— Молодец, Ижутов! — крикнул летчик. Резко развернувшись, Баукин взял курс на свой аэродром.
Ночь была очень темная. Вдруг штурман Ижутов увидел в районе Пскова зажженный ночной старт и на кругу немецкие самолеты.
— Командир, — сказал он, — справа по курсу стартовые огни. Фашисты, видно, возвращаются с задания. Вот бы стукнуть!
— Вижу, — отозвался Баукин. — Надо что-то сделать. Ижутов с волнением спросил:
— Алексей Иванович, что это вы надумали?
— Так, маленький фейерверк устроим. Развернувшись, летчик повел самолет к земле. Вот уже отчетливо виден старт, идущий на посадку «юнкерс». Баукин зажег бортовые огни и стал пристраиваться к находящемуся на кругу вражескому бомбардировщику. И когда противник был совсем рядом, он приказал штурману и стрелку-радисту:
— По стервятнику — огонь!
Через несколько секунд «юнкерс», объятый пламенем, свалился на землю. На аэродроме, конечно, поднялась паника, выключили стартовые огни. Баукин, как ни в чем не бывало, продолжал лететь по кругу. Вскоре он пристроился ко второму бомбардировщику, дал возможность отличиться стрелку-радисту. Тот выпустил длинную очередь и промахнулся. Фашист шарахнулся в сторону, стал давать ракеты — зеленую и белую — «Я свой». Баукин приказал штурману, чтобы тот тоже дал зеленую и белую ракеты.
Внизу догадались — в воздухе творится что-то неладное. Зажгли посадочные прожекторы.
И тут он повел самолет на аэродром. Быстро приближается земля. Пятьдесят... тридцать... двадцать метров.
— Огонь изо всех точек! — командует летчик. Затрещали пулеметы, полетели вниз разноцветные трассы пуль.
— Вот теперь довольно! — бодрым голосом сказал Баукин.
Выключив бортовые огни, летчик уверенно повел свой бомбардировщик на восток.
Десятки раз побывал экипаж Баукина над Восточной Пруссией, сбросил на головы фашистов сотни бомб. А когда он готовился к очередному полету, то часто говорил товарищам: «Скоро доберемся и до Берлина!..»
Но не пришлось Алексею Баукину бомбить фашистскую столицу. Наши экипажи получили задание нанести удар по Данцигу. Стена многослойных сплошных облаков встретила летчиков в пути. Большинство свернули с курса и отбомбились по запасной цели. Отдельные экипажи прорвались к порту. Баукин сумел преодолеть облачность, но не смог пройти сильную противовоздушную оборону цели. Он погиб в бою как настоящий воин-коммунист... Вот так воевал с врагами Алексей Баукин, — закончил свой рассказ подполковник Трехин.
...Летчики сидели в землянке, ожидая возвращения разведчика погоды. Рассказ командира произвел на всех глубокое впечатление. Мы рвались в воздух на боевое задание. К этому нас обязывала и создавшаяся на фронте обстановка.
Наши войска стремительно продвигались к Одеру. Немцы спешили бросить в бой резервы, чтобы остановить наше наступление. Требовалось нанести удар по их железнодорожным коммуникациям. Наиболее крупным фашистским железнодорожным узлом на пути к линии фронта был Штеттин. От города отходит восемь железнодорожных линий — на Берлин, Бреслау, Кольберг, Штральзунд и другие пункты.
Линия фронта все ближе подходила к Штеттину. Гитлеровцы бросали в бой большие силы, пытаясь задержать натиск наших войск и отсрочить падение своего важного административного и промышленного центра. Наступающие соединения нуждались в поддержке авиации. И мы были готовы выполнить это задание.
После возвращения с разведки летчика Юмашева все уже знали, что погода на маршруте благоприятная. Давая последние указания перед полетом, Трехин был предельно краток:
— Удар произвести в полночь. Время над целью — пять минут. Запасная цель — город Мюнхенберг. Мой экипаж освещает объект бомбометания за две минуты до подхода основных сил. Сигнал на взлет — одна зеленая ракета.
Мы вылетели на задание точно в указанное время. Выход на цель никаких трудностей не представлял. Полки бомбардировщиков, пришедшие раньше нас, отлично обозначили объекты. Над ними висело много осветительных бомб. Немцы оборонялись ожесточенно. У них здесь большое количество зенитных батарей. Бьют отовсюду — из города, из морской гавани, с кораблей. Кажется, что простреливается все небо. Самолеты прорываются к городу, главным образом к товарной станции. Ежесекундно рвутся бомбы. Тут же возникают пожары, взрывы.
Нашему экипажу надо было осветить железнодорожный узел. Подсветка его как раз была кстати. Дело в том, что первые бомбардировщики, прошедшие над городом, успели только частично поразить узел. Мы чувствуем, как самолет сотрясается от близких разрывов снарядов, но все же идем на товарную станцию. Проходят считанные секунды, и я сбрасываю серию САБов. Зажглись десять «люстр». Вскоре весь узел озарился ярким светом. Хорошо видны стоящие на путях железнодорожные эшелоны. Подполковник Трехин мастерски выводит бомбардировщик из зоны огня и кричит мне:
— Посмотри, что делается на станции! Бомбардировщики, шедшие за нами, устремились на освещенную цель. На эшелоны полетели фугасные и зажигательные бомбы. Вот последовал взрыв, подняв вверх огненный смерч. Это кто-то из наших однополчан взорвал эшелон с боеприпасами. То в одном, то в другом месте вспыхивали пожары. Под меткими ударами экипажей Уромова, Штанько, Калинина, Федорова, Шевелева, Борисова, Иконникова рушатся станционные здания, полыхают железнодорожные составы.
