уже зашел в хвост бомбардировщику и готов был ударить по нему с короткой дистанции, воздушные стрелки заметили «мессершмитт» и упредили его дружным огнем. Фашист шарахнулся в сторону и больше не пытался атаковать бомбардировщик.
Будапешт был охвачен пожарами. А к нему с северо-востока подходили самолеты 109-го полка. И новые серии бомб подняли огненные султаны над военно-промышленными объектами. С хорошей точностью отбомбились экипажи Юспина, Белоусова, Калинина, Кибардина, Провоторова, Купцова, Захарова и Коростылева. Экипажи Героев Советского Союза Симакова и Брысева успешно обеспечивали освещение цели.
Обратный полет проходил в спокойной обстановке. Лишь в районе Львова два наших экипажа были пойманы прожекторами... Истекал шестой час полета. Попутный ветер помогал нам на обратном пути. В кабинах корабля стояла тишина, каждый занят своим делом. Но вот нарушил молчание Дегтярев.
— Докладываю: двадцать три машины приземлились на своем аэродроме.
— Сообщи на капе — через семь минут мы тоже будем дома, — сказал я радисту.
Так уж повелось у нас в полку: летные экипажи не расходятся с командного пункта до тех пор, пока не увидят лидера. Каждому хочется услышать оценку своего труда, получить замечания. Вот и сейчас: едва мы успели переступить порог землянки, как боевые друзья забросали нас вопросами:
— Ну как бомбежка?
— В час сорок девять минут видели взрыв?
— Здорово ведь досталось фашистам? Иванов, положив планшет на стол, стал докладывать подполковнику Трехину:
— Товарищ командир, полк в составе двадцати одного экипажа боевую задачу по бомбардированню газового завода в Будапеште выполнил успешно. Все экипажи прорвались через прожекторы и заградительный огонь. Бомбы сброшены на заданные объекты. В районе цели возникло шесть больших пожаров, в час сорок девять минут наблюдался взрыв огромной силы. Над городом экипажи вели воздушные бои с ночными истребителями.
— Самолет Кротова получил девять пулевых пробоин, — сообщил инженер полка Прокофьев.
— И машина Пинкина — семь! — крикнул кто-то из дальнего угла землянки.
— Это ему аванс за первое знакомство с волчьим логовом, — в шутку бросил капитан Федоров.
Летчики засмеялись. Но командир поднял руку, и в землянке стало тихо.
— Кто же вызвал в расположении цели взрыв? — спросил Трехин.
— В час сорок минут сбросил бомбы экипаж Юмашева со штурманом Гацуком.
— В целом полет полка оцениваю на «отлично». Всем участникам налета на Будапешт объявляю благодарность, — с удовлетворением сказал Трехин. Достав из планшета бумагу, он продолжал: — Получен приказ: следующей ночью произвести повторный удар по военно-промышленным объектам венгерской столицы. А сейчас — на ужин и отдыхать.
...Ровно через сутки мы снова летим на Будапешт. Условия такие же, как и в первом полете. В начале маршрута все экипажи пробили облака вверх. Такой маневр облегчал работу летного состава, сохранял силы экипажей для лучших действий над целью. Это было необходимо, так как противник после первого нашего налета усилил противовоздушную оборону города. Прожекторы и зенитные батареи, видимо, были стянуты сюда с других участков.
Чтобы обезопасить действия бомбардировщиков, командование дивизии приняло решение снарядить часть самолетов для подавления средств ПВО противника. Экипажи обеспечивающей группы должны были с ходу атаковать вражеские зенитки и прожекторы.
Особое внимание было обращено на оборону бомбардировщиков в воздухе. Ночью, как известно, экипажу приходится самому отбиваться от истребителей, не надеясь на соседа. Поэтому каждый член экипажа, и в первую очередь воздушные стрелки, должен быть бдительным и инициативным. Имея необходимые разведданные, мы перед полетом рассказали воздушным стрелкам о характере построения противовоздушной обороны Будапешта, о тактике ночных истребителей. Как показал наш прошлый полет, враг пускается на всевозможные хитрости и уловки. Фашистские истребители, стремясь ввести в заблуждение наших стрелков, летали на встречных и попутных курсах с зажженными бортовыми огнями, атаковывали бомбардировщики снизу в лучах прожекторов. После первой атаки выключали огни и пытались напасть сверху. Только непрерывное и бдительное наблюдение за воздушной обстановкой позволяло нашим экипажам своевременно осуществлять необходимые маневры и уходить от противника.
На этот раз в Будапеште от пожаров и САБов было светло как днем. Пока основные силы бомбардировщиков наносили удары по объектам города, самолеты обеспечивающей группы с некоторым временным упреждением били по зениткам. Успешно действовали экипажи Уромова, Касаткина и Юмашева. Первый из них погасил два прожектора. Второй заставил замолчать зенитно-артиллерийскую батарею на правом берегу Дуная. Третий подавил зенитные средства, которые вели обстрел с острова.
Наш экипаж помимо освещения объектов контролировал результаты бомбардировки. Мы зарегистрировали много прямых попаданий. Большие пожары наблюдались в районе Западного вокзала, на территории машиностроительного завода и военных казарм. Здесь так же успешно действовали полки 36-й дивизии. В частности, нанесены серьезные повреждения мосту Маргарита через реку Дунай. Это один из больших дунайских мостов. Он имеет длину около 600 метров, ширину 17 метров и рассчитан на пропуск большегрузных машин.
Дальние бомбардировщики, успешно отражая атаки фашистских истребителей, преодолевая огонь зенитной артиллерии, пробивались через световые прожекторные поля и наносили удар за ударом по заданным целям.
После короткого отдыха полк получил задачу нанести удар по Дебрецену — важнейшему железнодорожному узлу Венгрии, к которому протянулись шесть железнодорожных магистралей. Через него непрерывным потоком шли военные грузы на фронт. Необходимо было разбить этот узел коммуникаций противника и таким образом способствовать развитию наступления наших войск.
При постановке задачи экипажи нацеливались на то, чтобы как можно лучше вести прицеливание, не допускать выхода бомб за пределы железнодорожного узла. Летчики и штурманы наносили на карты расположение артиллерийских батарей, намечали рубежи, откуда следовало начинать противозенитный маневр.
На этот раз лидером осветителей был назначен экипаж командира третьей эскадрильи майора Уромова со штурманом капитаном Хорьковым, два других осветителя — экипажи капитана Иконникова и лейтенанта Касаткина. Мы с Ивановым возглавляем эшелон бомбардировщиков.
Весь летный состав хорошо понимал, какая ответственность возлагается на каждый экипаж. В безлунную темную ночь очень трудно выйти к Дебрецену. Вблизи города нет характерных ориентиров, если не считать железных и шоссейных дорог, которые ночью с воздуха трудно обнаружить. Мало того, по соседству, севернее Дебрецена, находится другой, очень похожий на него пункт — Ньиредьхаза. Ошибись штурман лидера в расчетах, и не мудрено принять этот пункт за Дебрецен.