Перед рассветом все экипажи возвратились с боевого задания. Подводя итог полета, командир сказал:
— Молодцы, гвардейцы! Вы показали пример того, как надо выполнять священный долг перед Родиной.
Восточная Пруссия в огне
Наша дивизия еле успевала перебазироваться на запад вслед за стремительным наступлением советских войск. Летая на боевые задания, мы видели, как полыхала земля под ногами фашистов. Ежедневно к нам на аэродромы приходили волнующие вести: наши войска, взламывая оборону противника, форсируют реки и каналы, занимают все новые и новые промышленные районы и города.
10 апреля 1945 года радио принесло радостное известие: советские войска штурмом овладели городом и крепостью Кенигсберг! В информации говорилось: «Остатки кенигсбергского гарнизона во главе с комендантом крепости генералом Лашем и его штабом 9 апреля 1945 года прекратили сопротивление и сложили оружие. Пал Кенигсберг — очаг пруссачества, острие, направленное в сердце славянства, столица прусского духа, идеологии подлых захватов...»
Соединение базировалось тогда на аэродромах Польши. Отсюда, нанося удары по окруженной фашистской группировке в Восточной Пруссии, мы совершили сотни боевых вылетов. Многие из них производились в светлое время суток. Вот и сегодня с утра шла интенсивная подготовка самолетов к очередному вылету на Кенигсберг, но вдруг был объявлен отбой. Летчики и технический состав собрались у командного пункта. Вскоре сюда пришли начальник штаба полка майор Погорецкий и заместитель командира по политчасти майор Малышев. Оба были в превосходном настроении.
— Вижу, ждете добрых вестей? — приветствуя собравшихся, улыбнулся Виктор Григорьевич Погорецкий.
— Теперь все вести добрые, — в тон начальнику штаба ответил Михаил Юмашев.
— Да, Кенигсберг пал! — ответил майор и добавил:
— И снова русские солдаты дали по зубам псам-рыцарям!
Я стоял недалеко от Погорецкого и видел, как радостно засияли лица воинов. Послышались восторженные возгласы: «Пришел конец пруссачеству!», «Наши снова проучили тевтонских рыцарей!». А воздушный стрелок Альфред Ашкинезер старался запечатлеть на пленку фотоаппарата, как он говорил, «яркие сценки полковой жизни». Этот мужественный и храбрый воин совершил более 250 боевых вылетов. Четыре раза прыгал с горящего бомбардировщика и невредимым возвращался в свою часть.
Но вот гомон стих, и Погорецкий взволнованно продолжал:
— Битва за Кенигсберг — это завершение битвы за Восточную Пруссию. Она давно была превращена Германией в главнейший стратегический плацдарм для нападения на нашу страну и Польшу. С этого плацдарма было совершено нападение на Россию в четырнадцатом году. Отсюда кайзеровские войска пытались нанести удар по Петрограду в восемнадцатом. Здесь сосредоточивались фашистские полчища и в сорок первом. В падении Восточной Пруссии мы видим торжество нашей военной науки. Лишь в начале января наши войска начали операцию, а уже двадцать шестого числа комбинированными ударами они отрезали всю восточно-прусскую группировку немцев от центральных районов Германии. Пятнадцатого марта группировка была расчленена, а затем уничтожена в гигантских мешках. Три дня назад наши соединения начали штурм Кенигсберга, а вчера вечером он уже пал...
Погорецкий закончил, и тут же послышался чей-то простуженный голос:
— Можно вопрос?
Это был техник Борис Котовский. Он встал и неторопливым говорком попросил:
— Я и мои товарищи не знают, что это за город-крепость, какова его история. Нельзя ли сейчас, так сказать, для полноты картины рассказать нам об этом?
Погорецкий снова улыбнулся и, повернувшись к майору Малышеву, кивнул ему, как бы говоря: «Отвечай, замполит, это по твоей части». Малышев вышел вперед и неторопливо начал:
— Кенигсберг — это прежде всего форпост немцев на востоке. История свидетельствует, что псы-рыцари, поработив литовские племена, в тысяча двести пятьдесят пятом году построили крепость. Они стремились превратить ее в центр своего владычества на Балтике... Восточная Пруссия имела важное экономическое, политическое и стратегическое значение для немецкого верховного командования. Здесь в глубоких подземных убежищах под Ростенбургом вплоть до сорок четвертого года располагалась ставка Гитлера. Вот почему гитлеровское командование придавало особое значение городу-крепости, именно поэтому оно отдавало приказы держаться до последнего солдата...
Как я уже сказал, — продолжал Малышев, — с давних времен Восточная Пруссия являлась базой германской военщины и реакции, плацдармом для осуществления агрессивных походов против славянских народов. После прихода фашизма к власти на территории Восточной Пруссии была создана мощная система укреплений, включавших прочные железобетонные сооружения. Все они на значительном пространстве прикрывались различными рвами, водными преградами и противотанковыми надолбами. Никакие укрепления, возводимые гитлеровцами, не смогли остановить победное продвижение наших войск. Советские воины, преодолевая все на своем пути, стремительно шли вперед, завершив разгром мощной группировки противника штурмом и взятием Кенигсберга.